Карен Хорни
ости, вялости, отчужденности и так далее.
Понимание причинного отношения помогает в подобных случаях направить наше
внимание от очевидных расстройств к их источнику, хотя точная природа этого
источника и останется скрытой.
Другим симптомом, указывающим на существование конфликтов, была
непоследовательность. В первом примере мы видели человека, убежденного в
неправильности процедуры принятия решения и допущенной по отношению к нему
несправедливости, но не выразившего при этом ни одного протеста. Во втором
примере человек, высоко ценивший дружбу, принялся красть деньги у своего
друга. Иногда невротик сам начинает осознавать такие непоследовательности.
Однако гораздо чаще он не видит их даже тогда, когда они совершенно
очевидны неподготовленному наблюдателю.
Непоследовательность в качестве симптома столь же определенна, как и
повышение температуры человеческого тела при физическом расстройстве.
Укажем на самые распространенные примеры такой непоследовательности.
Девушка, желающая, во что бы то ни стало выйти замуж, тем не менее
отвергает все предложения. Мать, сверх меры заботящаяся о своих детях,
забывает дни их рождения. Человек, всегда щедрый по отношению к другим,
боится потратить даже немного денег на самого себя. Другой человек,
страстно жаждущий одиночества, ухитряется никогда не быть одиноким. Третий,
снисходительный и терпимый к большей части других людей, чрезмерно строг и
требователен по отношению к самому себе.
В отличие от других симптомов непоследовательность позволяет часто
выдвинуть пробное допущение относительно природы скрытого конфликта.
Например, острая депрессия обнаруживается только, если человек поглощен
какой-либо дилеммой. Но если явно любящая мать забывает дни рождения своих
детей, мы склонны предположить, что эта мать больше предана своему идеалу
хорошей матери, чем собственно детям. Мы могли бы также предположить, что
ее идеал столкнулся с бессознательной садистской склонностью, что и
послужило причиной нарушения памяти.
Иногда конфликт появляется на поверхности, т.е. воспринимается сознанием
именно как конфликт. Может показаться, что это противоречит моему
утверждению о том, что невротические конфликты носят бессознательный
характер. Но в действительности то, что осознается, представляет искажение
или модификацию реального конфликта. Так, человек может разрываться на
части и страдать от осознаваемого конфликта, когда вопреки своим уверткам,
помогающим в других обстоятельствах, он обнаруживает, что стоит перед
необходимостью принять важное решение. Он не может решить в данный момент,
жениться ли ему на этой женщине или на той, и жениться ли ему вообще;
согласиться ли ему на эту работу или на ту; сохранить ли ему или прекратить
свое участие в некоторой компании. С величайшим страданием он приступит к
анализу всех возможностей, переходя от одной из них к другой и совершенно
неспособный достигнуть какого-либо определенного решения. В этой
бедственной ситуации он может обратиться к аналитику, ожидая от него
прояснения ее конкретных причин. И будет разочарован, потому что
действующий конфликт представляет просто точку, в которой динамит
внутренних разногласий наконец-то взорвался. Частная проблема, угнетающая
его в данное время, не может быть решена без прохождения долгой и
мучительной дороги осознания конфликтов, скрывающихся за ней.
В других случаях внутренний конфликт может быть экстернализирован и
осознаваться человеком уже как некоторая несовместимость его самого и его
окружения. Или, догадываясь, что, скорее всего необоснованные страхи и
запреты препятствуют реализации его желаний, он может понять, что
противоречащие друг другу внутренние влечения проистекают из более глубоких
источников.
Чем больше мы узнаем человека, тем более мы способны познавать
конфликтующие элементы, которые объясняют симптомы, противоречия и внешние
конфликты и, следует добавить, тем более запутанной становится картина из-
за числа и разнообразия противоречий. Это подводит нас к вопросу:
существует ли какой-нибудь базисный конфликт, лежащий в основе всех частных
конфликтов и действительно ответственный за них? Можно ли представить
структуру конфликта в терминах скажем, какого-либо неудачного брака, где
нескончаемый ряд явно не связанных друг с другом разногласий и ссор из-за
друзей, детей, времени приема пищи, служанок указывает на некоторую
фундаментальную дисгармонию самой связи.
Убеждение в существовании базисного конфликта в человеческой личности
восходит к древности и играет заметную роль в различных религиях и
философских концепциях. Силы света и тьмы, Бога и дьявола, добра и зла -
вот некоторые из антонимов, с помощью которых это убеждение было выражено.
Следуя этому убеждению, как и многим другим, Фрейд проделал в современной
психологии пионерскую работу. Его первым допущением было то, что базисный
конфликт существует между нашими инстинктивными влечениями с их слепым
стремлением к удовлетворению и запрещающим окружением - семьей и обществом.
Запрещающее окружение интернализируется в раннем возрасте и с этого времени
существует в виде запрещающего "Сверх - Я".
Вряд ли здесь уместно обсуждать это понятие со всей серьезностью, которой
он заслуживает. Это потребовало бы анализа всех аргументов, выдвинутых
против теории либидо. Попробуем скорее понять значение самого понятия
либидо, даже если мы отказываемся от теоретических посылок Фрейда. То, что
в этом случае остается, представляет спорное утверждение, что
противоположность между исходными эгоцентрическими влечениями и нашим
запрещающим окружением образует главный источник многообразных конфликтов.
Как будет позже показано, я также приписываю этой оппозиции - или тому, что
приблизительно соответствует ей в моей теории - важное место в структуре
неврозов. То, что я оспариваю, это ее базисная природа. Я убеждена, что
хотя это и важный конфликт, но он вторичен и становится необходимым лишь в
процессе развития невроза.
Основания этого опровержения станут очевидными позже. Сейчас же я приведу
только один аргумент: я не верю, что какой-либо конфликт между желаниями и
страхами мог объяснить степень, с которой расколото "Я" невротика, и
конечный результат, настолько разрушительный, что способен в прямом смысле
разрушить жизнь человека.
Состояние психики невротика, как его постулирует Фрейд, таково, что тот
сохраняет способность искренне стремиться к чему-либо, но его попытки
терпят крах из-за блокирующего действия страха. Я же считаю, что источник
конфликта вращается вокруг утраты невротиком способности желать чего-либо
искренне, потому что его истинные желания разделены, т.е. действуют в
противоположных направлениях. В действительности все это намного серьезнее,
чем представлял Фрейд.
Вопреки тому факту, что я считаю фундаментальный конфликт более
разрушительным, чем Фрейд, мой взгляд на возможность его окончательного
разрешения более позитивен, чем его. Согласно Фрейду, базисный конфликт
является универсальным и в принципе не может быть разрешен: все, что можно
сделать, это достигнуть более выгодного компромисса или более сильного
контроля. Согласно моей точке зрения, возникновение базисного
невротического конфликта не является неизбежным и его разрешение возможно,
если он все-таки возникает - при условии, что пациент готов испытать
значительное напряжение и готов подвергнуться соответствующим лишениям. Это
различие является не вопросом оптимизма или пессимизма, а неизбежным
результатом различия наших с Фрейдом посылок.
Более поздний ответ Фрейда на вопрос о базисном конфликте философски
выглядит вполне удовлетворительно. Снова оставляя в стороне различные
следствия хода мысли Фрейда, мы можем констатировать, что его теория
инстинктов "жизни" и "смерти" ужимается до конфликта между конструктивными
и деструктивными силами, действующими в человеческих существах. Сам Фрейд
был заинтересован в применении этой теории к анализу конфликтов гораздо
меньше, чем в ее применении к тому способу, которым обе силы связаны друг с
другом. Например, он видел возможность объяснения мазохистских и садистских
влечений в слиянии сексуальных и деструктивных инстинктов.
Применение указанной теории к конфликтам потребовало бы обращения к
моральным ценностям. Последние, однако, были для Фрейда незаконными
сущностями в сфере науки. В соответствии со своими убеждениями он стремился
развить психологию, лишенную моральных ценностей. Я убеждена, что именно
эта попытка Фрейда быть "научным" в смысле естественных наук является одной
из самых убедительны причин, почему его теории и основанная на ней терапия
носят такой ограниченный характер. Выражаясь более конкретно, по всей
видимости, именно эта попытка способствовала его неудаче в оценке роли
конфликтов в неврозе вопреки интенсивной работе в этой области.
Юнг также всячески подчеркивал противоположность человеческих наклонностей.
Действительно, на него произвела такое впечатление активность личностных
противоречий, что он постулировал в качестве общего закона: наличие какой-
либо одной тенденции обычно указывает на присутствие ей противоположной.
Внешняя женственность подразумевает внутреннюю маскулинность; внешняя
экстраверсия - скрытую интроверсию; внешний перевес мыслительной
деятельности - внутреннее превосходство чувства и так далее. Сказанное
могло создать впечатление, что Юнг рассматривал конфликты как существенную
черту невроза. "Однако, эти противоположности, - развивает он далее свою
мысль, - находятся не в состоянии конфликта, а в состоянии
дополнительности, и цель состоит в том, чтобы принять обе противоположности
и тем самым приблизиться к идеалу целостности". Для Юнга невротик -
человек, обреченный на одностороннее развитие. Юнг сформулировал эти
понятия в терминах того, что он называет законом дополнительности.
Сейчас я тоже признаю, что противодействующие тенденции содержат элементы
дополнительности, ни один из которых не
| |  скачать работу |
Карен Хорни |
