Начальный период Великой Отечественной войны.
ломно нарушила пакт о ненападении». Он
назвал это одной из главных причин наших поражений в начале войны.
При этом Сталин не назвал себя в качестве ее главного творца. А
ведь именно он из-за своей маниакальной уверенности, что летом 1941
г. военного столкновения с Гитлером не будет, вплоть до позднего
вечера 21 июня не давал разрешения командованию на приведение войск
в полную боевую готовность. Тем самым именно Сталин обеспечил
противнику эту внезапность и в оперативно-тактическом и в
стратегическом, и ином плане. А ведь именно «вождь народов» заявил:
«Мы не боимся угроз со стороны агрессоров и готовы ответить двойным
ударом на удар поджигателей войны, пытающихся нарушить
неприкосновенность советских границ»[25]. Мехлис: «Если вторая
империалистическая война обернется своим острием против первого в
мире социалистического государства, то надо перенести военные
действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные
обязанности и умножить число советских республик». «Мы радикально
улучшили всю систему обороны границ» (Ворошилов). И все это было
сказано с трибуны XVIII съезда партии[26].
На внеочередной четвертой сессия Верховного Совета СССР (28
августа — 1 сентября) 1939 г. председатель СНК и нарком иностранных
дел В. Молотов заверил депутатов Верховного Совета в том, что
«договор о ненападении с Германией является поворотным пунктом в
истории Европы и что сильная Германия является необходимым условием
прочного мира в Европе»[27]. Но, фактически, только Германия
воспользовалась выгодами этого договора. Не мы выиграли с его
помощью два года мира, а Гитлеру дали, время подготовиться к войне
с нами. Таким образом, налицо грубый тактический просчет при
заключении договора и близорукий подход к оценке его возможных
последствий.
Существенный перевес агрессора в собственно военном отношении.
Полностью отмобилизованная и развернутая 5,5-миллионная кадровая
немецко-фашистская армия вторжения была оснащена самым современным
вооружением и боевой техникой, обладала двухлетним опытом ведения
военных действий. В то же время переоснащение нашей армии по
существу только-только началось.
В-третьих, ошибки оперативно-стратегического характера. Все
расчеты строились исходя из того, что война начнется с приграничных
сражений и лишь после этого будут введены главные силы противника.
Считалось, что этим силам еще только предстоит полное
развертывание, тогда как в действительности они уже были развернуты
и фактически готовы к вторжению. Их наступательными действиями и
началась агрессия. Серьезный просчет был допущен и в определении
сроков приведения своих войск в боевую готовность в приграничной
полосе и мобилизационного развертывания части Вооруженных Сил во
внутренних военных округах. С опозданием началась переброска пяти
армий из глубины страны к западным границам, не было завершено
строительство укрепленных районов. Запоздалым оказался и переход в
1940 году со смешанной территориально-милиционной на кадровую
систему комплектования, что негативно сказалось на качестве
мобилизационных ресурсов, пополнивших армию с началом войны.
Одной из важнейших причин наших поражений в начале войны были
репрессии в отношении военных кадров. Репрессии смели всех
командующих военными округами и их заместителей, на 80—90%
командиров дивизий, полков и их заместителей. Были уничтожены
многие преподаватели военных академий и училищ, а их труды изъяты
из обращения как «вражеские». Общая цифра уничтоженных — около 44
тысяч. В истории до этого не было случая, чтобы руководство какой-
либо страны перед угрозой нападения врага планомерно уничтожало
свои военные кадры.
В результате к началу войны только 7% командиров наших
Вооруженных сил имели высшее военное образование, а 37% не прошли
полного курса обучения даже в средних военно-учебных заведениях.
Капитаны становились командирами дивизий. К 1941 году только в
сухопутных войсках не хватало по штабам 66900 командиров.
Некомплект в летно-техническом составе ВВС достиг 32,3%, в ВМФ
недоставало более 22% командиров. Таким образом армия была сильно
ослаблена. Для того, например, чтобы подготовить майора
Генерального штаба, нужно не менее 10—12 лет. А командарма? 20 лет.
А их почти всех уничтожили. Ведь даже Жуков в начале войны по своей
подготовке никак не равнялся Тухачевскому или Егорову[28].
Начало войны было критическим и потому, что фашистская Германия
превосходила СССР в экономическом потенциале. Так, к моменту
нападения на Советский Союз она примерно вдвое превосходила нашу
страну по производству электроэнергии, угля, чугуна, стали,
вчетверо — по выпуску автомобилей. Экономика фашистской Германии
была давно уже, переведена на военные рельсы, а ее союзники
завершали такой перевод. Кроме того, на службу агрессии были
поставлены все ресурсы покоренной Европы. Хотя в нашей стране в
1940 году почти каждый третий рубль из госбюджета шел на укрепление
обороны, но времени уже не хватило. Еще один момент. Солдаты из
села, помнившие страшный голод 1933 года, смерть родных или
близких, понимавшие — кто был виновником этой трагедии, не питали
чувства преданности ни к Сталину, ни к его режиму.
Своей политикой «вождь народов» подорвал чувство советского
патриотизма в крестьянской массе, и не только в ней. Когда началась
война, это сказалось на стойкости солдат Красной Армии в бою. В
этом заключалась одна из причин катастрофического хода войны в 1941
г. Маршал Г. К. Жуков впоследствии отмечал, что советские войска
обрели высокую стойкость лишь к осени 1942 г. Здоровое чувство
патриотизма в условиях смертельной опасности, нависшей над Родиной,
не могло не взять верх над всеми политическими антипатиями.
Нельзя не учитывать и того, что отрицательное влияние в начале
войны оказала приверженность традиционным идеологическим мифам,
согласно которым народные массы капиталистических стран при всех
обстоятельствах глубоко враждебны своим правительствам и в случае
войны в СССР немедленно перейдут на его сторону. На нашу страну
обрушилась вся мощь германской военной машины, захватчики шли по
советской земле, гибли тысячи людей, а в обращении, с которым
выступил В. Молотов, говорилось о страданиях германских рабочих,
крестьян и интеллигенции, которые «мы хорошо понимаем». И. В.
Сталин в выступлении по радио 3 июля, когда немецко-фашистские
войска уже заняли Литву, значительную часть Латвии, Белоруссии,
Украины, отнес немецкий народ, «порабощенный гитлеровскими
заправилами», к числу наших потенциальных «верных союзников» в
войне. Даже 6 ноября 1941 г., когда гитлеровские полчища стояли на
подступах к Москве, Сталин заявил о том, что в германском народе
произошел «глубокий перелом против продолжения войны, за ликвидацию
войны», что «германский тыл немецких войск представляет вулкан,
готовый взорваться и похоронить гитлеровских авантюристов»[29]. Все
это не только не способствовало мобилизации всех сил народа, но и
поддерживало у тех, кто далеко от фронта, настроения мирного
времени, веру в фатальную предопределенность победы. Вредно
сказывались такие установки и на моральном духе войск.
И, наконец, в преддверии войны считалось, что боевые действия
будут вестись исключительно на территории противника. В воинском
Уставе не предусматривались бои в обороне. В результате
действительность жестоко наказала нас за все.
И Гитлер решил сделать ход первым. Зная о планах Сталина, он
готовил план «Барбаросса». Зная, что Сталин не верит в немецкое
нападение, он использовал его уверенность и решился на безумие. И,
надеясь на слабость сталинской армии, подтверждённую в Финляндии,
на фактор внезапности, Гитлер делает этот шаг.
Он верит: это даст ему молниеносную победу, ибо только она может
спасти его.
Сталин по-прежнему не верит в безумный шаг Гитлера. Он уверен: у
него есть время. В те предвоенные дни Сталин, как всегда, занимался
всем. В Узбекистане работала научная экспедиция. Знаменитый
антрополог Михаил Герасимов, восстанавливавший по черепам лица
людей, предложил открыть гробницу Тимура. Сталин согласился – ему
хотелось увидеть лицо великого завоевателя…
Тимур был похоронен в Самарканде – в мавзолее Гур-Эмир. Ещё в
начале экспедиции Сталину сообщили местное предание: нельзя
нарушать покой бога войны, иначе жди беды – на третий день вернётся
Тимур с войною. Так говорили старики на базаре в Самарканде. Но
Сталин, видевший, как выбрасывали из гробниц мощи русских святых,
взрывали церкви, убивали священников, должен был только улыбнуться.
Он сам был восточным богом. Что ему кости Тимура!
В ночь на 20 июня 1941 года склеп мавзолея Гур-Эмир был озарён
светом прожекторов. Кинохроника снимала вскрытие могилы. Гигантская
мраморная плита в 240 пудов была сдвинута, в темноте саркофага
стоял чёрный гроб, покрытый истлевшим золотым покрывалом. Тимур
умер далеко от Самарканда, и к месту погребения его привезли в этом
гробу. Старик, работавший в мавзолее, молил не открывать крышку
гроба – над ним посмеялись. Из крышки выбили огромные гвозди…
Герасимов торжественно достал череп Тимура и продемонстрировал
перед камерой. Плёнку отвезли в Москву.
В ночь на 22 июня началась война.
Шёл третий день после вскрытия гробницы Тимура...
В солнечны
| |  скачать работу |
Начальный период Великой Отечественной войны. |
