Нэйтивизм в общественно-политической жизни США на исходе XIX столетия
нения: усилилась его специализация,
повысилась степень стандартизации. Место квалифицированных ремесленников
занимали вчерашние крестьяне, приехавшие из Европы: их обучение проводилось
быстрее и дешевле, стандартизация производства сделала рабочую силу
взаимозаменяемой. Это побудило крупный бизнес активнее использовать
переселенцев на крупных фабриках, в том числе и в борьбе с рабочими
организациями, что в конце концов привело к снижению их активности в
крупных промышленных центрах.[34]
Транспортные артерии соединили разные части страны в единый
национальный рынок. Стало возможным удалить промышленные центры от
потребителя: логика конкуренции заставляла концентрировать производство в
местах доступной дешевой рабочей силы.[35] В то же время рушились старые
стереотипы замкнутых районов, где производство определенных товаров было
монополизировано. Уменьшалась роль посредников (jobbers), теперь крупные
производители сами налаживали собственные сети сбыта. В целом отношения
различных субъектов экономической деятельности стали более формальными,
обезличенными, обработка документации стала более стандартизированной.
Например, покупка товаров широкого потребления начала осуществляться по
каталогам. При этом мелкое предпринимательство сосуществовало с крупным
бизнесом: потребности национального рынка были еще так велики, что
последний не мог до конца вытеснить местных конкурентов.
Одновременно менялась этика бизнеса: стандарты «честной конкуренции»
отметались нуворишами—иногда выходцами из Европы,—которые ставили прибыль
во главу угла. Крупные корпорации пестовали слой управленцев—молодых и
образованных служащих, использовавших “научные” методы управления Тэйлора.
Бизнес был охвачен стремлением снизить издержки производства невзирая на
социальные последствия снижения заработной платы, которое неизбежно
следовало за механизацией производственных процессов.[36] Крупный
управленец Г. Хоу сказал как-то по поводу ухудшающегося положения рабочих:
«Являясь гуманистами, мы могли испытывать к ним сочувствие, но, как
менеджерам, нам не могло быть оправдания за уменьшение прибылей наших
работодателей».[37] В мире производства стало господствовать понятие
эффективности, которая достигалась в том числе благодаря изменениям
организационной структуры кампаний, улучшению в управлении.[38] Это была
эпоха социального расслоения, когда, по словам современника, «свободная
борьба превратилась в столкновение организованных сил, а те, что остались
свободными, делятся между организованными рабочими и организованным
капиталом».[39] Историк С. Хэйс назвал этот процесс «организационной
революцией», проходившей под лозунгом «сплотиться или погибнуть».[40] Не
только ремесленники, но и бизнесмены не смогли приспособиться к новым
условиям в экономике. Зачастую они либо переходили в другие ее отрасли,
либо просто прекращали свою деятельногсть. Однако для многих из них этому
предшествовала борьба за сохранение своего статуса, привычной жизни,
которая так быстро уходила в прошлое. Говоря словами историка, «они
боролись, чтобы сохранить общество, в котором их жизнь обретала значение;
но повлиять на процесс изменений они уже не могли».[41]
Конец XIX в. стал временем роста новых социальных движений, которые,
по выражению Р. Хофстедтера, «впервые всерьез занялись критикой последствий
индустриализации». Гринбекеры и популисты выражали недовольство широких
слоев сельского населения Америки, причиной для которого стали изменения в
экономике и крушение «аграрного мифа», на котором был основан образ
американского фермерства.[42] В городах активизировались сторонники
муниципальных реформ, призывавшие бороться с язвами городов и обвинявшие их
управление в коррупции. Сражения рабочих и большого бизнеса приобрели
невиданный прежде размах. Новоанглийская элита изрекала мрачные
пророчества, ожидая либо всеобщего хаоса, либо “классовой тирании”.[43] По
всей стране возникали секретные “патриотические общества”, объединявшие
представителей среднего класса, желающих внести свой вклад в улучшение
порядка вещей. Это было время, когда одной из проблем, во весь рост
вставших перед обществом, стала неограниченная иммиграция.
Это было вызвано, во-первых, тем, что выросли ее абсолютные цифры,
хотя этот рост не был стабильным и постоянным.
График 1. Иммиграция в США, общее количество иммигрантов (1880-1903).*
[pic]
График 1 наглядно показывает периоды роста и снижения численности
иммиграции. До 1880 г. только в 1854, 1864, 1872 и 1873 гг. количество
иммигрантов превышало 400 тыс. человек. После 1880 г. лишь в 1885–1886, и
1894–1899 гг. ее численность была ниже этой цифры, что было связано с
кризисами американской экономики в эти годы. “Пиковым” годом был 1882 г.,
когда в страну въехало около 800 тыс. человек. Таким образом, можно
согласиться с утверждением, сделанным в американской литературе, что размер
иммиграции определялся состоянием дел в экономике, а точнее—ее потребностью
в рабочей силе. Однако стоит также отметить, что на протяжении периодов
1882–1886 и 1892–1898 гг. происходило снижение численности иммиграции в
целом, в то время как рост ее в 1886–1892 гг. был достаточно плавным и
нестабильным.
Во-вторых (и это было основной причиной недовольства многих),
увеличилось количество иммигрантов из стран Восточной и Юго-Восточной
Европы. В 1890-1900 гг. 17,7% всех иммигрантов прибыло из Италии, 16,1%—из
Австро-Венгрии, 13,7%—из России. Все вместе эти страны дали США более
половины иммигрантов.[44] Иммиграция из стран Восточной и Южной Европы
получила название “новой”, по контрасту с иммиграцией из германских стран,
которая составляла большинство вплоть до последнего десятилетия XIX века.
График 2. «Старая» и «новая» иммиграция (1880-1903).*
[pic]
График 2 демонстрирует тенденцию роста “новой” иммиграции, которая была
особенно заметна с самого начала 1890-х гг., но остановлена депрессией в
1893-1897 гг. Однако после завершения кризиса кривая “новой” иммиграции
поползла вверх еще быстрее.
Социальный состав иммигрантов оставался довольно стабильным на
протяжении последних десятилетий прошлого века. Это хорошо видно на Графике
3, который представляет численность иммигрантов по некоторым
профессиональным категориям. Интересен контраст с предыдущим графиком:
несмотря на смену этнических групп, составляющих основу иммиграционного
потока, до 1895 г. незаметен резкий сдвиг в занятости. Бросается в глаза
значительное уменьшение количества иммигрантов без определенных занятий,
что может объясняться как запрещением китайской иммиграции в 1882 г., так и
принятием запрета на ввоз законтрактованных рабочих из Европы тремя годами
позже.
График 3. Въезд иммигрантов некоторых профессий.*
[pic]
Однако дело было даже не в социальной принадлежности переселенцев, а
в тех возможностях, которые открывались для них в США. Депрессия 1890-х гг.
сократила количество как “новой”, так и “старой” иммиграции (см. График 2),
и это говорит о том, что иммигрантов конца XIX века привлекали прежде всего
экономические факторы. Правда, теперь, в эпоху индустриализации, иммигрант
скорее всего не становился фермером (тем более, к 1890 г. свободных земель
практически не осталось), а оседал в промышленном центре, пополняя ряды
фабричных рабочих или нанимаясь на работу в мастерскую к своему бывшему
соотечественнику—так или иначе, оставаясь в самом низу социальной лестницы.
Представители «новой» иммиграции хлынули в трудоемкие отрасли производства,
начав не только конкурировать с американскими рабочими в отношении уровня
зарплат, но вытеснять их оттуда (например, к 1910 г. стало заметно
сокращение числа коренных американцев в сталелитейных предприятиях страны—и
это при том, что эта развивавшаяся отрасль требовала пополнения ресурсов
рабочей силы).[45] Большое число европейцев оседало в крупных городах
Северо-Востока и района Великих озер, заселяя их центральные кварталы,
превращавшиеся с течением времени в места для бедных. Более состоятельные
американцы перебирались теперь в пригороды, что стало возможным с развитием
общественного транспорта.[46] Ценз 1900 г. показал, что иностранцы
составляли более трети населения в 24 городах страны и более 40% в девяти
из них. Значительная часть населения крупнейших центров состояла также из
иммигрантов: 37%—в Нью-Йорке, 35,1%—в Бостоне, 34,6%—в Чикаго, 22,8%—в
Филадельфии, 19,4%—в Сент-Луисе, 13,5%—в Балтиморе.[47] В некоторых городах
переселенцы таким образом вытесняли «старожилов», меняя этнический облик
целых городских районов. В целом этнические кварталы—“гетто” стали
привычным явлением для Америки того периода. Иммиграция все чаще
ассоциировалась с большими проблемами: трущобами, нищетой, невежеством и
преступностью. Значительная часть иммигрантов из стран Южной и Восточной
Европы была неграмотной. Абсолютное их большинство приезжало в возрасте
старше 20 лет. Это означало отсутствие у них возможности получить какое-
либо образование.
“Новая” иммиграция обладала набором определенных этнокультурных
качеств. Иммигранты из романских стран, стран Балтии, Южной Германии и
Польши были главным образом католики. С одной стороны, это пугало
ревнителей протестантской религии и оживляло антикатолическую традицию. С
другой стороны, с помощью иммигрантов католическая церковь значительно
окрепла в конце XIX в. и стала оказывать б(льшее влияние на жизнь общества.
Она исполняла функции связующего звена между различными группами
иммигрантов-католиков по всей стране, одновременно являясь оп
| |  скачать работу |
Нэйтивизм в общественно-политической жизни США на исходе XIX столетия |
