Германская мифология и ее культурное влияние
,
а в ряде случаев идут ей на встречу (Брюнхильд, Сигню, Гуннар, Хёгни); в
мифологической эсхатологической концепции мир движется к "сумеркам" и асы
знают о своей неминуемой гибели и её причине – нарушении данных ими обетов.
Мотив нарушения клятв – один из ведущих и в героическом эпосе: Сигурд,
бургунды – Гьюкунги, Атли и другие персонажи погибают именно из-за
несоблюдения торжественно взятых клятв. Общим для мифа и героического эпоса
было и понимание судьбы. Правда, ссылки на судьбу, норн и т.п. становятся
особенно частыми в поздних записях эпических произведений, где они,
возможно, уже лишаются прежнего значения, однако предсказание грядущих
судеб героев принципиально важны для героических сказаний.
Проблема соотношения мифа и эпоса в германской традиции находит разное
научное разрешение. Попытки натурмифологической школы первой половины 19
века сблизить героические персонажи с мифом путём истолкования их в
качестве символов и аллегорий природных явлений (напр., трактовка эпоса о
Сигурде как солярного мифа) давно оставлены наукой. Реакция на произвольные
интерпретации натурмифологов выразилась, в частности, в том, что эпос
последовательно демифологизировался: фигурирование в нём Одина и других
мифологических персонажей было сочтено позднейшими "романтическими"
добавлениями, изображение богов в виде основателей королевских династий –
учёным эвгемеризмом средних веков. Сказалась и тенденция видеть в
героической поэзии исключительно продукт индивидуального письменного
творчества. Между тем архаика ряда мотивов героического эпоса вне сомнений:
детство героя (отсутствие у него родителей, как в одной из ранних версий
сказания о Сигурде – жизнь его в лесу и воспитание кузнецом-колдуном),
борьба героя с драконом или с иным чудовищем (Беовульф, Сигмунд, затем
Сигурд); добывание чудесных предметов (меча, плаща-невидимки и т.п.);
героическое сватовство к деве-богатырше (Брюнхильд), сопровождающееся
испытаниями ловкости, силы и отваги; обмен героев (Гуннара и Сигурда)
обличьями и оборотничество (напр., превращение Фафнира в дракона);
пробуждение героем спящей девы (валькирии), тема золотого клада (золото
нибелунгов – нифлунгов), роль живых существ (конь, птицы) и неодушевлённых
предметов (меч, копьё) в судьбе героя и т.п. Современные неомифологи (О.
Хёфлер, Ф.Р. Шрёдер, Я. де Фрис, К. Хаук, Ж. Дюмезиль) склонны искать
истоки эпических сюжетов в сфере мифа, но не природного, как учёные начала
19 века, а в ритуально-мифологических архетипах, в обряде и культе. Они
видят в героическом эпосе центральное звено коллективного сознания эпохи,
начинавшегося высвобождения человека из "первобытной сакральной
связанности", когда миф сохранял свою жизненную эффективность, но "уже
приобретало свои права земное и человеческое" (Шрёдер) – в этой
"пограничной зоне" мифологические сюжеты и сцены культовых действий и игр
сливались воедино с историческими преданиями, круг коллективных культовых
представлений, лежащий в основе мифа, оплодотворил и героический эпос.
Исходя из этой концепции, неомифологи интерпретируют эпические сюжеты и
мотивы: поединок героя с драконом возводят к деяниям бога, который
преодолевает хаос, дабы создать космос; исток мотива борьбы между отцом и
сыном ("Песнь о Хильдебранде") усматривают в мифе о боге, убивающем
собственного сына (Один – Бальдра); стремятся проследить отражение
древнегерманского культа и ритуала в эпосе о Хельги; утверждают, что герой
эпоса Дитрих Бернский (его исторический прототип – остготский король
Теодорих) уже при жизни был обожествлён и считался воплощением Водана, а
после своей смерти выступал в роли предводителя "дикой охоты" (войска
мёртвых), то есть историческое лицо сделалось персонажем героического эпоса
посредством перехода в сферу мифического и культового.
Построения неомифологов в ряде пунктов не выдерживают критической
проверки и встречают обоснованные возражения исследователей – Г. Куна, К.
фон Зе и ряда других учёных. Вместе с тем вряд ли можно полностью отрицать
связь между героическим эпосом и ритуалом. Например, ритуальные истоки
можно усмотреть, по-видимому, в казни, учинённой Атли над Гуннаром и Хёгни
("Старшая Эдда", "Песнь об Атли"), в убийстве Гудрун собственных сыновей, в
некоторых эпизодах сказания о Хаддинге, в добровольном расставании с жизнью
Брюнхильд ("Краткая песнь о Сигурде", "Поездка Брюнхтльд в Хель"), Сигню
("Сага о Вёльсунгах") и, возможно, Гудрун (в версиях, предшествовавших
циклизации песней) – все эти героини, осуществив месть, погибают в
жертвенном пламени костра. Здесь речь идёт лишь о гипотетической ритуальной
основе этих мотивов – в песнях они включены уже в иной контекст
повествований о родовой вражде и кровной мести, с новыми мотивировками и
частично психологизированы. В крупнейшем и наиболее популярном памятнике
германского эпоса – "Песни о нибелунгах" повествование переосмыслено в духе
куртуазно-рыцарской поэзии и почти не сохранила следов древней мифологии.
"Песнь о нибелунгах" стала предметом многочисленных переработок, источником
поэтических тем и мотивов более позднего времени.
4. Заключение
В XI в. завершается формирование феодального строя в Западной Европе.
В следующее столетие быстро развивается торговля и растут города. К этому
времени устное народное творчество в Западной Европе достигло уже высокого
развития. Народные песни и легенды распространяли бродячие артисты; во
Франции их называли жонглёрами, в Германии – шпильманами.
Разнообразный репертуар этих бродячих артистов включал сатирические и
любовные песни, смешные истории о ловких школярах, плутоватых крестьянах,
хитрых горожанах и жадных попах. Особенным почётом пользовались во Франции
жонглёры, исполнявшие песни о сражениях и подвигах рыцарей. Эти длинные
песни пелись речитативом на простой мотив под аккомпанемент виэли –
самодельной скрипки.
В большинстве песен о подвигах изображались украшенные народной
фантазией эпизоды из войн, которые велись во времена раннего средневековья.
Такие поэмы в сказаниях о подвигах рыцарей создавались в эпоху крестовых
походов во многих странах Европы. Иногда эти эпические поэмы представляют
собой поэтическую переработку более древних сказаний. Так, например,
немецкая "Песнь о Нибелунгах", посвящённая подвигам Зигфрида, - переработка
скандинавских саг о Сигурде.
В XII-XIII вв. с развитием и укреплением городов зарождается
литература, очень непохожая на рыцарскую и на героический эпос. Рождённая в
трудовой среде, литература горожан связана с реальной жизнью и основана на
мотивах народного творчества. Герои этой литературы – смышлёный горожанин и
лукавый крестьянин – своими хитрыми проделками оставляют в дураках
чванливых сеньоров и жадных попов. Жанры городской, по преимуществу
сатирической, литературы очень разнообразны. Это и песня, и рассказ, и
драматические произведения.
В XIV-XVI в.в. стремительно росли города и их жители боролись за
независимость от феодалов. Развивалась торговля. Купцы отправлялись в
далёкие плавания. Они всё больше верили в свои силы и всё меньше слушались
средневековых запретов. Мир, который они видели, не был похож на тот, что
изображали в проповедях попы. Церковники проповедовали, что нужно думать
только о будущей жизни на небесах, а на земле отказываться от всех
радостей. Но люди того времени не хотели больше соглашаться с этим. Так
началась Эпоха Возрождения – время расцвета культуры после долгого застоя.
5. Список литературы
1. Й. Хейзинга, Осень средневековья издательство "Наука", М., 1988.
2. Детская энциклопедия. Для среднего и старшего возраста. Изд. 2. Т. 11.
"Язык. Художественная литература". М., "Просвещение", 1968.
3. Мифы народов мира. Т. 1. М., 1986.
| |  скачать работу |
Германская мифология и ее культурное влияние |
