Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Общественно-политическая мысль в России в 18 веке

ет, чтобы  царь  упустил  добровольно  что-либо  из  своей
власти»[7].
      Своими произведениями «Письмо другу», «Беседа  о  том,  что  есть  сын
отечества», «Житие Федора Васильевича Ушакова» и «Путешествие из  Петербурга
в Москву» Радищев  готовил  читателей  к  восприятию  идеи  о  необходимости
революции. В оде «Вольность», наиболее важные строфы которой  он  включил  в
«Путешествие»,  Радищев  выступил  с  подлинным  гимном  в   честь   будущей
победоносной революции.  Как  величайший  праздник  человечества  он  рисует
день, когда «возникнет  рать  повсюду  бранна»,  будут  «ликовать  склепанны
народы»  и  торопиться  «в  крови  мучителя  венчанна  омыть   свой   стыд».
Праздником будет день, когда победит восставший народ.
      После революции и казни царя, по мысли Радищева, на престол  «воссядет
народ» и воцарится  вольность  -  «вольность  дар  бесценный  источник  всех
великих дел». Он высоко ценил Кромвеля за то, что  тот  научил,  «как  могут
мстить себя народы», и «Карла на суде казнил».
      Издавая «Путешествие из Петербурга в Москву»,  запрещенное  в  России,
Герцен писал о его авторе: «....Он едет по большой  дороге,  он  сочувствует
страданиям масс, он говорит с ямщиками, дворовыми, с рекрутами, и во  всяком
слове его мы находим  с  ненавистью  к  насилью  -  громкий  протест  против
крепостного состояния»[8].
      Требуя полного освобождения крестьян, указывая на революционный путь к
нему, Радищев не исключал при этом и путь реформ сверху. В этом не  было  ни
отступления от своих основных взглядов, ни проявления либеральных иллюзий  и
колебаний. Он имел в виду реформы,  которые  не  укрепляли  бы  существующий
строй,  а  ослабляли  бы  его,  ускоряли  его  гибель.  Он  разработал  план
постепенного   осуществления   мероприятий,   которые   должны   завершиться
«совершенным уничтожением рабства».
      Однако Радищев мало верил в  то,  что  помещики,  эти  «звери  алчные,
пиявицы ненасытные», согласятся на проведение реформ или что  их  осуществит
монарх. Он грозил помещикам что «рабы, тяжкими  узами  отягченные,  яряся  в
отчаянии своем разобьют железом главы» своих ненавистных господ[9].
      Радищев считал, что революция  –  не  пустая  мечта:  «Взор  проницает
густую завесу времени, от очей наших будущее скрывающую. Я зрю сквозь  целое
столетие»,— писал он.
      Екатерина   II   понимала,   какую   опасность    для    самодержавно-
крепостнического строя представляет критика крепостничества, сочетающаяся  с
провозглашением  революционных  идей,  одобрением   стихийных   крестьянских
бунтов и выступлением с революционной программой.
      С именем Радищева связан особый  этап  революционной,  республиканской
мысли в  России.  Идя  «вслед  Радищеву»,  затравленному  самодержавием[10],
радищевцы — его современники и последователи — приняли эстафету из  его  рук
и передали ее поколению  Пестеля  и  Рылеева,  Грибоедова  и  Пушкина.  Если
плеяда   великих   французских   просветителей   идеологически   подготовила
буржуазную революцию в Западной Европе, то  Радищеву  выпала  великая  честь
выступить идеологом начинающегося революционного движения в России.

      §10 Французская буржуазная революция и русская общественная мысль

      В дни, когда во Франции вооруженный народ штурмовал Бастилию, в России
Радищев печатал свое «Путешествие из Петербурга в Москву».  Тогда же  Я.  Б.
Княжнин завершал свою последнюю  трагедию  «Вадим  Новгородский»,  явившуюся
вершиной дворянского свободомыслия. Яков Борисович Княжнин (1742—1791  гг.),
дворянин, в течение долгих лет преподавал русскую словесность  в  Сухопутном
шляхетском корпусе и был автором многих трагедий. В своем  «Вадиме»  он  дал
образ  республиканца,  противопоставляя  его  «просвещенной   монархии».   В
отличие от Радищева народ в трагедии Княжнина изображен как пассивная  сила.
Тем не менее со страниц «Вадима», так же как и «Путешествия из Петербурга  в
Москву», хотя и по-разному, звучали призывы к борьбе с самодержавием.
      С первых же дней революции во Франции  ее  лозунги  и  дела  захватили
многие умы в России. Современники рассказывают, что  «революционные  события
были ежедневным предметом разговоров  и  жарких  споров  о  принципах  и  их
изложении, и невозможно было не принимать в них участия»[11].  Революционные
журналы, книги и брошюры проникали в Россию. Они вызывали  живой  интерес  в
дворянских  особняках  и  гостином  дворе,  в  казармах  и   университетских
аудиториях, в столицах и  провинции.  Вдумчивые  наблюдатели  замечали,  что
«прелести Французского переворота» не только до Украины, но  и  «до  глубины
самой  Сибири  простирали  свое  влияние  на  молодые  умы»[12].  В   Яссах,
например,  при  штаб-квартире  князя  Потемкина  офицеры   стали   выпускать
еженедельный  листок  «Вестник  Молдавии»,  где   печатались   сообщения   о
революции во Франции. В Тобольске учителя  народного  училища  на  страницах
издаваемого ими журнала помещали статьи  на  революционные  темы:  о  правах
человека, о Национальном собрании,  о  конституции  1791  г.  Известиями  из
Франции интересовались в Пензе, в Кременчуге, в Семипалатинске, в Саратове.
      Французская революция вначале была принята русским обществом  чуть  ли
не с  единодушным  одобрением.  Передовые  дворянские  круги,  в  частности,
увидели в  событиях  во  Франции  путь  к  «просвещенной»  монархии,  горячо
ратовали за насаждение  «добродетели»,  за  «равенство  чувств»  людей  всех
сословий,  за  гражданское   достоинство,   оставляя   в   стороне   вопросы
общественно-экономических преобразований.
      Но  разгоравшаяся  на  Западе  заря  революции  постепенно  отрезвляла
дворянские головы. Сообщения о  городских  и  крестьянских  выступлениях  во
Франции, о сожженных замках воскрешали в памяти  русских  помещиков  грозный
призрак  Крестьянской  войны  под  водительством  Пугачева.  В  событиях  во
Франции  они  видели  претворение  в  жизнь  тех  дум,  которые,  по  яркому
определению Радищева, они читали «на  челе  каждого  из...  крестьян».  Один
вологодский  помещик  заметил,  что  «все  крестьяне  имеют  оставшегося  от
времени Пугачева духа — дабы не было дворян», и добавил, что это и есть  дух
«безначальства  и  независимости,  распространившийся...  по  всей  Европе».
Отголоски «великого страха» докатились и до русских дворянских усадеб,  где,
по выражению помещика А. Карамышева, содрогались,  глядя  «как  старый  свет
спознакомляется с новым». Масон И. В. Лопухин писал в  этой  связи,  что  он
охотно отказался бы от всех своих крестьян, лишь  бы  «никогда  в  отечество
наше не проник тот дух ложного  свободолюбия,  который  сокрушает  многие  в
Европе страны»[13].
      Развитие  событий  во  Франции   усиливало   опасения   представителей
привилегированного  класса.  Победы  революционных  армий  на  полях  войны,
свержение монархии и казнь  короля,  установление  якобинской  диктатуры  не
оставляли  больше  места  для  дворянских  иллюзий.  Все   более   очевидной
становилась пропасть, отделявшая  «старое»  от  «нового»,  путь  к  которому
неизбежно   шел   через   революцию.   Приближавшийся   кризис    феодально-
крепостнической  идеологии  даже  в  ее  «просвещенной»  форме  приводил   в
отчаяние ее носителей. «Век просвещения!  Я  не  узнаю  тебя  —  в  крови  и
пламени не узнаю тебя — среди убийств и разрушения не  узнаю  тебя!»[14].  В
этих словах Карамзин выразил в какой-то мере чувства и думы  большого  числа
дворян.
   Правительство Екатерины II встало  на  путь  открытой  реакции.  Радищева
сослали в Сибирь, Княжнин был брошен в тюрьму, где он, по-видимому,  и  умер
в 1790 г. Новиков в начале 1792 г. был заключен в Шлиссельбургскую  крепость
сроком на 15 лет. Во  имя  защиты  «цивилизации»  и  «порядка»  подвергались
заточению свободомыслящие люди, свирепствовала цензура. В своих посланиях  к
европейским монархам Екатерина  призывала  их  к  постовому  походу»  против
«якобинского варварства». Подавить «французское  безначалие,—  писала  она,—
значит приобрести себе бессмертную славу».
      Иначе  воспринимались  революционные  события  во  Франции  передовыми
демократическими кругами русской интеллигенции, которые в своих  стремлениях
отражали интересы и нужды трудовых слоев  населения.  В  огне  революции  во
Франции  рушились  те  самые  феодальные  устои,  против  которых   стихийно
боролось  русское  крестьянство  и  против  которых  выступали  лучшие  люди
России. Французская революция как бы подтверждала  на  практике  жизненность
идей  Радищева;  она  способствовала  становлению  в  России   революционной
идеологии,   развившейся   как   протест   против   русской    самодержавно-
крепостнической действительности.
      Дела Тайной  экспедиции,  сохранившие  протоколы  допросов,  показания
свидетелей, раскрывают среду, в которой зрела русская  революционная  мысль.
В  Петербурге,  например,  у  некоего  разорившегося  купца  Степана  Еркова
собирались люди различных профессий, в том числе землемер в  отставке  Федор
Кречетов, который говорил о необходимости  свергнуть  «власть  самодержавия,
сделать либо республику, либо инако как-нибудь, чтобы всем быть равными».  В
Петербурге же, в кругу мелких коллежских канцеляристов  велись  разговоры  о
том, что &laqu
12345След.
скачать работу

Общественно-политическая мысль в России в 18 веке

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ