Евреи - богоизбранный народ
ко производившим смуты иудеям, скорбно воскликнул: "О
маркоманны, о квады, о сарматы! Наконец я нашел людей хуже вас"
(Аммиан Марцеллин. Римская история. 24,5,5). А ведь Марк Аврелий - это
"философ на троне", человек образованный и терпимый: "Антиох Эпифан
был действительно сумасбродом, но все, что творил над евреями, вовсе
не воспринималось как чудовищное зверство окружающим его обществом и
"народом" - он опирался, очевидно, на укоренившееся традиционное
мнение. Антисемитизм уже числил за собой почтенный возраст". В конце
концов, не христиане разрушили Иерусалим, но армия ничего еще не
слышавших о Евангелии римских полководцев Тита и Веспасиана.
Вообще стоит прежде размышления над всплесками антисемитизма в
христианском мире ознакомиться с исследованием С. Я. Лурье
"Антисемитизм в древнем мире. Попытки объяснения его в науке и его
причины" (Петроград, 1922). По его выводу, "причина антисемитизма
лежит в самих евреях... Антисемитизм - явление не случайное, он
коренится в разнице между духовным обликом еврея и не-еврея". Нет ни
одного народа, который был бы сам по себе антисемитски настроен.
Сначала на его земле поселялись евреи - а затем вспыхивала
национальная рознь. Причем нередко этот же народ спокойно относился к
колониям других племен, живущих на его территориях. Показательно
также, что каждый раз погромы следуют за волной ассимиляции евреев к
местной культуре. Значит, не само по себе ощущение отчужденности
евреев было причиной антисемитизма. Скорее напротив, когда народ лучше
узнавал склад мировоззрения евреев - он устраивал антиеврейские бунты.
Античный антисемитизм не мог иметь экономические причины. Если
александрийские купцы боялись еврейской конкуренции - то ведь для
того, чтобы этот свой страх использовать для подъема народа на
еврейский погром, в народе уже должна была существовать антиеврейская
настроенность. Также "нельзя видеть причины антисемитизма в
реакционности правительств: правительство может только тогда играть на
антисемитизме, когда он уже существует как нечто вполне
сформировавшееся в народе. Римские императоры охотно посвящали себя в
культы всевозможных варварских богов; они гордо носили титул Dacius,
Sarmaticus и т.д. Но когда Веспасиану и Титу после победы над евреями
войско по обычаю предложило титул Judaicus, с каким негодованием они
отвергли его!".
И, конечно, совсем уж неумно видеть причину антисемитизма в
"интеллектуальном превосходстве евреев". Русские, например, считают
немцев или англичан умнее себя - но из этого не рождается никакого
антигерманизма.
В общем - антисемитизм был и в античности. У всех народов на земле во
все века возникала одна и та же реакция на евреев, когда те поселялись
среди них в достаточно большом количестве. Эту реакцию христианство
сдерживало и смягчало. Когда же (увы, не без помощи еврейских
"либералов") в Германии христианство было раскачено и сброшено,
язычество вновь показало - какова будет участь евреев, если на них
посмотреть не в евангельской перспективе.
И второй фундаментальный факт из истории христиано-еврейских
отношений: одна из первых тем христианского богословия - это защита
Израиля. "Церковь Божия, избегая крайностей и тех и других (иудеев и
гностиков) идет средним путем - и не соглашается подчиниться игу
закона, и не допускает хулить его и по прекращении его за то, что он
был полезен в свое время" (св.Иоанн Златоуст). Достаточно вспомнить
издевки Цельса и Юлиана, дикие эскапады гностиков в адрес
ветхозаветной истории и религии - и вновь станет ясно, что именно
Церковь отвела угрозу от Израиля.
Для Церкви было богословски необходимо защищать Ветхий Завет. Если бы
она его отвергла - она поставила бы под сомнение самый драгоценный из
своих догматов: "Бог есть любовь". Если бы у Евангелия не было
предыстории - то евангельская история выглядела бы случайной
импровизацией. Бог, некогда создавший мир, забыл о нем. Его земные
дети росли без пригляда. Но, когда все же они хоть малость похорошели
- Небесный Отец вдруг вспомнил о нас и заглянул в гости. В таком
случае не прав евангелист Иоанн, сказавший о Христе: "пришел к своим,
и свои Его не приняли" (Ин. 1,11). Нет, не к своим, а к чужим пришел
Он - если Он не посещал их прежде. И, тогда, кстати, нет ничего
странного и трагического в том, что чужие не приняли чужака. Вся
трагедия Евангелия в том, что свои не приняли Своего:
Если отвергнуть Ветхозаветную прелюдию к Евангелию - у нас не будет
уверенности в самом главном: Любовь - она всегда в Боге, или это было
случайное чувство? Может, однажды на Него "накатило". И как Он не
заботился о Своих земных детях до евангельских времен, также Он может
забыть о них и после. Вопрос об Израиле в конце концов вопрос о нас
самих. Можем ли мы быть уверены в том, что Бог и ныне с нами и будет
впредь? Или же Тот, кто после первых же грехов людей отвернулся от них
и на тысячелетия их забросил, также реагирует и на наши беззакония?
Есть ли в Боге, в Его любви и в Его терпении постоянство? Человеческое
сердце требует надежды. Надежда требует вывода: Да, Бог - Тот же.
"Христос вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр. 13,8). "И до старости
вашей Я тот же буду, и до седины вашей Я же буду носить вас; Я создал,
и буду носить, поддерживать и охранять вас" (Ис. 46, 4).
Защищая Евангелие, Церковь должна была защищать и мир Пророков. Не
только из этических, но и из богословских соображений Церковь взяла
под свою интеллектуальную защиту историю Израиля и его книги.
Теперь, надеюсь, понятнее, почему христиане озабочены тем, что иудеи
остались "на второй год в первом классе", в классе Ветхого Завета: в
этом классе учили довольно-таки жестоким вещам. И если иудеи так и
останутся со своим ветхозаветным "буквариком" - то от них можно ждать
самых неспровоцированных выплесков агрессии. Ну, просто опять
понравится им чья-то земля или жена - и снова они начнут вырезать
"язычников":
В Церкви (за исключением горстки маргиналов) нет религиозно
мотивированного антисемитизма. Но есть другое: есть горькая память о
том, что в погроме русской православной жизни, растянувшемся на
большую часть ХХ века, чрезвычайно активное влияние приняли евреи. И
есть недоуменное вглядывание в лики современной власти (даже не
столько банковской или политической, сколько журналистской): ну почему
каждый раз, когда России ломают хребет - в этом событии принимают
активнейшее участие и более всего им восторгаются именно евреи?
Александр Галич, справедливо вступаясь за Пастернака, имел право
пригрозить: "Мы поименно вспомним тех, кто поднял руку!". Ну, а за
Россию, за Бунина, за Гумилева, за Ахматову и Есенина - можно
вступиться? Однако, едва только начинаешь "поименно" вспоминать тех,
кто крушил русскую империю, русскую церковь и русскую культуру, как
скоро становится скучно: уж очень однообразная картина. Вот вполне
символический эпизод: "Штеренберг, заведующий отделом искусств
Наркомпроса, когда составлялись списки художников на получение
карточек на краски и кисти, вычеркнул из этого списка Нестерова", в
чьем творчестве слишком много было "Святой Руси".
Верно, не произошел бы обвал России, если бы не была больна она сама.
Но представьте, что больной, неуравновешенный человек решил совершить
самоубийство. Он стоит на подоконнике, раздумывая, прыгнуть ему или
еще подождать. И тут входит в комнату его приятель и начинает его
подзуживать: "Ты знаешь, все великие люди кончали жизнь самоубийством.
Даже великий античный философ Эмпедокл так поступил. А вспомни
Ставрогина! Не позволяй себе жалости к себе и своим близким! Покажи
им, что ты способен на поступок! Буревестник просит бури! Распахни
окно, ощути романтику Революции!..". И несчастный сигает вниз. Болезнь
долго зрела в нем самом - это правда. Но так ли уж безвинен тот, кто в
сотни газет десятилетиями зудил ему "бросься! кинься! решись!
прокляни!"? И так ли уж бескорыстны эти подговорщики, если по итогам
вышло, что "приятель" переехал в опустевшую квартиру из своего
подвальчика (из "черты оседлости" - да прямо в "дети Арбата").
Есть очень узнаваемая притча в предсмертной книге В. Солоухина: "Вот
живет в крепком и светлом доме большая и благополучная семья. Пусть
хоть крестьянская. Отец еще в силе, пятеро сыновей, у каждого сына по
жене, свекровь, как полагается, дети. Попросился прохожий человек
приютить его на несколько дней. Скромно попросился, где-нибудь около
порога, чтобы его приютили. Лишь бы тепло и сухо. Сидит он около
порога и за всем наблюдает. Как работают, как едят, как друг с другом
разговаривают. Вот идет мимо него один из сыновей. "Иван, а Иван, -
говорит ему странник. - Это твоя жена Марья-то?". - "Моя". - "А что
это на нее старик-то поглядывает? Отец-то твой? Он на нее поглядит, а
она сразу и покраснеет. И улыбается как-то странно". - "Ты смотри у
меня, - замахивается Иван в сердцах. - Ра
| |  скачать работу |
Евреи - богоизбранный народ |
