История авиации
только личные револьверы офицеров-
летчиков. Встретившись в небе, соперники обменивались беспорядочной пальбой
и угрожающей жестикуляцией. Вот как выглядел, например, воздушный бой между
первым германским самолетом, бомбившим Париж в августе 1914 года, и
преследовавшими немца английскими и французскими аэропланами. Превосходя по
скорости германский «Таубе», английский «Бристоль» с легкостью догнал его и
не давал противнику подняться выше себя. Немецкий пилот Берне так и не смог
применить свое «антисамолетное» оружие — бомбы. Летчику и наблюдателю не
оставалось ничего иного, как извлечь свои револьверы и открыть огонь.
Англичане ответили тем же. «Пули жужжали вокруг, — рассказывал
американскому корреспонденту пленный Кернер. — Так длилось полчаса».
Поединок закончился победой союзников. На помощь англичанам пришел
французский «Блерио», который «с ужасающей быстротой» нагнал «Таубе»,
«бросался то вниз, то вверх, и яркие вспышки говорили о непрерывных
выстрелах». Немцы сочли за благо сдаться на милость победителей.
Впрочем, бой не всегда кончался бескровным исходом. Защищая Лондон,
английский пилот ухитрился подстрелить вражеского летчика. Убитый немец
сжал рукоятку мертвой хваткой, аэроплан благополучно спланировал и стал
целехоньким трофеем англичан.
Победа над австрийскими пилотами стоила жизни выдающемуся русскому
летчику Петру Николаевичу Нестерову. Взлетев на перехват разведчика
«Альбатрос», отважный пилот таранил противника и, как отмечено в
официальном донесении, был выброшен из аппарата при одном из резких
движений последнего и погиб, разбившись о землю».
С глубоким уважением к памяти героя отозвался на гибель Нестерова Игорь
Иванович Сикорский. «То, на что другие люди способны при сильнейшем
возбуждении, хотя бы патриотическом, Нестеров сделал спокойно, размеренно,
с полным сознанием совершаемого, — писал он в некрологе. — И гибель
Нестерова для нас тяжелая, незаменимая утрата. Его смерть, пожалуй, слишком
высокая цена за уничтоженный австрийский аэроплан».
Действительно, таран — оружие смелых и хладнокровных людей — не мог стать
обычным приемом воздушного боя, когда в небе мировой войны летали уже сотни
и тысячи летательных аппаратов. «Были случаи бросания бомб и встречи
враждебных аэропланов, — констатировал в сентябре 1914 года полковник
Найденов, — но все это не то, что рисовала фантазия».
Что бы ни рисовала предвоенная фантазия, победу над самолетом противника
летчик мог одержать, только собственноручно наводя пулемет на подвижную,
маневрирующую цель. И приемы пилотирования, выработанные накануне войны
Нестеровым и Пегу, могли принести успех лишь в том случае, когда нападающий
аэроплан занимал выгодную позицию и летчик сам выбирал момент для стрельбы.
А для этого нужна была легкая, верткая машина с огнем по ходу движения.
Значит, пулемет следовало установить прямо перед летчиком и стрелять сквозь
диск воздушного винта.
Эту инженерную задачу просто, но эффективно решил знаменитый пилот Роланд
Гарро, служивший летчиком-сдатчиком на фирме «Моран». Взлетая навстречу
вражеским аэропланам на одноместном «Моране», Гарро был, как писали
французские газеты, в одно и то же время и пилотом, и наблюдателем, и
стрелком». За короткий срок он сбил «непостижимым образом» несколько
самолетов врага. Желая узнать столь дорогой секрет французов, немцы
устроили охоту за машиной Гарро и таким же самопетом Жильберта. 18 апреля
1915 года отважного истребителя сбили, «Моран» достался врагу, сам Гарро
стал военнопленным. Беглого взгляда на пропеллер сбитой машины было
достаточно, чтобы разгадать французскую загадку: на лопастях винта были
укреплены стальные угольники. По сравнению с общей площадью так называемого
сметаемого диска винта поверхность двух лопастей весьма невелика, она
составляет лишь сотые доли площади круга. Подчиняясь законам вероятности,
пули благополучно пролетали мимо лопастей, и только семь процентов
встречали на своем пути преграду. Но не разносили попасти в щелки, а
рикошетировали от стальных угольников Гарро. Аэроплан передали конструктору
Антони Фоккеру, голландцу, работавшему в Германии. Через десять дней Фоккер
предложил устройство для синхронизации огня с вращением пропеллера.
Кинематика действовала так, что выстрел задерживался, если на пути пули
была одна из лопастей.
Синхронизатор не был изобретением Фоккера. Еще в 1913 году германская
фирма LVG («Эльфауге») запатентовала пулемет, синхронизированный с мотором.
Правда, накануне войны идею так и не воплотили в металле: мало кто мог в
полной мере оценить практическую ценность изобретения. К тому же тонкая
автоматика синхронизатора требовала изрядной возни, кропотливой отладки
всех ее звеньев — ведь надежность устройства должна быть под стать
безотказности пулемета.
Та же участь постигла другое важное изобретение — пушку, стреляющую через
полый вал редуктора винтомоторной установки, запатентованную фирмой
«Даймлер» в том же 1913 году.
Простота отсекателей на лопастях подкупила инженеров фирмы «Моран», не
сумевших сладить с автоматикой из-за особенностей пулемета «Гочкис».
Правда, «рикошетное» решение оказалось при всем его остроумии мерой
вынужденной и временной. Спустя полгода после пленения Гарро немцы
оснастили синхронизаторами «Фоккер» — расчалочный моноплан с 80-сипьным
ротативным двигателем. Вооруженные одним, затем двумя и даже тремя
синхронизованными пулеметами, «Фоккеры» терроризировали французскую
авиацию. Ведь отсекатели не годились, если сквозь диск винта палил не один.
а хотя бы два ствола — слишком много зарядов пропадало впустую, слишком
большие нагрузки приходилось выдерживать деревянным лопастям!
История с охотой за секретами противника повторилась. Вопреки
категорическому приказу не появляться на новых «Фоккерах» над вражеской
территорией, один из летчиков оказался над французскими тылами и был сбит.
Секрет открыт, но новинку нельзя использовать сразу — автоматика-то
приспособлена к пулемету немецкого образца. Переделка под французское
оружие требует времени. Чтобы спасти положение, главный конструктор фирмы
«Ньюпор» Густав Деляж решает: «Слабость вооружения надо компенсировать
летным превосходством французских машин, превзойти грозные "Фоккеры» не
только в скорости, но и в маневренности».
Замысел Деляжа станет понятен, если вернуться в еще мирную Европу,
увлеченную авиацией, рекордами в полетах на дальность, высоту, скорость,
спорящую о том, каким должен быть самолет — бипланом или монопланом.
Предвоенные гоночные рекордсмены строились по монопланной схеме. В жертву
быстроходности конструкторы принесли скороподъемность и маневренность. На
гоночных трассах вовсе не нужно было быстро взлетать и набирать высоту,
выполнять резкие маневры. Следовательно, самолет приходилось делать,
ориентируясь практически на один главный режим — прямолинейный полет с
максимальной скоростью — и всячески уменьшать аэродинамическое
сопротивление машины. После «вылизыванния» обводов фюзеляжа взялись за
крыло: чем больше площадь несущей поверхности, тем выше ее сопротивление. И
если свой первый самолет (полетный вес 380 кг) Ньюпор оснастил крылом
площадью 16 м2, то его гоночный моноплан 1913 года весивший 420 кг. обладал
несущей поверхностью в 13м2.
Еще дальше пошла фирма «Депердюссен», вырвавшая лидерство у Ньюпора, при
полетном весе в 640 кг площадь крохотного крыла машины составляла лишь 9
м2! Удельная нагрузка на единицу несущей поверхности (выражается отношением
полетного веса к площади крыла) увеличилась до 71 кг/м2
Построенный в довоенных гоночных традициях, самолет-истребитель стал бы
быстроходной, но очень неповоротливой машиной. С маленьким скоростным
крылом он не смог бы разворачиваться на «пятачке», проделывать в воздушном
бою резкие маневры, занимать в поединке выгодную для атаки позицию. Значит,
несущую площадь надо увеличить. За счет чего? Удлинить крыло? А может быть,
вернуться к бипланной схеме и, обойдясь двумя сравнительно небольшими
крыльями, сделать самолет с небольшой удельной нагрузкой?
В бипланной схеме и нашел выход Густав Деляж и другие авиаконструкторы
того времени. Бипланом (точнее, полуторапланом — размах у верхнего крыла
больше, чем у нижнего) и стал первый в истории специальный самолет-
истребитель «Ньюпор-ХI».
Жесткая «коробка, образуемая верхним и нижним крыльями, оказалась удачной
находкой. Монопланное крыло при той же несущей площади вышло бы куда
тяжелее, и этот дополнительный вес свел бы на нет стремление конструктора
создать легкую, с малой удельной нагрузкой на крыло, маневренную машину.
Так появился самолет-истребитель. О том, какое значение сразу после
своего рождения приобрело новое оружие, ярче всего свидетельствует
статистика: из 12220 английских, французских, немецких и австрийских
самолетов, сбитых в годы первой мировой войны, 9900 уничтожено
истребителями. Остальные приходятся на долю зенитной а
| |  скачать работу |
История авиации |
