Катынская трагедия
ируется в трупах не раньше трех лет
пребывания в земле. Не располагая данными, полученными польскими комиссиями
в СССР от 449 уцелевших, которые рассказали о ликвидации лагерей в
Козельске, Старобельске и Осташкове в апреле и мае 1940 года, международная
комиссия определила срок погребения трупов — весна 1940 года.
Результатом работы польской технической комиссии ПКК явились тысячи
вещественных доказательств. Несколько сот жертв остались неопознанными, но
в большинстве случаев удалось установить данные погибших. В карманах жертв
нашли сотни советских газет, датированных апрелем 1940 года, 3184
документа, последняя дата на которых — 6 мая 1940 г. Естественно, добыть
эти документы было задачей не из легких, учитывая, что тела сильно
разложились, мумифицировались и склеились. Это была воистину кошмарная
работа. Все жертвы были убиты из короткого огнестрельного оружия, как
правило, калибра 7,65, обычно одним метким выстрелом в затылок или шею.
Некоторые, особенно молодые, были связаны веревками (все веревки, советской
продукции, были одинаковой длины, что свидетельствует о тщательно
запланированной акции), иногда головы были обмотаны шинелями и обвязаны
веревками. На некоторых трупах виднелись следы советских четырехугольных
штыков. Интересно отметить, что на трупах были найдены различные мелкие
предметы и даже драгоценности. Это указывает на то, что с ликвидацией
пленных торопились и даже не успели их ограбить. Как выяснилось позднее,
трупы лежали в том же порядке, как этапировали из Козельска отдельные
эшелоны. Самый большой интерес из найденных вещей представляли, несомненно,
календарики и записные книжки. Хотя чернила почти размылись, записи
карандашом сохранились отлично.
Особенно ценной была записная книжка майора Адама Сольского, в которой
он записал: «8 апреля. 3:30 отправка со станции Козельск на запад. 9:45 на
станции Ельня. 8 апреля 40 г. с 12 часов стоим в Смоленске на запасном
пути. 9-го апреля подъем в тюремных вагонах и подготовка на выход. Нас куда-
то перевозят на машинах. Что дальше? С рассвета день начинается как-то
странно. Перевоз в боксах «ворона» (страшно). Нас привезли куда-то в лес,
похоже на дачное место. Тщательный обыск. Интересовались моим обручальным
кольцом, забрали рубли, ремень, перочинный ножик, часы, которые показывали
6:30...» Тут запись обрывается. Очевидно, после 6:30 майор Сольский уже не
жил.
Кажется, что пленных по одиночке подводили к краю рва, удерживая с
двух сторон, более сильных и сопротивляющихся связывали веревками. Затем —
выстрел опытного стрелка-палача. Труп сбрасывали в ров, прямо на тела
убитых раньше. Иногда находили трупы офицеров, накрепко связанных и заживо
уложенных в ров, их приканчивали выстрелами сверху.
В 1943 году и позднее возникал вопрос, кто копал могилы. Существовали
предположения, что они выкопаны руками будущих жертв. Однако это кажется
маловероятным. Чтобы выкопать большой и глубокий ров, следовало
предоставить узникам некоторую свободу движения (нельзя же копать со
связанными руками) и хотя бы самые примитивные инструменты, по крайней
мере, лопаты. Трудно предположить, чтобы люди, видя свою неминуемую смерть,
в основном молодые и сильные мужчины, не воспользовались случаем и не
бросились на конвой. Не надо забывать, что пленные находились в неплохом
психическом состоянии, не были истощены многодневным ожиданием смерти, они
готовились перейти в другие руки (немецкие или союзнические).
Предполагаемая расправа не должна была парализовать их волю к
сопротивлению, к желанию умереть в бою, а не от руки палача. Только
советские архивы смогут когда-нибудь рассказать нам, как происходило
убийство польских военнопленных.
Останки, эксгумированные и обследованные, опускали вместе с
прикрепленной к ним биркой назад в братские могилы. И если советские власти
не осквернили катынское кладбище, то эти бирки позволят когда-нибудь еще
раз произвести идентификацию останков.
Из катынских могил вырыли в сумме 4143 трупа. Из последней, восьмой,
могилы (в которой лежали офицеры, убитые в мае 1940 года, о чем
свидетельствует летняя форма одежды) не удалось вынуть всех, так как работу
пришлось прервать. Оставалось в ней, однако, не более 200 трупов. Всего в
катынских лесах обнаружено около 4400 жертв.
Это явно неполное число взволновало немцев. Любой ценой они хотели
разыскать в окрестности «Косогор» остальные могилы, чтобы подтвердить свои
заявления о 10-12 тысячах погибших. Они пытались оказать сильное давление
на комиссию ПКК, чтобы последняя согласилась с этими их «данными». В конце
концов, были объявлены именные списки погибших, составившие неполные три
тысячи человек, с приложением около тысячи неизвестных.
Уже в 1943 году стало ясно, что военнопленных из Старобельска и
Осташкова расстреливали в других местах. Теперь можно предположить, что
пленные из Осташковского лагеря были расстреляны где-то в районе станции
Бологое, а офицеры из Старобельска — под Харьковом, скорее всего в дачной
местности Дергачи.
Поскольку Катынь задолго до 1940 года стала местом казни заключенных
из окрестностей Смоленска, по аналогии можно предположить, что экзекуции
пленных из Старобельска и Осташкова проводились в подобных «проверенных»
местах. Было известно, что харьковские Дергачи тоже были местом частых
расстрелов, и именно туда ведут многие улики «Катыни №2». Хотя немцы были в
Харькове недолго, все же они приступили к поискам братских могил польских
офицеров, но не дошли до эксгумации. В январе 1980 года Антон Т. Рекульский
в брошюре «Вторая Катынь?» выдвинул гипотезу, что пленные из Старобельска
были расстреляны неподалеку от лагеря, в районе, где много лет спустя, в
1977 году, бригады польских рабочих прокладывали трубопровод. В народе еще
была жива память о расстрелянных когда-то польских офицерах.
Состоятельность этой гипотезы подтверждается отсутствием железнодорожной
транспортировки заключенных. Не исключено, что к месту казни им надо было
пройти пешком всего лишь несколько километров. Однако довод о
«Старобельской Катыни» вблизи лагеря кажется не очень убедительным и не
опровергает прежних предположений, что экзекуция проводилась все-таки в
Дергачах. Судьбы Осташковских этапов обрываются на станции Бологое (линия
Ленинград-Москва). Где-то там, очевидно, недалеко от места разгрузки, и
проводились расстрелы («Катынь №3»).
Катынское дело было, конечно, максимально использовано немецкой
пропагандой: в Катынь привозили даже экскурсии из центральной Польши и
польских офицеров из немецких лагерей. В середине мая 1943 года в Катынь
привезли несколько английских и американских офицеров, недавно попавших в
немецкий плен. Среди них был полковник американской армии Джон Ван-Влиет.
Насильственно привезенный в Катынь, он был убежден, что станет участником
примитивного пропагандного фарса. Однако он покинул Катынь глубоко
убежденным в вине Советского Союза. Отчет Ван-Влиета, о котором речь пойдет
ниже, имел свою особую историю.
Все, побывавшие на территории катынской эксгумации, отдавали должное
той свободе, которую немцы предоставляли для ознакомления с местом
преступления и вещественными доказательствами. Немцы давали также
возможность встретиться с местными жителями, которые в 1940-м году были
свидетелями транспортировки пленных в катынский лес. Особенную ценность
представляли показания двух жителей. Одним из них был 73-летний колхозник
Парфений Киселев (1870 г.р.), который первый указал немцам место
расстрелов. Он охотно делился с журналистами из оккупированной Польши и
нейтральных стран виденным и слышанным. Вероятно, он рассчитывал на то, что
советская власть больше сюда никогда не вернется. В конце 1943 года этот
несчастный человек оказался в лапах НКВД. Больше его никто не видел, только
печатались его обширные опровержения всех показаний, данных им раньше.
Можно только предполагать, как оборвалась жизнь этого старика (вероятно, в
начале 1944 года). Вторым активным свидетелем был местный кузнец Иван
Кровожерцев (1915-1947). Он понимал, что его ожидает, и, когда немцы начали
отступать, сам двинулся на Запад. Добрался до Германии и пережил войну, как
сотни тысяч других русских, которые в гитлеровском нашествии 1941 года
видели возможность освобождения от сталинской тирании (многие из них
погибли потом в СССР после выдачи их Советскому Союзу Америкой и Англией в
1945 году). В мае 1945 года Кровожерцев вошел в контакт с американцами и
выразил готовность дать исчерпывающие показания о катынском преступлении. В
ответ он услышал, что этот вопрос подлежит компетенции советских властей и
что его готовы передать соответствующим советским органам для дачи
показаний по этому вопросу. Ошеломленному Кровожерцеву удалось сбежать и
после долгих мытарств найти, наконец, в Германии польскую воинскую часть.
Его перебросили в расположение 11-го корпуса в Италии, где он под присягой
дал показания, которые и поныне являются самым ценным документом Катынского
дела. После войны он поселился в Англии, укрывшись под именем Михаил
Лобода. Его конспирация оказалась недостаточной. Советской разведке удалось
напасть на его след. В октябре 1947 года его нашли повешенным в каком-то
здании пригорода Лондона. Английская
| |  скачать работу |
Катынская трагедия |
