Мастер и Маргарита
редь – по Булгакову – ответственность художника, за «весь
распорядок жизни на земле».
Так что же это значит – управлять собою, какой же человек способен к
«самоуправлению»?
Ясно, что далеко не всякий. Присмотримся к встрече Пилата и Иешуа.
Этот эпизод заслуживает специального и подробнейшего изучения.
Во-первых, стремлением Булгакова по возможности освободить эти сцены
от жестких евангельских «привязок». В Иешуа нет – и в его поведении, во
внешнем облике и в мыслях – почти ничего от известного героя евангельской
легенды. Это не бог и не сын божий, не чудотворец, не прорицатель и мистик,
а иной, вполне земной, обыкновенный человек.
И эта «деканонизация», снятие всякого ореола «божественности» имеет
для булгаковского романа глубокий смысл. Иначе, как говорится в романе, ни
к чему было бы всю эту историю «плести».
Иешуа Га Ноцри – обычный, физически даже довольно слабый человек, но
вместе с тем он – высокоразвитая индивидуальность, личность в полном смысле
слова.
Булгаковым он поставлен, правда, в совсем необычную для того времени
– идет I век нашей эры – ситуацию. Он по некоторым своим психологическим и
социальным «параметрам» скорее современник XX века, чем «типический
представитель» 30-х годов I века.
Он свободен от власти патриархальной традиции: не важно, какой он
крови, кто его родители. Не имеет он постоянного места жительства
(«путешествую из города в город»), не связан постоянно с какой-либо средой.
Он, так сказать,– типичный деклассированный внесословный человек.
Но самое главное – он человек мысли, независимой от сословных и
религиозных догм, он живет «своим умом». Все это выясняется в ходе допроса
у Пилата, когда булгаковский герой, так сказать, заполняет анкету.
В сущности, Иешуа пытается в своем времени решать во многом те же
проблемы, какие стоят и перед массовым обыкновенным человеком XX века. В
чем суть спора между Иешуа и Пилатом? Иешуа уверен в возможностях
человеческого самосовершенствования. С этим булгаковским героем связано
представление о добре как признании духовной неповторимости, личной
ценности любого человека («злых людей не бывает»!). Истину Иешуа видит в
гармонии между человеком и миром, и эту истину может и должен открыть
каждый; стремление к ней – цель жизни человека. Имея такой «план», можно
надеяться на «управление» собою и «всем вообще распорядком на земле».
Понтий Пилат, наместник римского императора в Ершалаиме, по службе
осуществляющий насилие на поднадзорной земле, изверился в возможности
гармонии между людьми и миром. Истина для него – в подчинении навязанному и
непреоборимому, хотя и бесчеловечному порядку. Признанная жестокость
обстоятельств, всевластное принуждение среды делает его жизнь мучительной и
безысходно одинокой. Его головная боль – знак дисгармонии, раскола, который
переживает этот необыкновенно умный и сильный человек, принимающий умом тот
порядок, от которого, пусть и не всегда осознанно, страдает его дух. В
исследовании этого противоречия и развивается их диалог. В чем повинен
Иешуа?
В том, что он своими речами о вере и истине, о насилии и добре
нарушал социально-идеологический порядок в Ершалаиме. Он вызывал этим
тревогу у наиболее проницательных людей, стражей порядка. К ним
принадлежит, как сказано, по своему служебному положению и Пилат.
И вместе с тем этот «статус кво» мучительно переживается самим
Пилатом. Внутренне он тоскует об истине. Он-то чувствует и знает, что мир
уродлив и несправедлив, держится на цепях «веры» и «насилия». Пилат одинок,
он отдает всю свою привязанность лишь собаке. Он принудил себя примириться
со злом и расплачивается за это.
Сильный ум Пилата разошелся с его совестью. И головная боль –
наказание за то, что его разум допускает и поддерживает несправедливое
устройство мира. Это – символическая головная боль. И очень обнадеживающая!
Это – тоска по нравственному ориентиру, по душевной гармонии.
Так в романе происходит открытие, если так дозволено выразиться,
«истинной истины», то есть соединяющей в себе разум и добро, ум и
деятельную совесть. Это, с точки зрения булгаковского героя, и есть
подлинная суть человеческой жизни. Об этом, как мы помним, идет большого
изящества и ума разговор между Иешуа и Пилатом. Вот этот диалог.
В ходе допроса у Пилата выясняется, что обвинения в подстрекательстве
к мятежу, разрушению ершалаимского храма и тому подобное беспочвенны. Иешуа
обязан своей клятвой подтвердить, что он никого не призывал к подобным
действиям.
«– Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? – спросил, очень оживившись,
развязанный.
– Ну, хотя бы жизнью твоею,– ответил прокуратор,– ею клясться самое
время, так как она висит на волоске, знай это!
– Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? – спросил арестант,–
если это так, ты очень ошибаешься.
Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: – Я могу перерезать этот
волосок.
– И в этом ты ошибаешься, – светло улыбаясь и заслоняясь рукой от
солнца, возразил арестант, – согласись, что перерезать волосок уж наверно
может лишь тот, кто подвесил?..»
Что же такое жизнь в понимании романиста и его героев, если вдуматься
в этот диалог, в его внутренний смысл? Следует признать, что это вовсе не
тело, не плоть, это не физическое, а духовное существование, духовные
ценности: убеждения, взгляды, идеи, принципы, до которых человек дошел
«своим умом», то есть «сам подвесил», выработал их глубоким личным усилием.
И пока человек сам от них не отказался, сам «не обрезал волосок»,– а
Иешуа не отказался от своих убеждений в момент трагического выбора,– этой
его жизни ничего не грозит.
Человеческая жизнь равна духовной ценности, идее! Вдумаемся в это.
Булгаков сталкивается здесь с одним из величайших явлений, ставших
особенно явственными в XX веке. Рядом со многими другими определениями
нашего века: век биологии, век атома, век космоса и тому подобное – одна из
главных его особенностей заключается в том, что это – век идеологии, век
небывало острого столкновения идей, то есть время величайшего воздействия
идей на каждого человека, на массы, на все течение жизни. Можно ли не
замечать это?
«Мастер и Маргарита» – роман идеологический. Во всем.
Все вопросы рассматриваются в нем через призму духовной,
идеологической традиции. Через толщу литературы, философии, истории.
Главное в романе – это движение мысли, идеи, как бы ни колоритны были
подробности событийного сюжета.
Все главные герои романа – идеологи: философ Иешуа, политик Пилат,
писатели Мастер, Иван Бездомный, Берлиоз, да и «профессор» черной магии
Воланд, тоже непрерывно производящий социологические и этические
эксперименты (чего стоит один сеанс «черной магии» с ее «разоблачением» в
Варьете).
Идеологический характер романа не раз вспомнится в самых разных
ситуациях. Идеи проявляются многообразно. Их можно толковать и как
фантастические образы, созданные человеческим воображением. В том числе и
искусством. И они ничуть не менее подлинны, чем материальная среда,
окружающая нас. Мы живем в весьма напряженной и активной идеологической
среде.
Образы искусства, фантазии принимают участие во всех делах героев
романа. Происходит постоянное смешение реальности и вымысла, который
выступает как начало равноправное, а порою и доминирующее. Об этом мы
вспомним, когда займемся Воландом и нечистой силой.
Но в связи с этим можно и нужно сделать одно замечание: мысль о том,
что человеческая жизнь равна идее, – Булгаков решает совершенно по-своему.
Идея ведь может быть внушенной извне; она может быть ложной, преступной; он
хорошо знает об идеологическом терроре, об идеологическом насилии, которое
может быть более изощренным, чем насилие физическое. Можно «подвесить»
человеческую жизнь на ниточку ложной идеи и, обрезав эту ниточку, то есть
убедившись в ложности идеи, убить человека...
Мне кажется, все дело для Булгакова здесь в том, как идея приходит к
человеку и становится его жизнью. Как эта идея отвечает глубинной
духовности человека (или противоречит ей).
Сам по себе человек не придет к ложной идее, по своей доброй воле и
здравом рассуждении не примет ее в себя, не свяжет с нею – злой,
разрушительной, ведущей к дисгармонии – своей жизни. Такая идея может быть
лишь навязана, внушена извне. Иначе говоря, среди всех насилий худшее – это
насилие идейное, духовное. Давайте снова вернемся к диалогу Пилата и Иешуа.
Идея Иешуа, его Жизнь – это деятельное добро. Мне кажется, что именно в
истолковании идеи добра Булгаков сказал новое слово.
С его точки зрения добро в высшей степени действенно, но лишь при
соблюдении определенных условий. И это – нелегкие условия.
Во-первых, добро в осуществлении своих целей не может опираться на
насилие, т. е. прибегать к инструменту, обычному в руках зла.
Н
| |  скачать работу |
Мастер и Маргарита |
