Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Мастерство Чехова-сатирика (на примере рассказов)

хову было под  силу  создать  такую
разностороннюю и  вместе  с  тем  целостную  картину  нравственного  ущерба,
нанесенного эпохой 80-х  годов  среднему  обывателю.  То,  что  произошло  с
Пришибеевым типичный, но не  распространенный  сюжет.  Чаще,  как  видно  из
сотен чеховских произведений, страх  перед  властью  и  сильными  мира  сего
заставляет обывателя приспосабливаться к обстановке. Так родилась почва  для
типа хамелеона – одного из художественных открытий Чехова-юмориста.
      Очень важную роль в рассказе Чехова играет диалог. Он,  собственно,  и
движет действие.  Портреты  героев  даются  обыкновенно  только  несколькими
словами  и  основными  штрихами.  Вспомним,  например,  портреты  героев   в
«Ионыче» или портрет «преступника» в «Злоумышленнике». Часто то, что  входит
у читателя в привычное понятие о портрете (глаза героя, цвет волос и  т.д.),
у Чехова совершенно отсутствует.
      Пейзаж, как правило,  скуп,  реалистически  точен  и  в  то  же  время
максимально выразителен. Чехов  требовал  от  произведения,  чтобы  читатель
мог, «прочитав и закрыв глаза, сразу вообразить себе  изображаемый  пейзаж».
Поэтому вот как Чехов рисует картину  заката  солнца:  «За  бугром  догорала
вечерняя заря. Осталась одна только бледно-багровая полоска, да и  та  стала
подергиваться мелкими облачками, как уголья пеплом» («Агафья»).
      Композиционной особенностью чеховского рассказа является  также  прием
«рассказа в рассказе», к которому  автор  часто  прибегает.  Так  построены,
например, рассказы «Крыжовник» и «Человек в футляре». Этот  прием  позволяет
автору добиться в одно и то же время и объективности изложения,  и  экономии
формы.
      Чехов старается писать языком  простым  и  легким  для  нас,  понятным
любому слою читателей. Простота  языка  –  результат  огромной,  напряженной
работы  автора.  Это  раскрывает  сам  Чехов,  говоря:  «Искусство   писать,
состоит,  собственно,  в  искусстве  вычеркивать  плохо  написанное».  Автор
беспощадно борется со  штампами  языка  и  избитыми  выражениями.  С  другой
стороны,  Чехов  стремится  к  созданию  простых  синтаксических  форм.  Его
сравнения и метафоры всегда новы,  неожиданны  и  полны  свежести:  писатель
умеет обратить внимание на какую-то новую сторону предмета, известную  всем,
но подмеченную как художественное средство лишь  особым  зрением  художника.
Вот пример образного сравнения, взятый из  записной  книжки  Чехова:  «Почва
такая хорошая, что  если  посадить  в  землю  оглоблю,  вырастет  тарантас».
Словарное  богатство  Чехова  колоссально.   Он   знаток   профессионального
жаргона, и читатель безошибочно, даже не предупрежденный автором, узнает  по
языку  профессию  и  социальное  положение  персонажа   рассказа:   солдата,
приказчика, моряка, монаха или врача.
      Чехов ярко изобразил образ Унтера Пришибеева и  по  силе  сатирической
выразительности, по широте обобщения этот герой может быть  поставлен  рядом
с лучшими сатирическими образами  Гоголя  и  Салтыкова-Щедрина.  Имя  унтера
стало нарицательным.
      Вообще, персонажи чеховских  юморесок  прочно  запоминаются,  а  иные,
вроде Червякова и Пришибеева, вошли в основной фонд нашего душевного  опыта.
При осмыслении жизни,  жизненных  процессов  на  «сценки»  Чехова  ссылаются
менее охотно, чем  на  романы  Достоевского,  Толстого.  И  не  случайно:  в
«сценке» перед нами – полнокровный характер,  завершенный  образ.  Внешне  –
зарисовка с натуры, а по  сути  –  глубокое  художественное  обобщение.  Тем
Чехов и отличается от  своих  многочисленных  собратьев.  Их  имена  сегодня
известны узким специалистам, а ведь они были писателями небесталантливыми  и
некогда  пользовались  популярностью.  Но,  умея  смешить,  они   не   умели
обобщать, не умели говорить  с  читателем  на  языке  образов-характеров,  и
поэтому их сочинения не выдержали  самого  главного  испытания  –  испытания
времени, которое выдержали чеховские произведения, читаемые сейчас  с  таким
же интересом.



      Чехов начал с юмора и вместе с тем не только с  юмора.  В  состав  его
раннего  творчества  (1880-1887  гг.)  входят  и   рассказы   драматического
характера, причем удельный  вес  этих  рассказов  год  от  года  возрастает.
Правда, резкой черты между драматическими и  юмористическими  произведениями
провести  нельзя,  поскольку  первые  порой  не  свободны  от  комизма,   от
комических моментов. И все же  черта  ощущается,  и  она  существенна.  Жанр
пародий прижился в раннем творчестве писателя. Шаблон, в какую бы  форму  он
ни рядился,  встречал  ядовитую  насмешку  Чехова.  Вот  как,  например,  он
высмеивал в 1884 году композиционные стандарты беллетристики в  цикле  своих
заметок  «Осколки  московской  жизни»  (они   печатались   в   петербургском
юмористическом журнале  «Осколки»,  с  которым  Чехов  активно  сотрудничал,
начиная  с  осени  1882  года):  «Читаешь  и  оторопь  берет  <…>  Убийства,
людоедства, миллионные проигрыши, привидения,  лжеграфы,  развалины  замков,
совы, скелеты, сомнамбулы <…> В завязке кровопролитие, в развязке  тетка  из
Тамбова, кузина из Саратова, заложенное именье на юге и доктор с  кризисом».
Эти строки, имевшие в виду модный тогда  жанр  уголовного  романа,  –  точно
продолжение пародии «Что  чаще  всего  встречается  в  романах,  повестях  и
т.п.?» Те же немыслимые ситуации с надуманным ходом событий и развязкой,  те
же герои (вплоть до «тетки из Тамбова») и та же форма – в виде  перечисления
признаков «литературной заразы».
      Среди пародий  Чехова  на  уголовные  романы  –  одна  из  вершин  его
юмористического творчества: рассказ  «Шведская  спичка»  (1884  г.).  В  нем
выведен старательный начитавшийся Габорио следователь, который действует  по
всем правилам науки – и именно  потому  попадает  впросак.  Розыски  «трупа»
бывшего корнета Кляузова с помощью ряда улик и решающей из них  –  сгоревшей
спички,  которую  обронил  «убийца»   в   спальне   «убитого»,   –   образец
трафаретного мышления. И здесь, как всегда, юмористический эффект  возникает
из несоответствия: серьезные  усилия  –  и  ничтожный  до  скандальности  (в
буквальном смысле) результат: Кляузова нашли целехоньким  в  уютной  бане  у
прекрасной обладательницы шведских спичек.
      Близкие к пародиям иронические  стилизации  иностранных  романов.  Это
огромный «рассказ» «Ненужная победа»,  в  котором  Чехов,  не  имея  в  виду
высмеять определенное произведение, уловил черты  романов  модного  тогда  в
России венгерского писателя романического склада Мавра (Мора) Иокая,  и  так
увлекся  драматической  историей  уличной   певицы-цыганки,   что   ввел   в
заблуждение некоторых своих  читателей,  действительно  принявших  чеховскую
вещь за роман Иокая.
      Все эти «стилизации», выдавая  в  Чехове  талант  пародиста,  блестяще
доказывают, что иммунитет к подражанию у  него  был  врожденный.  И  чувство
юмора – тоже.
       Юмористическое  начало  дня  Чехова-писателя  не  было  случайным.  В
художественном отношении юмористические рассказы созрели  ранее  других  его
жанров. К шедеврам  его  юмористики,  кроме  «Письма  к  ученому  соседу»  и
«Шведской спички», относятся широко известные рассказы: «Смерть  чиновника»,
«Толстый и тонкий», «В цирульке», «Хамелеон», «Хирургия», «Жалобная  книга»,
«Брожение умов», «Налим», «Беззаконие», «Пересолил» и др.  В  этом  же  ряду
должно быть названо  несколько  замечательных  рассказов  о  детях,  стоящих
особняком  в  наследии   Чехова-юмориста:   «Детвора»,   «Гриша»,   «Кухарка
женится», «Мальчик» – бесхитростные истории, рассказанные автором  с  доброй
улыбкой. Хотя юмористические рассказы Чехова относятся в основном к  первому
периоду, неверно было бы весь этот период назвать юмористическим.  В  те  же
годы, когда Чехов  писал  веселые  рассказы,  составлял  смешные  подписи  к
рисункам, сочинял каламбуры и т.д. Он писал большие повести, где было  место
и лирике и грусти  (например,  «Цветы  запоздалые»,  1882  г.),  рассказы  о
трудной  судьбе  разных  людей  города  и  деревни   («Хористика»,   «Горе»,
«Тоска»). В таких рассказах есть чему улыбнуться, над чем засмеяться,  но  в
целом они освещены мыслью автора о  несбывшихся  надеждах  и  несостоявшемся
человеческом счастье.
А вообще, многие произведения Чехова нацелено педагогичны – в лучшем  смысле
этого  слова.  Убедительно  показать  травмирующее  действие   бестактности,
несдержанности, беззастенчивости, нравственный вред, въевшийся  в  обыденное
общение, фальши – разве это не педагогика? И  тем  она  результативней,  что
заключена, как правило,  в  объемных  образах-картинах,  весьма  далеких  от
прямого поучения. Чехов всегда искал возможности  «воспитывающе  влиять»  на
читателя. «Влияние» это мы испытываем и сегодня.
      Смех Чехова направлен против человеческих пороков независимо от  чина,
культуры и сословия героя. Чехов  исходил  из  представления  об  абсолютной
ценности человеческого достоинства, и ничто  в  его  глазах  не  оправдывало
«отклонения нормы»,  т.е.  нравственно  ущербного,  недостойного  поведения.
Ничто – значит, ни положение человека, ни уровень его развития, ни  давление
обстоятельств. В мире Чехова ни для кого не  делается  искл
12345
скачать работу

Мастерство Чехова-сатирика (на примере рассказов)

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ