Культура средних веков. Эпоха возрождения
другой религии и в большинстве своем с энтузиазмом принимали
христианство, они в мировосприятии, самоощущении, мыслях, образах,
чувствах, наконец, в поведении обогащали ортодоксальное христианское
вероучение народными суевериями, ворожбой, колдовством. Для народной
культуры характерно неприятие христианского аскетизма, опора на земную
жизнь. Сущность этой культуры (иногда ее называют «смеховой») ярко
проявлялась в карнавалах с их перевертыванием привычных иерархических
представлений о «верхе» и «низе», мирском и божественном.
Наличие фольклорной культуры представляет собой оппозицию ортодоксальному
христианству. Его мировоззренческой осью становится вероисповедальная
христианская связь единоверцев, их духовно-нравственных исканий.
Христианство все идеалы, которые воодушевляли античность — радость земного
бытия, чувственное, любовное восприятие реального мира, представление о
человеке во всей его мощи и славе, осознание его прекраснейшим увенчанием
природы, — заменило стремлением к загробному существованию, умалением
человека, сведением его к греховному существу, порицанием всех телесных
радостей, ужасом перед неразгаданными силами природы. Переход от античного
атлета, живущего земными радостями, в гармонии с миром, к аскету,
устремленному к духовному единству с Богом, являет собой новый уровень
духовного самосознания человека. В христианстве образцом выступает человек
смиренный, духовный, страдающий, жаждущий искупления грехов, спасения с
Божьей помощью. В условиях господства эсхатологизма и психологии
мессианства сущность нравственного идеала средневековой христианской
идеологии можно представить единством Веры, Надежды и Любви. В этой триаде
Вера выступает как особое состояние духа, как ведущая к Богу святая
простота. Надежда олицетворяет идею спасения от греха с помощью Бога через
загробное воздаяние, путь к которому — смирение, следование образцам
освященного церковью поведения. Любовь понимается как любовь к Богу, как
связь, устремление к нему человека.
Главным догматом христианства является вера в единого всемогущего и
всеблагого Бога. Причем решающее значение для христианства имеет то
представление о Боге, что Он есть Бог-Отец, Бог-Любовь, а люди — дети
Божии. Следующая кардинальная идея — Боговоплощение, богочеловечение. Ее
суть в том, что Бог-Отец в своей бесконечной любви к людям принял
человеческое тело, жил по законам вещественного мира, страдал и умер как
человек, будучи невиновным. Этой жертвой он искупил грехи людей и спас их
для жизни вечной. Воплотившийся Бог есть Сын Божий, Спаситель (Христос). И
поэтому прийти к Богу-Отцу можно только через веру во Христа. Наконец, еще
одна очень важная идея христианства — это вера в царство Божие (Небесное).
Царство Небесное — это божественный мир, куда в конечном итоге должны,
прийти люди, чтобы соединиться с Богом для вечной блаженной жизни. Но уже
на земле каждый человек может принять его в свою душу подвигом веры и любви
(«Царство Божие внутри вас»).
Если принимать значение этих идей для культуры как способа
культивирования ценностей, то, очевидно, что христианство считает земное,
видимое, природное существование несовершенным и подлежащим преодолению. Но
это не значит, что оно отвергает всякие земные ценности. Наоборот, высшей
земной ценностью оно утверждает душу человека. Она выше всяких земных благ
и важнее мира в целом («что толку, если ты приобретешь весь мир, а душу
потеряешь»). Разумеется, каждая душа заслуживает любви сама по себе, а не в
связи с теми или иными достоинствами человека (талант, красота, щедрость и
т.п.). Интенсивнее всего она, может быть, выражена в подвиге веры. Вера в
Христа, в его пришествие, воскресение, в то, что он спас людей и весь мир,
настолько не соответствует повседневной жизни, не согласуется с
бессмысленными страданиями, гибелью огромного числа людей, болезнями,
войнами, ничтожеством, низостью и т.д., и т.п., что принятие ее выглядит
безумием.
Второй чертой является традиционализм, ретроспективность. Чем древнее —
тем подлиннее — вот кредо связи нового и старого в духовной жизни.
Новаторство считали проявлением гордыни, отступление от архетипа
рассматривалось как отдаление от истины. Отсюда анонимность произведений,
ограничение свободы творчества рамками теологически нормированного
мировоззрения, каноничность.
Третья черта — символизм, когда текст (Библия) дает повод для
размышлений, толкований. Вся интеллектуальная культура средневековья
экзегична.
• первый этап экзегезы — семантический анализ текстов Библии, отцов
церкви;
И второй — концептуальный анализ;
• третий — спекулятивный, когда автор получает возможность высказывать
собственные мысли, маскируя их авторитетными суждениями.
Четвертая черта — дидактизм. Деятели средневековой культуры — прежде
всего проповедники, преподаватели богословия. Главное в их деятельности —
не просто уяснить себе величие божественного замысла, но передать это
другим людям. Отсюда особое внимание уделялось активным формам
интеллектуальной деятельности — дискуссиям, искусству аргументации, связям
учителей и учеников.
Для средневековой духовной культуры характерна также универсальность,
энциклопедичность знания, когда главным достоинством мыслителя является
эрудиция. Отсюда — создание компиляций, «сумм» (яркий пример — «Сумма
теологии» Фомы Аквинского).
Шестой чертой является рефлексивность, психологическая самоуглубленность
средневековой духовной культуры. Необходимо отметить роль исповеди в
духовной жизни человека, очищения, искренности для его душевного спасения.
Наконец, следует отметить историзм духовной жизни средневековья,
обусловленный христианской идеей неповторимости событий, их единичности,
вызванной уникальностью факта явления Христа как начала истории. В отличие
от античной цикличности времени, средневековье проникнуто ожиданием
Страшного суда, стремлением к конечной цели, судьбе человека, мира в целом.
Религиозность как доминанта духовной жизни средневековья обусловливает
роль церкви как важнейшего института культуры. Церковь выступает и как
светская сила, в лице папства, стремящаяся к господству над христианским
миром. Задача церкви была достаточно сложна: хранить культуру церковь могла
лишь «обмирщаясь», а развивать культуру можно было только путем углубления
ее религиозности. То есть церковь должна была, развивая свою «небесную»
жизнь в высших формах религиозности, спуститься в мир и, преображая его в
град Божий, жить «земной» жизнью. Эта противоречивость была высказана
Августином в его работе «О граде Божьем», где он показал историю
человечества как извечную борьбу двух градов — града Земного (общности,
основанной на мирской государственности, на любви к себе, доведенной до
презрения к Богу) и града Божьего (духовной общности, построенной на любви
к Богу и доведенной до презрения к себе).
Вся история средневековой культуры — это история борьбы церкви и
государства, стремления к уподоблению церкви (папства) государству и
реализации его божественных целей. Возвышение государственности было
необходимо не только светской власти, но и церкви как доказательство
реальности мощи христианства для строительства града Божьего на Земле.
Главным орудием возвышения церкви стало рыцарство, что позволяет выделить
рыцарскую культуру как явление средневековой жизни. Ярким проявлением этих
притязаний церкви явились крестовые походы — попытка мечом объединить и
расширить христианский мир под властью папства, которая основывалась на
раздробленности феодальной Европы, когда именно церковь была скрепляющей
христианский мир силой, опорой в борьбе с мусульманским Востоком. Идеи
европейской империи и папства вырастают из одного корня — из идеи
религиозно-общественного единства всего мира. Но реализация идеи двух
Градов встречает неразрешимые трудности: религиозное вынуждено воспринимать
в себя мирское, отвергая его принципиально, а мирское преображается в
религиозное, противопоставляя его себе как идеал. Спасение «в миру»
становится все менее реальным, и религиозная мысль от попытки воплотить
град Божий на Земле все более обращается к советам Христа о спасении на
небе. Эти настроения усиливаются и становлением национальной церкви,
отрицающей практику вселенского папства. С укреплением национальных
государств господство религиозного понимания жизни все более начинает
сменяться «мирским». На смену вековым попыткам создать религиозное единство
мира в его преображении приходят века поисков единства мирского, чтобы
через него уже осознать преображаемое, воплощаемое в нем высокое
религиозное единство, и, тем самым, все же приблизиться к вратам града
Божьего. Трагическое величие средневековой духовной культуры состоит в
неосуществимом стремлении к всеобъемлющему синтезу Бога и человека, что не
получается ни на Земле, ни на Небе. С XIV в. начинается победоносный путь
мирской, прежде всего — городской жизни, в которой зреют торгово-
промышленные отношения, разлагающие стремление к религиоз
| |  скачать работу |
Культура средних веков. Эпоха возрождения |
