Книга Г.О. Винокура О языке художественной литературы
овременного “хозрасчёт”): “млечпуть”,”самокритик-совдурак”.
Автор филологического труда также отмечает большое количество сложных
прилагательных. Причиной этого он видит ритмические особенности стиха а
также “тяготение к “грандиозным” образам” (что характерно для
классицизма):”быстролётный”, “мордой многохамной”, “стодомым содомом”,
“тысяче-миллионо-крыший волжских селений гроб”. Принцип образования этих
неологизмов - книжный, необычность и новизна - семантические. Занятны
конструкции, часть основы которых составляет определение: “крикогубый”,
“быкомордая орава”, “кудроголовым волхвам”, причём отношения в этих
прилагательных сходны с отношениями существительного и приложения в
предложении.Маяковский имеет в виду “с губами - криком”,”мордой - быком” и
т.д. Такое истолкование Винокуром этих конструкций является новым к ним
подходом.
Также филолог отмечает, что поэт не избегал и обычного способа образования
слов, например, “красноязыкий”,”звонконогие”, “лазоревосинесквозные”.
Иногда сложные прилагательные создают комический эффект: “эскадры
верблюдокорабледраконьи”.
Не обошёл своим вниманием Винокур и способа образования слов присоединением
приставки “-раз”, которая усиливает признак.
“Разужасная”,”разувлекательный”,”распробабкиной”, “время ...
распроститучье” и даже от united - разЬюнайтед. А когда эта приставка
присоединяется к превосходной степени прилагательного получается как бы
превосходная степень в квадрате, что характерно не только для творчества
Маяковского, но и для разговорной речи: “пресволочнейшая
штуковина”,”распронаиглавнейший”. То же видим и с существительными:
“рассоциализм”,”архиразиерархия”...
Довольно много у поэта новообразований в приставочных глаголах.
Подробно Винокур не описывает этот приём (всвязи с освещённостью его в
филологии),а останавливается на двух частных случаях: 1)”вторичное
наращение приставок на глаголы, уже снабжённые ими”[1]. Языковед выделяет
здесь два случая: принцип - “испозолочено” (как в древнерусском
“изурезались”,”порастыкали”), где наращение возможно из-за потери первой
приставкой свойств этой части слова:”изъиздеваюсь”. Маяковский тем самым
воскрешает сложное слово, превратившееся в современном языке в простое.
2)отсечение дополнительных морфем (приставок и суффиксов) от глагола. Этим
поэт обновляет восприятие слова: “ложите”, ”взвидишь”,”Ну и сон приснит вам
полночь-негодяйка”. Винокур отмечает, что анализ его, разумеется, не
полный, но “общие тенденции намечены в некоторых существенных отношениях”.
3.
Слово во фразе
Якобсон говорит, что поэзия Маяковского - это поэзия выделенных слов по
преимуществу.Винокур в своей работе пишет о том, что с точки зрения
версификационного анализа позиция Якобсона верна, но нужны синтаксические
обоснования.Их он приводит в главе “Слово во фразе”.
Дело в том, что стиль Маяковского - это разобщённые отрывки, связанные
семантически, а не синтаксически.Поэтому при устранении синтаксической
зависимости речь превращается из связанного потока в обрывки, которые
превращаются в строй независимых синтаксических единиц, дополняющих друг
друга своими семантическими значениями без опоры на форму слов. В то время
как в языке приняты конструкции “уехал вчера”,”очень умён”, у Маяковского
чаще встречается не “примыкание”, а “обособление”[2]. Для поэта нет
разграничений между “вы, с вашей добротой...” и “вы с вашей супругой...”
т.е. обособление доходит до крайних пределов( слова, семантически
составляющие одно целое, синтаксически разобщены и превратились в несколько
синтаксических целых.
Для того, чтобы понять детали нужен более тщательный рвзбор.
Здесь Винокур выделяет несколько случаев: употребление изолированных
именительных падежей (чаще поэт употребляет их несколько подряд, с
опредедениями и без них, но обязательно без глаголов). Функции таких
конструкций различны: а)картинное изображение места и обстановки действия,
обрисовка аксессуаров сюжета:
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Или: Бульвар
Машина.
Сунь пятак,-
что-то повертится,
пошипит гадко.
Или такой яркий пример из стихотворения “Про это”:
Лубянский презд.
Водопьяный
вид
вот.
вот
фон.
В постели она.
Она лежит.
Он.
На столе телефон.
б)достижение “кинематографического эффекта”:
Мотоцикл.
Толпа.
Сыщик.
Свисток.
в)именительный падеж как исходный пункт для рассуждения.
г)употребление для лаконизма (например в автобиографии “Я сам”):
“Беллетристики не признавал совершенно. Философия. Гегель. Естествознание.
Но главным образом марксизм.”
Как мы видим функции разные, но смысл один - разобщённость именительных
падежей, которые превращаются в независимые синтаксические целые, связанные
семантически. Это явление выделяется и в общеупотребительной речи, что
отмечают Шахматов и Пешковский.Но они склонны толковать разобщённые
именитльные падежи как сказуемые, а, следовательно,как педложения. Винокур
считает иначе: в синтаксических целых (которыми являются разобщённые
именитльные падежи) нет наклонения и времени, поэтоу они не предложения.
Хотя филолог отмечает аналогичную с предложениями функцию этих конструкций,
но только с оговоркой, что это достигается различными средствами.
Другие именительные тоже не сказуемые.
Отличие от существительных синтаксических единств состоит в том, что они
разобщены с текстом, что придаёт новую художественную ценность слову.
Например, числительные обычно не употребляются без существительных, но:
Четыре.
Тяжёлые,как удар.
“Кесарево Кесарю - Богу богово”.Где именительный отделён от других
определений. Наиболее ярко разобщение видно на примере конструкции
“именительное ФРАЗА глагол”(Винокур склонен считать, что такая конструкция
предложением не является).
Морган.
Жена.
В корсетах.
Не двинется.
Или: Москва.
Вокзал.
Народу сонм.
Набит, что в бочке сельди.
Изолированные именительные аналогичны по функции в тексте - т.к. любые
синтаксические связи с текстом отсутствуют, то они несут лишь смысловую
нагрузку, которая и позволяет относить их к тексту.
Май стоял.
Позапрошлое лето.
Вещи.
Всем по пять кило.
Лингвист говорит нам о сходных конструкциях, которые также встречаются в
стихах Маяковского. Если бы у данного слова не было тире, его можно было бы
принять за прямое дополнение. Кто-то предлагал - сквозь Землю
до Вашингтона кабель. Здесь нет вопроса в
винительном или именительном падеже кабель, да это и не важно т.к.
конструкция синтаксического смысла не имеет.
Или например: Обалдело дивились:
выкрутас монограмма,
дивились сиявшему серебром
полированным...
Монограмма синтаксически равна сиявшему !!!
Атак же: Картина третья.
Бытовая.
Развёртывается у трамвая.- ТРИ отдельные синтаксические целые,
которые в обычном языке были бы подлежащим, дополнением и сказуемым ОДНОГО
предложения.
Разобщённые именительные - частный случай “преодоления
синтаксиса”(поэтому и короткая строка в творчестве поэта и разброс слов,
обычно связанных).
Скушно Пушкину.
Чугунному ропщется.
Были времена - прошли былинные. - здесь одно существительное употреблено в
двух местах - сначала без определения, а затем определением.Поэтому
повышается вес прилагательного, появляется возможность его
субстантивизации.Вот и ещё пример своеобразия языка Маяковского.
Другое словесное разобщение достигается вытеснением зависимой формы
независимой.
Пелагея,
что
такое?
где ещё кусок
жаркое?
Вместо двупланоаой конструкции “кусок жаркого”, этим и обусловлено такое
разделение на строки.
А вот ещё способ освобождения слова от синтаксических связей: слово,
принудительно требующее дополнения, употребляется без него. “Я не могу на
улицах!”.
Независимое употребление разных звеньев предложения приводит к
отсутствию глагола там, где по норме он нужен.Но т.к. основанием
высказывания ,как правило, является незави
| |  скачать работу |
Книга Г.О. Винокура О языке художественной литературы |
