История формирования субъективности (структурно-феноменологический анализ)
;Я мыслю», и не «Я есть», это то, что центрирует
дизъюнкцию «либо Я мыслю, либо Я есть»). И если эта мера «критерий
принадлежит сознанию», то понятно, что единство измеряемого сущего, или,
называемой Кантом единством трансцендентальной апперцепции, основано на
всеообщности единицы измерения; говоря проще, если все мерить одной меркой,
то все измеряемое с необходимостью интегрируется в единство. Единица
измерения играет роль той инстанции опосредования, или «ключа», который
заключает мир в единство. Единица измерения как «всеобщий» критерий
схватывающего измерения выступает в качестве символа интеграции.
Новоевропейская рациональность, воспользовавшись возникшим в
Античности понятием символического и открывшейся в Средневековом мире
трансцендентной реальности, связанной с божественным бытием Логоса,
коррелирует их в математический символ. Христианская религия, поделив мир
на тварный и трансцендентный миры и учредив превосходство идеального над
реальным, обусловила крен и одностороннее отношение к миру, в котором
господство идеального обернулось хищническим опустошением природы. Но и сам
Бог не оказался в стороне от этого процесса. Тот математический орган науки
и техники, созданный для познания и овладения природой, создавался за счет
Его, Бога Имени, поскольку сферой конституирования математических
идеальностей оказалась именно та сфера, которая в Средние века считалась
исключительно компетенцией Логоса.
Если античная математика в своих воображаемых построениях опиралась на
сущее и служила способом теоретической (и не более) гармонизации мира
(подобно тому, как музыкальная теория заимствует свою конструкцию из
математике), то новоевропейский математический проект, mathesis universalis
полностью отказывается от каких-либо трансцендентных по отношению к
субъекту источников, конституируя свои принципы на его «внутренних»
ресурсах[53]. Таким образом, в тотальной объективации, лишившейся еще в
эпоху Средневековья своего "волшебства" природной наличности, и в
математической формализации еще бывшей суверенной в прошлую эпоху Логоса,
превращающуюся в логико-математическое означающее, происходит восхождение
субъективности к собственному имманентному центру, который понимается как
истина и свобода.
В проектах mathesis universalis и scientia generalis создается новая
теоретико-символическая модель мира, чья методология зиждется на принципах
новейшей математики, которая, будучи представлена в трудах Декарта,
Лейбница, Дезарга, Ньютона полностью наследует значение идеального как
«метафизически идеального», претворяясь в математически идеальные объекты
как «иррациональные», «трансцендентные» и т.д. Но наиболее важнейшей
«абстракцией» (эта функция также претерпевает в «метафизической математике»
XVII века значительную трансформацию) оказывается понятие нуля,
геометрическим смыслом которой является математическая "идеальная" точка в
своих основополагающих характеристиках "неделимости" и "непротяженности".
(Вообще, новоевропейская математика постоянно "абсорбировала" всю сферу
"идеального", целиком вытеснила всю сферу "божественного", каковым
идеальное и представало в Средневековье). По принципу "взаимно-однозначного
и взаимно-непрерывного соответствия" множества бесконечно больших величин и
множества бесконечно-малых величин в "Монадологии" Лейбница устанавливается
соответствие между "бесконечно большим" миром и "бесконечно малой" монадой.
Новоевропейская модель мира формируется в соотнесенности
последовательного ряда радиусов стремящегося к бесконечности горизонта, в
функции которого входит "экранирование", и последовательной иерархии
центров, располагающейся к нулю вертикали, чьей задачей является
"фокусирование", то есть античный мир, как "вращающийся в самом себе круг"
(Аристотель) попадает в зазор между "идеальными", "воображаемыми" пределами
– 0 (нулем) и Ґ (бесконечностью). Мир предстает как бесконечно большой
Интеграл бесконечно малых Дифференциалов - [pic]. Замкнутый античный
космос, не терпящий никакой бесконечности, будучи совершенным и
законченным, в Средневековье размыкается инстанцией "божественной" или
"актуальной" бесконечности, затем "актуальная бесконечность" как
бесконечность качественная, вытесняется "потенциальной бесконечностью" как
бесконечностью последовательного ряда, дурной бесконечностью. Но,
естественно, что тут же возникает проблема инстанции непрерывности и
идентичности; и так как деление бесконечно, такой инстанцией
самоустанавливается когитальная монада или Я.
Поскольку мир теряет свои "трансцендентные" опоры, поочередно, сначала
в природе, символическим порядком которой является видимая наличность,
затем в Боге, чей символический порядок определяется языком, движение
которого к тому же образует историю, то существеннейшей функцией
субъективности становится математическое центрирование мира, и,
естественно, самой собой. Или, поскольку мир утратил свои "трансцендентные"
границы, то единственным способом определения мира становится замыкание его
на субъекте как центре, причем непрерывность его гарантирует как раз таки
прерывание объекта, а идентичность - негация как различие объекта.
Субъективность становится "нулевой точкой", которая является "бесконечно
удаленной точкой", введением которой Дезарг осуществил воображаемую
трансценденцию субъекта и имманентную. Таким образом, эта точка является
одновременно и трансцендентной, и имманентной субъекту "Человек становится
центром сопряжения сущего как такового"[54]. И в этом смысле, что же есть
функция cogito как сущностная функция субъекта, если она не только
непрерывно дифференцирует предмет, но и дифференцирует соответствующие ему
понятия? Cogito есть ни что иное, как воображение[55], как процедура
опосредования разума в точке как центре. Способ такого воображаемого
центрирования в гносеологическом плане определяется Кантом как
синтетическое суждение a priori, Гегелем как снятие, Лейбницем как
абстрактное сокращение.
Г.В. Лейбниц предлагает чисто геометрическую схему представления
сущего по принципу проективной "репрезентации". Модель такой репрезентации
образует фокус, проективные прямые и плоскость экрана. По сути говоря,
модель проективного конуса становится фигурой новоевропейского истолкования
мира, то есть фигурой самого мира. Важным также является то, что периферию
«объективно детерминированного» горизонта как экрана конституирует центр
«спонтанного» фокуса субъективности. Конституирующим объективность, таким
образом, является субъективность, она есть инстанция структурообразования.
Возникает ситуация, когда не «монада» репрезентирует мир, а мир служит
репрезентацией субъективности. И здесь происходит также существенный
поворот в истории отношения человека и бытия: если античный человек
осуществлялся во встрече «присутствий», и так сплачивал всю меру бытия, а
средневековый человек по способу причастности к Божеству, сотворившего мир,
символизирует собой единство Творца и им сотворенного, то новоевропейский
субъект самоконституируется как центр, который образует периферию,
становится воображаемым эквивалентом мира, поскольку из него, как из
"центральной монады" развертывается по принципу репрезентации весь мир.
Лейбницевская схема проективной репрезентации, основывая на субъекте «факт
всеобщей взаимосвязи универсума»[56] и адекватность бесконечного мира в
бесконечно малом «выражении», полностью решает проблему основания мира,
фокусируя его конусообразную модель на субъекте, благодаря которому
(фокусу) субъект входит в безраздельное господство над миром.
Такая парадоксальная инстанция как 0, будучи бесконечно малым
приращением, вводится новоевропейской рациональностью в качестве
абсолютного центра, ни от чего не зависящей середины, причем инстанцируясь
как цель идентификации субъекта. Ноль – 0 – чисто воображаемый,
имагнитивный субъект-объект. Причем в нуле абсолютно совпадает
метафизическая идеальность с идеальностью математической. Универсальность
нуля в его столь вожделенной Новой Европой "неделимости", и в этом смысле
ноль есть математически схваченная метафизическая идея центра. Именно на
этих исключительно математических основаниях формируется приходящий на
смену "присутствию", единящего еidos и logos, и "духу", с-видетельствующего
бытие Бога, новый идеал разума. Разум онтологически инстанцирует
математическую идею нуля, только неделимость нуля здесь характеризуется как
индифферентность (indifferention) или безразличие. Индифферентность разума
характеризуема, прежде всего, строгим научным безразличием к вещи и к
обозначающему ее слову. Но здесь происходит следующая метаморфоза. Логос,
как атрибут "идеального", "небесного" интериоризируется в сферу
субъективности к
| |  скачать работу |
История формирования субъективности (структурно-феноменологический анализ) |
