Новаторство драматургии Чехова
совывается основная, главная идея произведения, а вместе с тем и общая
драма персонажей, которая и объединяет их, несмотря на кажущуюся внешнюю их
разобщенность. Как же удается Чехову подняться от бытовых, казалось бы,
ничего не значащих разговоров и сцен к тем большим проблемам, которые и
определяют содержание его драматических произведений, его окончательную
оценку современности, его столь дорогую нам мечту о будущем?
Для того чтобы достигнуть своей цели, Чехов так же вынужден был прибегнуть
к определенной условности и в раскрытии внутреннего мира своих персонажей и
в организации сценической речи, тот есть сценической условности, только
своей, особой.
Главная, основная мысль всего творчества Чехова, мысль о конфликте
«задумавшихся» людей со строем господствующих социальных отношений и
нравов, оказывается основополагающей и в чеховской драматургии.
1 - Бердников Г. Чехов-драматург. М., 1982 г. стр.53.
Чехов показывает нам эту внутреннюю сосредоточенность действующих лиц
разными средствами. Наиболее полно мы знакомимся с ней, вслушиваясь в споры
и рассуждения персонажей на важных для них темы.
Так, например, в «Дяде Ване» простая и искренняя беседа Астрова с Мариной
сразу после поднятия занавеса знакомит нас с жизненной драмой доктор,
вводит зрителей в мир его сокровенных душевных волнений. Вскоре из реплик
Войницкого узнаем мы и о личной драме дяди Вани. Каждый из действующих лиц
– и Тригорин, и Маша, и Треплев, и Тузенбах, и Лопахин, и Трофимов, и
многие другие – все они в процессе развития действия прямо высказывают свои
мысли об окружающей их жизни, о своей личной судьбе, о своих надежда и
чаяниях. Подобные прямые высказывания героев являются ключом к их
внутреннему миру, определяют идейно-тематический лейтмотив каждого данного
действующего лица.
Драматург достигает впечатления естественности, бытовой окрашенности
высказываний героев на их самые сокровенные темы, которые в иной
драматургической системе могли бы дать материал для самых прочувственных
монологов.
Чехов не только вводит нас во внутренний мир своих персонажей. Это с
большим или меньшим успехом делали все его предшественники. Важнейшей
особенностью чеховской драматургии, основой ее сценичности является, как
уже отмечено, постоянная внутренняя погруженность его героев в себя,
постоянная их сосредоточенность вокруг своих главных мыслей и переживаний,
составляющих их духовный лейтмотив, их лирическую тему в произведении. Для
этого цели Чехову мало было одной прямой речи, и он прибегал к ряду других
художественных средств. У него не встретишь эмоционально нейтральных реплик
и тем разговора, он умеет использовать любую, самую незначительную и
тривиальную тему для прямой или косвенной характеристики душевного
состояния героя.
Созданию подтекста способствуют система речи, основанная на внезапных
душевных движениях, но и ряд иных средств художественной выразительности.
Автор помогает нам не забывать о внутреннем мире своих героев системой
ремарок, пауз, а так же всей сопровождающей эти разговоры сценической
обстановкой, являющейся иногда контрастным фоном, иногда аккомпанементом к
сценическому действию. В большинстве случаев Чехов так же не открывает
здесь ничего принципиально нового. Так, и Тургенев, и Некрасов («осенняя
скука») широко использовали все эти средства, нередко прибегал к ним и
Островский. Однако никто не достигал такого богатства, такого разнообразия
и такой выразительности в их использовании, как Чехов. Вот почему К. С.
Станиславский с полным правом мог писать о нем: «Он уточнил и углубил наши
знания о жизни вещей, звуков, света на сцене, которые в театре, как и в
жизни, имеют огромное влияние на человеческую душу. Сумерки, заход солнца,
его восход, гроза, дождь, первые звуки утренних птиц, топот лошадей по
мосту и стук уезжающего экипажа, бой часов, крик сверчка, набат нужны
Чехову не для сценического эффекта, а для того, чтобы раскрыть нам жизнь
человеческого духа».
Вдумываясь в характер тех средств художественной выразительности, которые
Чехов – драматург использует в своих пьесах, приходишь к заключению, что
новаторство Чехова – драматурга состоит не в изобретении всех этих приемов,
а в особом последовательном и целеустремленном использовании их для
создания той специфической чеховской условности, которая состоит в
постоянной душевной погруженности его основных героев, постоянной
сосредоточенности их вокруг жизненных вопросов, которые в соей совокупности
и ведут нас к основной идеи произведения.1
Обычно при анализе языка Чехова – драматурга обращают внимание на
специфическую двуплановость речи действующих лиц. Действительно, подтекст,
своеобразная двуплановость речи – является, как это было показано выше,
наиболее характерной чертой языка зрелой чеховской драматургии. Но эта
особенность присуща языку далеко не всех действующих лиц в пьесах Чехова. У
него это признак не только внутренней сосредоточенности человека, но и
результат его неудовлетворенности жизнью, не отвечающей его духовным
запросам. Но таким духовным богатством обладают отнюдь не все персонажи.
Часть из них не только лишена чувства неудовлетворенности, но и вообще не
склонна задумываться над чем-нибудь сколько-нибудь серьезно. Такие герои
чеховских произведений не имеют своей лирической темы, находятся в не
общей лирической атмосфере пьесы, более того, составляют контрастный фон,
который и помогает понять значение духовной сосредоточенности других
действующих лиц. Таковы в первую очередь Шамраев, Серебряков, Мария
Васильевна, Кулыгин, Соленый, Наташа, Симеонов - Пищик, Яша. Поскольку
«подтекст» является в пьесах Чехова свидетельством содержательности и
глубины внутреннего мира человека, отсутствие его в речи отмеченной
категории действующих лиц прямо свидетельствует об их духовной бедности.
Подтекст, специфическая двуплановость речи как средства языковой
характеристики, хотя и весьма важен чеховской драматургии, применяется
писателем далеко не во всех случаях, то есть не является общим признаком
сценической речи в театре Чехова.
Выше было сказано, что специфической сценической условностью в драматургии
Чехов является сосредоточенность основной группы действующих лиц на их
главных мыслях, определяющих их духовный лейтмотив, их лирические тему.
Однако своеобразная сосредоточенность присуща и другим персонажам, не
относящимся к той основной категории, которая порождает своими
размышлениями лирическую атмосферу в произведении.
1 - Бердников Г. Чехов-драматург. М., 1982 г. стр.55.
Прямым следствием этой особенности драматургии Чехова является
действительно всеобщий признак языковой характеристики персонажей, который
состоит в постоянном выделении Чеховым индивидуально типологических черт,
составляющих определенно выраженный лейтмотив данного действующего лица.
Другое дело, что этот лейтмотив далеко не всегда свидетельствует о духовном
богатстве героя, но он во всех случаях подчеркивает наиболее общую,
важнейшую и индивидуально – психологическую и социально – типологическую
черту характера данного персонажа. Важно при этом, что по мере творческого
развития Чехова = драматурга, в процессе идейного и художественного
совершенствования своей драматургической системы, он делает эту особенность
языковой характеристики действующих лиц все более отточенной. И это
естественно, так как здесь в наиболее концентрированном виде проявлялось
все возрастающее языковое мастерство Чехова – драматурга.
Чехов – драматург вошел в историю русского и мирового театра как смелый
новатор, создавший, по определению М. Горького, «новый вид драматического
искусства». Этот «новый вид драматического искусства» Горький назвал
«лирической комедией». Такое определение драматургии Чехова возникла у
Горького не сразу. Как показывают его письма и воспоминания, нон сложилось
окончательно лишь в годы Большой советской власти, то есть более чем через
три десятилетия после первого знакомства Горького с театром Чехова.
Впервые свой взгляд на чеховскую драматургию Горький высказал в письме к
Чехову в ноябре 1898 года: «Дядя Ваня» – это совершенно новый вид
драматического искусства, молот, которым Вы бьете по пустым башкам
публики».
В основе лирических комедий Чехова, как мы видели, лежит конфликт человека
с окружающей его средой, или шире – совсем современным строем в целом,
противоречащим самым естественным, неоспоримым свободолюбивым устремлениям
человека. Таков источник драматического начала в пьесах Чехова выступающего
в форме лирических размышлений персонажей, а вслед за ними и самого автора.
Таким образом, лирическое начало в пьесах Чехова – начало драматическое,
говорящее о драме человеческого существования в условиях социального строя,
чуждого гуманности, основанного на подавление человеческой личности,
поругании самых элементарных представлений о правде, свободе и
справедливости. Тем самым лирическое начало драматургии Чехова и являлось
своеобразной формой выражения созревшей в широких народных массах мысли о
том, что дальше так жить невозможно.
В чем же комедийное начало чеховского театра?
Мы уже видели, что Чехов в своих произведения не только опирается на
близкие ему мысли и чувства геро
| | скачать работу |
Новаторство драматургии Чехова |