Есенин и революция
ное социально-художественное произведение;
сам участвовал в его создании, гордясь двумя алыми квадратами на левом
рукаве гимнастерки. В 1926-м, в тяжелый период нэпа и политической
междоусобной трескотни, восторгался: "Никогда так не хотелось петь, как в
наши дни. Чудесное время!" Для сравнения приведем запись писателя Андрея
Соболя от 13 января 1926 года: "...пустота, ощущение, что нет воздуха, что
нависла какая-то глыба. Еще никогда в нашем писательском кругу не было
такого гнетущего настроения - настроения опустошенности, стеклянного
колпака. Сникли и посерели все". Легкодумность "богемника" Рождественского
очевидна. Среди его молодых приятелей - Павел Лукницкий и Вольф Эрлих
(знакомая компания). С ними он любил путешествовать, погостить в Коктебеле
у Максимилиана Волошина. Увлекался театром, живописью и графикой, за
неизвестные нам заслуги учился "на бесплатной вакансии" на Государственных
курсах при Институте истории искусств; хорошо знал художника-авангардиста
Павла Мансурова, более чем странные воспоминания которого о последнем дне
Есенина мы уже приводили.
Насколько был непрост В. А. Рождественский, писал и говорил литературовед
В. Л Мануйлов, отказавшийся присутствовать на похоронах бывшего старшего
друга; не красят Всеволода Александровича и некоторые его поступки в
отношениях с близкими родственниками. Он вел себя трусливо в пору ареста
приятеля, поэта Владимира Владимировича Луизова... Но это все, так сказать,
"домашние" проблемы. Однако личность Рождественского предстает не в лучшем
свете и в есенинском "деле" Мы уже упоминали: 28 декабря 1925 года он
отправил В. В. Луизову в Ростов-на-Дону письмо с рассказом о виденной им
страшной картине в "Англетере", но почему-то указал не 5-й номер гостиницы,
а 41-й. Он не раз исправлял свои воспоминания о Есенине, изобилующие
"лирическими отступлениями" и небрежностями в подаче фактов (например,
очевидцы удивлялись отсутствию пиджака поэта в 5-м номере, у
Рождественского же читаем: "Щегольский пиджак висел тут же"). Возможно,
мемуарист не держал камня за пазухой - давала себя знать рассеянная натура,
но налицо и вопиющая - безответственность. Попросил - протокол не глядя и
подмахнул... Кстати, "свидетель" сам описывает: когда он пришел в
"есенинский" номер, тело покойного лежало на полу. Словно забыл о своей
подписи, закреплявшей описание совсем иной сцены. Примечательно: в
неопубликованном дневнике Иннокентий Оксенов пишет, что В. А.
Рождественский пришел в 5-й номер "Англетера" вместе с Б. Лавреневым, С.
Семеновым, М. Слонимским и другими позже самого Оксенова и Н. Брауна
(спрашивается, когда же он исполнял обязанности понятого?..). Есть о чем
поразмыслить.
Оценки Рождественским Есенина-лирика и человека поверхностные и
снобистско-снисходительные ("...пел только о себе и для себя"), по свежим
следам трагедии он бестактно спешил зарифмовать сплетни о безудержном
пьянстве поэта:
Уж лучше б ты канул безвестный;
В покрытую плесенью тишь,
Зачем алкоголем и песней
Глухие сердца бередишь?
У Рождественского найдется немало защитников, нам же он видится человеком
фразы, которому важнее "сделать красиво", но не обязательно глубоко и
правдиво (его любимое выражение: "...больше всего на свете я люблю "Дон
Кихота" и антоновские яблоки").
Рождественский дружил с критиком и литературоведом Павлом Николаевичем
Медведевым (1891-1938), третьим понятым, подписавшим подлый протокол.
Медведев-то, не сомневаемся, и соблазнил любителя антоновских яблок на
постыдное лжесвидетельство. Обычно имя Медведева стоит на отшибе дискуссий
вокруг англетеровской истории. В 1937-м его репрессировали и вплоть до
наших дней о нем говорят, как о невинно пострадавшем.
С 1922 по 1926 год (!) педагогика и литературно-критические студии
использовались Павлом Николаевичем Медведевым лишь как удобные ширмы при
выполнении им обязанностей штатного петроградско-ленинградского сотрудника
ЧК-ГПУ. В протоколах его имя нередко стоит рядам с именами крупных
мерзавцев: Мессинга, Сюненберга, Цинита, Петерсона, Ульриха и многих
других. Медведев был значительной фигурой - комсомольским комиссаром в 3-м
Ленинградском полку войск ГПУ (численный состав более 800 человек); под его
непосредственным началом состояло более 170 членов РЛКСМ.
2 января 1925 года. Общее собрание (около 300 человек) коллектива РКП(б)
сотрудников ГПУ. Председательствующий -П. Медведев (указан инициал, что
является крайней редкостью для партбюрократии того времени; под протоколом
красуется и его собственная подпись, что встречается в исключительных
случаях). Повестка дня: работа МОПРа, культсмычка города с деревней,
предстоящая клубная конференция, выпуск стенной газеты "Москит". Хорошо
узнаваемая с первых слов ревдемагогия. Далее следует доклад об отчете
Ленсовета ответственного организатора здешних чекистов Николаева, вероятно,
того самого, который в 1929 году станет прокурором Центрального района и
будет вместе с другими сообщниками выгонять милиционера Николая Горбова из
партии и упрятывать его чтобы не говорил лишнего- в тюрьму. 30 марта 1925
года. Партийное бюро ГПУ прикрепляет Медведева к "работе среди работниц”.
Фамилия Медведева мелькнула и на собрании чекистов 30 декабря 1925 года,
когда -обсуждались итоги XIV партийного съезда. Он осторожно критиковал
местную оппозицию, в частности сказал: "После смерти Ленина нашу партию
такая лихорадка треплет второй раз" Встречается его имя в недавно
рассекреченных бумагах вплоть до ноября 1926 года. Присутствие П. Н.
Медведева на высшем партийно-гэпэушном уровне не столь заметно, как на его
основной службе - в 3-м Ленинградском полку войск ГПУ. Полк насчитывал
более 800 красноармейцев и являлся главной карательной силой в городе.
Полковая партячейка в 1935 году имела свой штаб - через два дома от
"Англетера" (Комиссаровская, 16), где часто ораторствовал Медведев,
ответственный организатор чекистского комсомола. 1922-1927 -"преподаватель
в военных школах Петрограда-Ленинграда". Примечательный факт: в 1925 году
его избрали сверхштатным научным сотрудником Пушкинского Дома, то есть
можно допустить, он проводил в качестве "эксперта” официальное оформление
псевдоесенинского послания "До свиданья, друг мой, до свиданья...",
поступившего "от Эрлиха" через Г. Е. Горбачева. В 1928-м, когда троцкисты
побежали с насиженных мест, Илья Ионов пристроил Медведева помощником
заведующего литературно-художественным отделом Ленотгиза (мы уже замечали,
как радел "своим человечкам" бывший каторжник). В декабре 1929-го, когда
сторонникам Троцкого стало жить совсем неуютно, литератор-чекист перешел
работать штатным доцентом педагогического института имени Герцена. Как и
Ленотгиз, пединститут тогда же заботливо пригревал вчерашних "пламенных
революционеров". Скопом 1 сентября 1929 года в педагоги попали многие
недавние гэпэушники, знакомцы Медведева: бывший партсекретарь 3-го полка
Сергей Андронникович Павлович, Григорий Самойлович Беленький, Андрей
Теофилович Арский, Владимир Николаевич Комаров, Соломон Абелевич Шапиро и
другие. Здесь же нашел прибежище видный партдеятель и оппозиционер-
зиновьевец Александр Сафаров. Среди прочих новоиспеченных "герценосцев"
числился Исаак Израилевич Презент (р. 1902) - личность, достаточно
известная по лысенковской "эпопее"; сей преподаватель исторического
материализма к 1929 году имел за душой лишь одну статью "Приоритет речи или
мышления".
Конечно, читатель обратил внимание на частенько мелькавшие выше еврейские
имена. Достаточно сказать, что здесь в 1924 году на неофилологическом
факультете 30 преподавателей носили "иностранные" фамилии и только двое -да
и то женщины - русские. Это, разумеется ничего не говорит об их
профессионализме, но, согласитесь, для наставников русского языка и
литературы - многовато. В такой-то компании и вращался Медведев - хохотун и
любитель славянских речений. Багаж его литературно-критических работ весьма
скромен: вульгарно-социологические статейки о Есенине, Шишкове, Форш,
Лавреневе, Н. Никитине... Его же фамилия стоит и на титуле книги
"Формальный метод в литературоведении", хотя подлинным ее автором был
опальный М. М. Бахтин. Подписав по приказу своих хозяев с улицы
Комиссаровской кощунственный протокол, Медведев вряд ли испытывал угрызения
совести, более того, сочинил в 1927 году посмертный "оправдательный" очерк
о преданном им Есенине.
Именно Медведев утром 28 декабря распространял слухи о самоубийстве
Есенина! Литературовед В. А. Мануйлов цитировал строки из письма к нему В.
А. Рождественского, датированного тем же днем: "Приходит (в редакцию
журнала "Звезда") П. Н, Медведев в солдатской шинели прямо со своих военных
лекций. Вид у него растерянный.
- Сейчас в редакции "Красной газеты" получено сообщение, что умер Сергей
Есенин,
- Где? Когда?
- Здесь, в гостинице "Англетер", вчера ночью.
Мы с Медведевым побежали на Морскую в "Англетер".
Медведев, действительно, мог появиться "со своих военных
| |  скачать работу |
Есенин и революция |
