Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей
ек», № 22, 1990).
Известный французский историк Марк Ферро написал весьма интересную книгу
«Как рассказывают историю детям в разных странах мира», в которой
убедительно показал, до какой степени может меняться трактовка
исторических событий в зависимости от взглядов и политических интересов
руководства той или иной страны.
Сравнивая учебники истории длякитайских ребят, живущих в Пекине (КНР) и
Тайбэе (Тайвань), Марк Ферро показывает, как ощутимо разнится китайская
история при разных толкованиях. Если тайбэйские школьники прекрасно
разбираются в хитросплетениях династий китайских царей, почитают Конфуция
и осуждают Чингисхана, то пекинские школьники знают все о крестьянских
восстаниях и классовой борьбе, считая Чингисхана не жестоким захватчиком,
а объединителем монголов и Китая, который нес Западу достижения китайской
культуры.
И такой избирательный подход характерен не только для китайцев. Турецкие
историки, например, со-вершенно «забыли» о беспрецедентном геноциде против
армянского народа 1915 года, когда в одночасье было истреблено более
миллиона армян, проживающих на территории Турции. Эта бесчеловечная акция
сознательно утаивается от народа в течение десятилетий, представляя собой
типичный образец «лжи по умолчанию».
ГМарк ферро приводит в своей книге многочисленные свидетельства
манипулирования историей, которые имеют место в системе школьного
образования многих стран, а затем, превращаясь в устойчивые стереотипы
мышления, попадают в национальное сознание и закрепляются там.
Например, он пишет, как менялись учебники истории в польских школах. Ферро
отмечает, что после присоединения Польши к социалистическому лагерю из
школьных учебников стали постепенно исчезать описания многолетних
конфликтов поляков и русских, которые во многом определяли реальную
историю двух стран. Врагами Польши изображались немцы и шведы, и
практически ничего не было написано про разделы Польши и многочисленные
антирусские восстания. По мере развития «социалистической интеграции»
соответственно корректировались и школьные учебники. В учебнике 1968 года
еще было упоминание о кровавом штурме пригорода Варшавы — Праги — войсками
Суворова; в учебнике 1976 года слова «устроил резню ее жителей» заменили
на «Суворов провел заключительный штурм», а в учебнике 1979 года это
событие вообще испарилось. Вместо этого там писали, как генерал Пилсудский
«расправился срабочими Праги». С одной стороны, непонятно: Суворов брал
штурмом Прагу в 1795 году, а Пилсудский — в 1926-м. Это явно неадекватная
замена. Но на самом деле авторы учебников (вернее, их заказчики) ставили
вполне определенные цели: в памяти людей события в Праге должны были
связываться не с Суворовым, а с Пилсудским. Русские оказывались как бы в
стороне.
В настоящее время ситуация кардинально изменилась. Русские снова стали
врагами, а маятник школьной истории вновь сделал резкую отмашку вправо,
проскочив «момент истины». Если в 70-х годах политика России всячески
обелялась и подчищалась, то в 90-е годы она заведомо очерняется. А
польские дети вынуждены вновь поглощать ложь, только другого рода, но от
этого не становящуюся более близкой к истине.
Как тут не вспомнить сатирическое четверостишие В. Денисова-Мельникова
«Голая правда»:
Как ее насиловали в школах, Продолжают в вузах издеваться. Правда потому и
ходит голая, Что не успевает одеваться...
В публицистической статье «Вспоминая войну в Испании», Джордж Оруэлл,
автор знаменитого романа-антиутопии «1984», писал: «...я увидел, как
историю пишут исходя не из того, что происходило, а из того, что должно
было происходить согласно различным партийным «доктринам».
Знаю, распространен взгляд, что всякая принятая история непременно лжет.
Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, но
особая мета нашей эпохи — отказ от самой идеи, что возможна история,
которая правди-ва. В прошлом врали намеренно или подсознательно,
пропускали события через призму своих пристрастий или стремились
установить истину, хорошо понимая, что при этом не обойтись без
многочисленных ошибок, но, во всяком случае, верили, что есть «факты»,
которые более или менее возможно отыскать. И действительно, всегда
накапливалось достаточно фактов, не оспариваемых почти никем. Откройте
Британскую энциклопедию и прочтите в ней о последней войне — вы увидите,
что немало материалов позаимствовано из немецких источников. Историк-немец
основательно разойдется с английским историком по многим пунктам, и все же
останется массив, так сказать, нейтральных фактов, насчет которых никто и
не будет полемизировать всерьез. Тоталитаризм уничтожает эту возможность
согласия, основывающегося на том, что все люди принадлежат к одному и тому
же биологическому виду. Нацистская доктрина особенно упорно отрицает
существование этого вида единства. Скажем, нет просто науки. Есть
«немецкая наука», «еврейская наука» и так далее. Все такие рассуждения
конечной целью имеют оправдание кошмарного порядка, при котором Вождь или
правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое. Если Вождь
заявляет, что «такого-то события никогда не было», значит, его не было.
Если он думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность этой
перспективы страшит меня больше, чем бомбы, а ведь перспектива не
выдумана, коли вспомнить, что нам довелось наблюдать в последние несколько
лет».
Надо честно признаться, что рас-сятся и к советской, исторической науке.
Только там во главу угла был поставлен не расовый, а классовый подход, что,
впрочем, оказалось несущественным — и в том, и другом случае в учебниках
оставались только те факты, которые благополучно вписывались в
господствующие доктрины. Как говорится, «если факты не укладываются в
теорию, то тем хуже для них». Примером такого вольного толкования
исторических событий является роль Троцкого в истории Советской России. Он,
как летучий голландец, то появлялся в учебниках, то исчезал из них. Его
роль как одного из главных вождей Октябрьской революции и организатора
Красной Армии тщательно замалчивалась, более того, в конце концов он просто
«выпало из истории страны, оставшись там только как один из многих
организаторов оппозиционного движения' В период с 30-х до 50-х годов надо
всеми участниками исторических событий, как гигант над пигмеями, царил
Иосиф Сталин. Спустя двадцать лет после его смерти вдруг оказалось, что
подъем целины, восстановление народного хозяйства и оборона Кавказа — дело
рук полковника-политрука с пышными бровями. Генсеки, правившие страной
после Леонида Брежнева, жили слишком мало, чтобы серьезно подкорректировать
историю СССР по своему желанию. Правда, сразу же после воцарения Андропова
в народе появился анекдот, что «Политиздат» срочно готовит к выпуску книгу
«Белая земля» по аналогии с «Малой землей», в которой должен быть отражен
гигантскип вклад бывшего шефа КГБ в разгром фашистов в северной Карелии.
Сейчас мы наблюдаем похожую картину. Только роль Троцкого теперь играет
Михаил Горбачев — о нем тоже стараются не упоминать без особой причины.
«Отец перестройки» оказался не нужен нынешним правителям России, и они
стремятся поскорее забыть о том, кто дал им возможность взять власть в свои
руки. Между тем длительное и организованное замалчивание или искажение роли
любой личности в истории приводит к тому, что в массовом сознании возникают
и пускают корни новые фальсифицированные представления, в то время как
истина, лишенная фактов, постепенно хиреет и умирает.
Отмечая особенность марксистского взгляда на историю, Марк Ферро писал:
• «Русские марксисты избрали «лучший» способ действия: они не писали
историю, а творили ее, осуществляя Революции. Так они приобрели престиж и
репутацию людей, способных осмысливать и верно судить о процессах
исторического развития. Получив после Октября всю полноту ни с кем не
делимой власти, большевики и вовсе возомнили себя пророками: их видение
было единственно верным, они во всем были правы.
Претендовавшая на то, что она воплощает в себе рабочий класс и сам
исторический прогресс, партия большевиков получила право на власть лишь
постольку, поскольку ее оценки были верны. Ее власть основывалась на
знании, которое обязательно должно быть непогрешимым. В действительности
приходилось сообразовываться с поставленным пар-тией диагнозом. Всякая не
соответствующая ему история должна быть пересмотрена, так как любое
сомнение, касающееся путей исторического прогресса, подрывало «линию»
партии, да и само ее право на руководящую роль. Конечно же, за историей и
за историками следовало теперь все время приглядывать». И далее Марк ферро
пишет, что под постоянным идеологическим давлением властей «...советские
историки приобрели исключительную сноровку и профессиональные навыки. Они
умеют писать таким двойственным стилем, что в тексте иной раз выражается
мысль и ее прямая противоположность. На случай, если понадобится». /
Я знал одного историка, профессора Н., который жил со мной в одном
подъезде, только этажом выше. Ему патологически не везло со своей
докторской диссертацией. Первый вариант ее он закончил к 1956 году, и, как
водилось в те годы, она была пронизана восхвалением роли Сталина во всех
значительных событиях. Пока она проходила аттестацию в ВАКе, грянул XX
съезд с критикой культа личности и диссертацию, естественно, вернули на
доработку. Фактически ее пришлось переделывать заново, снова лезть в
архивы и
| |  скачать работу |
Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей |
