Готический роман
нного Дьявола” с Вельзевулом
окружающий мрак рассеивается только для того, чтобы представить нечистого
“в его настоящем виде”. Монсада в “Мельмоте Скитальце” переживает самые
ужасные минуты своей жизни во мраке кельи: именно здесь во мраке является
ему Мельмот в образе искусителя. В уже упоминавшихся блужданиях Монсады в
монастырском склепе-лабиринте дополнительная напряженность сцены создается
как раз отсутствием освещения, необходимого для того, чтобы найти выход:
“Светильник мой быстро затухал - я не сводил с него глаз. Я знал, что моя
жизнь и то, что мне было дороже жизни, - моя свобода, зависят теперь от
взгляда, устремленного на огонек...”. Монах Лоренцо у Льюиса предается
весьма важным и судьбоносным для себя размышлениям о судьбе своей и сестры
в “соборном мраке”: “Уже наступал вечер, но светильники еще не были
зажжены, а слабые лучи восходящей луны почти не проникали в готический
полумрак церкви” [8. C.35]. Герои “Романа о лесе” осматривают помещения
аббатства в неверном отблеске лучинок, подобранных по пути, и это пламя
“придавало заброшенности еще большую мрачность, так как основная часть
галереи уходила в темноту”. Эмилия (“Удольфские тайны”), разбуженная
неясным шумом в своей комнате, не могла понять, в чем его причина, так как
“лампа освещала комнату настолько слабо, что отдаленные ее части терялись в
темноте” и в этой “неясной тьме медленно отворилась дверь, и в комнату
проскользнула загадочная тень, смутно знакомая девушке...”.
Герой, попадая внутрь готической архитектурной ловушки, оказывается
замкнутым в его стенах (топос может меняться по ходу повествования - как у
Метьюрина: монастырь, тюрьма инквизиции, дом иудея, где последовательно
оказывается Монсада), однако герой остается неизменным пленником, он лишь
перемещаясь из одного замкнутого пространства в другое. Таким образом автор
развертывает цепь замкнутых пространств, раскрывая одну из основополагающих
особенностей пространственного развертывания в готическом романе -
замкнутость, развертывание пространства в глубину.
Разработка мотива замкнутости - одна из основополагающих особенностей
пространственного развертывания в готическом романе. Ее осуществление идет
по следующим направлениям:
1) замкнутость становится эпически наглядным проявлением одного из
главных элементов готической поэтики: заключение героя в непреодолимые
рамки обстоятельств - и шире - фатума, отсутствие какой бы то ни было
свободы воли с его стороны: Монсада, Иммали-Исидора у Метьюрина и Аделина у
Радклиф, понуждаемые принять постриг, Вивальди в “Итальянце” и тот же
Монсада, брошенные в тюрьму инквизиции за преступления, которых они не
совершали, даже Франкенштейн, не способный противостоять зову своего
естественнонаучного гения. “Тяжкое преступление”, “смертный грех” отца
героя у Гофмана предопределяет последующее монашество и этого персонажа,
хотя в данном случае его добровольный выбор совпадает с волей фатума;
2) вместе с тем, объективным обстоятельствам, порождающим несвободу
героя, сопутствуют обстоятельства субъективные - замкнутость может быть
рассмотрена в аспекте пространственного самозаключения, добровольного
пребывания в плену: Ла Мотт находит добровольное прибежище в холодящем душу
лесном аббатстве; Франкенштейн, молодой Мельмот становятся пленниками
любопытства. Первый не внемлет советам близких покинуть таинственное
родовое имение: “Любопытство, а может быть, и некое более высокое чувство,
неистовое и страшное, преследование некоей смутной цели захватило его
безраздельно”. Второй “утратил все чувства и видел лишь одну свою цель” -
“оживлять безжизненную материю”, что привело к созданию монстра. Монсада
усматривает для себя единственную возможность жить на родине и не быть
обнаруженным инквизицией - подвергнуть себя полному и безнадежному
заточению.
По сути, через сюжетное развертывание пространства в готическом романе
автор своеобразно реализует идею, одну из основных для жанра романа в целом
- отчуждение человека от мира. Своеобразие здесь заключается именно в том,
что через архитектурное пространство готического топоса автор разрабатывает
как данный посыл, так и основной философский мотив жанра - отсутствие у
героя каких бы то ни было возможностей противостоять метафизической тюрьме,
отделяющей его от сообщества - тюрьме его судьбы, его рока. Толчок
сюжетному развитию дает страшная родовая тайна, павшая на героев Уолпола,
непосредственно связанная с самим замком Отранто, в котором и
разворачиваются события, непременно включающие в себя мотивы заточения,
несвободы, преследования. Тайна, тяготеющая над Монсадой в “Мельмоте
Скитальце”, над Медардом в “Эликсирах Сатаны”, над Аделиной в “Романе о
лесе”, именно и направляет героев в монастырское заточение либо роковым
образом влияет на обстоятельства их жизни, опять же ведущие к несвободе в
стенах того или иного готического топоса.
Вместе с тем, художественное развертывание специфической готической
замкнутости - с тайными ходами, неожиданно обнаруживающимися помещениями и
пр., по нашему мнению, позволяет говорить о своего рода “развертывании
вовнутрь”, об интенсивном развертывании пространства в готическом романе. В
самом деле, весьма ограниченное - в том числе и в размерах - пространство,
пусть и большого, но все же отдельного здания, за счет сложной
архитектурной структуры, позволяет автору развивать сюжетные ходы, которые
традиционно характерны для путешествия как типа повествования, т.е.
обусловлены необходимостью или желанием преодолевать значительные
расстояния: встреча с новым, неизведанным, непостижимым, потеря пути,
заброшенность и т.д. Все это выпадает на долю Харкера, оказавшегося в замке
Дракулы и сталкивающегося с невероятным поведением как самого хозяина (“Я
увидел, что... граф как ящерица, полз с невероятной быстротой вниз по
стене” [7. C.41]; “...граф стоял почти вплотную ко мне, и я мог видеть его
через плечо. Но его отражения в зеркале не было!..” [7. C. 29]), так и
других обитателей замка: “Одна из женщин моментально кинулась и развязала
мешок...оттуда раздались вздохи и вопли полузадушенного ребенка. Женщины
кружились вокруг мешка, в то время как я весь был охвачен ужасом; но когда
я вгляделся пристально, оказалось, что они уже исчезли, а вместе с ними
исчез и ужасный мешок... Казалось, они просто испарились в лучах лунного
света...” [7. C.41]. Монсада в «Мельмоте» волею судьбы принужден жить в
монастыре, где его ожидают не только дальнейшее лишение свободы, но и
ужасающие увещевания дьявола, тем более страшные, что испанец не уверен, не
подстроены ли все его “сношения с нечистым” братьями-монахами. Ла Мотты в
“Романе о лесе” переживают приключение, ничуть не менее захватывающее по
сравнению с их побегом из Франции, когда спускаются в подземные помещения
аббатства и со страхом следят за происходящим “на поверхности”, а юной
Аделине даже приходится, замирая от страха, подняться в верхние помещения с
целью узнать обо всем поподробнее.
Необходимо отметить, что рассматриваемое здесь интенсивное
развертывание пространства обнаруживает связь с представлением М. Бахтина
об интенсивном времени в античном авантюрном романе - времени, полном
приключениями, событиями, испытаниями героев, однако никоим образом не
связанном с реальным, биографическим, внешним временем. Таким же образом и
пространство готического топоса интенсивно и авантюрно в его рамках, однако
герой, попадая в него, теряет всякую связь как с самим внешним
пространством, так и с его геометрическими законами. Попадая в готический
топос, герой переходит ту самую границу между “замкнутым” и “разомкнутым”
мирами, которую Ю. Лотман называет важнейшим типологическим признаком
пространства в тексте [9]. У интенсивного времени античного романа и
интенсивного пространства романа готического есть и еще одна точка
соприкосновения: переживаемое время античного авантюрного романа
количественно развертывается в одной точке, вглубь [10]. Таким же образом
развертывается и пространство готического топоса: автор превращает его в
цепь замкнутых пространств. Далее, авантюрность готического топоса
представляет собой цепь пусть и захватывающих, но типичных, клишированных
приключений. В. Шкловский видел функцию подобной похожести следующих друг
за другом эпизодов в “рифмизующем” задержании действия, которое, в свою
очередь, направлено на деавтоматизацию восприятия, на возбуждение скрытой
энергии материала. Автор разрабатывает готическое пространство методом
“нанизывания” ситуаций внутри готического топоса, разворачивающихся в
архитектурно “нанизываемых” помещениях.
Готический “замкнутый” топос преимущественно опасен и непредсказуем во
многом благодаря именно количественному умножению определенных его
характеристик. Джонатан Харкер, описывая замок Дракулы, говорит о том, что
“вычислить точно, какую площадь занимает дом, немыслимо” [7.C.26]. Пребывая
в замке и не имея возможности покинуть его, молодой человек осматривает
близлежащую местность: “Тут я мог наслаждаться свободой, глядя на обширные,
хотя и недоступные для меня пространства... Озираясь кругом, я лишний раз
убедился, что действительно нахожусь в тюрьме” [7. C.36]. Герои “Романа о
лесе”, исследуя свое новое жилище, очень часто не в состоянии оценить
размеры помещений: “Они открыли дверь в обширную залу и вошли - ее
протяженность терялась во мраке... Освещая залу, большая часть которой
оставалась во тьме, неверное пламя бросало дрожащие отблески на зияющую
дыру в крыше, тогда как множество н
| |  скачать работу |
Готический роман |
