Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Охранительно-консервативная деятельность русской церкви

тельное
государство,  но  долго  еще  сохраняла   значение   исторического   центра
православия.  Страны  Западной  и  Средней  Европы  были  ориентированы  на
традицию  Рима  и  как  центра  католицизма,  и  как   истока   европейской
государственности; Византия же в качестве духовной величины не  могла  быть
изолирована от философской традиции древней Эллады. При выходе  на  мировую
арену Россия с самого начала  оказывалась  перед  необходимостью  осваивать
античное наследие и в первую очередь наследие древнего Рима,  который  стал
родоначальником целой исторической эпохи – эпохи Возрождения.
    Наследие древнего Рима воспринималось в нераздельности с государственно-
политической практикой западноевропейских стран и  с  римским  католицизмом,
сливаясь с ними в единое представление  о  “латинстве”.  На  латинян  у  нас
смотрели как на отступников от истинной веры,  раскольников  и  еретиков  не
только простой народ, но  и  духовенство.  Латинянам  приписывали  множество
ересей,  даже   и  таких,  в  которых  они  вовсе  неповинны  и  которые  не
заслуживают имени ереси:  припомним  хоть  слова  Стоглавого  Собора,  будто
латиняне  четверят  Святую  Троицу  и  будто  братобитие,  троеперстие   для
крестного знамения суть латинское ереси. Кроме того, что переписывались  еще
и употреблялись у нас все сочинения против  латинян,  появившиеся  у  нас  в
прежние времена, теперь появились у нас в переводах  с  греческого  и  вновь
составлялись и некоторые другие сочинения такого же рода, в которых не  было
латинянам  никакой  пощады.  Само  крещение  их  чрез  обливание   считалось
недействительным,  и  потому  латинян,  если  они   принимали   православие,
крестили вновь, хотя случаи такого обращения их к  православию  были  весьма
редки. Храмы латинян не хотели у нас даже называть храмами или  церквами,  а
называли божницами в отличие от своих, православных церквей  и  храмов.  Все
обряды  Римской  Церкви  порицали  и   осмеивали,   а   от   икон,   в   ней
употреблявшихся, отвращались, так что русские послы, ездившие к  иностранным
дворам, всегда возили с  собою  свои  иконы,  и  однажды,  когда  в  Ариниме
префект города предложил нашим послам помещение в своем доме, они  выбросили
иконы хозяина из комнаты, которую занимали, и на  место  их  поставили  свои
образа.  Исповедников  римской  веры,  приходивших   к   нам,—   художников,
ремесленников и других охотно принимали у нас на жительство и  предоставляли
им держаться своей веры без всякого стеснения,  но  не  дозволяли  им  иметь
свои храмы, не дозволяли входить и в русские храмы. В торжественных  случаях
государь приглашал  иногда  иностранных  послов-латинян  присутствовать  при
нашем богослужении, но в другое время сам же советовал послам не  входить  в
русскую церковь, чтобы не подвергнуться  нареканию  от  православных1.  Наши
архиереи продолжали повторять пред рукоположением своим и тот обет, что  они
не позволят никогда в своих епархиях  никому  из  православных  ни  брачного
сочетания, ни кумовства, ни братства как с армянами, так и с  латинами.  Эта
отчужденность от латинян, эта неприязнь к  ним,  переданная  нам  греками  и
воспитанная историческими обстоятельствами, простиралась до того, что  самое
имя католика было ненавистно русским, и если кто из них желал  другому  зла,
то говорил: “Чтоб тебе  сделаться  латинянином!”,  а  в  летописях  наших  и
других сочинениях встречаются даже выражения  “поганая  латына”,  “безбожная
латына”, “проклятая латына”  и  подобные.  При  таком  отношении  русских  к
римскому  католичеству  легко  понять,  чем  должны  были  оканчиваться  все
попытки пап и папистов привлечь русских к своему исповеданию. А эти  попытки
продолжались, хотя и не непрерывно, во весь настоящий период.
    Известно, как поступил папа, когда  ему  не  удалось  ввести  в  Россию
Флорентийскую  унию  чрез  митрополита  Исидора.   Папа   решил   с   своими
клевретами,  по  крайней  мере,  отторгнуть  от  Русской  Церкви  те  девять
епархий,  которые  находились  во   владениях   литовско-польского   короля-
латинянина, и  подчинить  их  особому  митрополиту,  поставленному  в  Риме,
Григорию,  ученику  Исидорову.  Этим  дело  не  кончилось.  Король  польский
несколько раз писал к нашим великим  князьям  Василию  Васильевичу  и  потом
Ивану Васильевичу, чтобы они  приняли  Григория  в  Москву  и  признали  его
власть над всею Русскою Церковью.  Когда  и  тут  последовала  неудача,  сам
Григорий отправил своего  посла  в  Царьград  к  патриарху  Симону  (Симеону
Трапезунтскому) с богатыми дарами и с просьбою, чтобы  патриарх  благословил
и утвердил его в звании митрополита и над Московскою митрополиею и послал  о
том своего посла к русскому государю. Но патриарх, несмотря на свою  крайнюю
бедность, богатых даров не принял и благословения не дал.  Получив  об  этом
известие  из  Царьграда   от   Иосифа,   митрополита   Кесарии   Филипповой,
поставленного у нас в Москве, и опасаясь, как бы  патриарх  не  поколебался,
Иван Васильевич вместе со своим митрополитом Филиппом (1465—1473) и со  всем
освященным Собором решил патриаршего посла, если он будет  послан  к  нам  с
благословением Григорию, не впускать в свою землю и  самого  патриарха  того
иметь “чужа и отречена” и написал Новгородскому архиепископу Ионе,  чтобы  и
он не принимал ни патриаршего, ни  Григориева  послов,  если  они  придут  в
Новгород, не верил патриаршей грамоте и не брал никаких  поминков  от  посла
Григориева, а оставался бы  верен  Московскому  митрополиту1.  Так  обстояло
дело с римской  церковью и духовенством.
    Гораздо более сильное  воздействие  на  общество  в  эпоху  Возрождения
оказала  Реформация  –  народное  движение  против  католической  церкви   и
приведшее к возникновению протестантизма. Это движение  развернулось  в  XVI
столетии. Лидерами его были Кальвин в Швейцарии  и  Лютер  в  Германии,  они
были   основоположниками   антиправославных   течений   -   кальвинизма    и
лютеранства.
    Идеи лютеранства, явившегося в 1-й четверти XVI века и быстро
распространившегося в разных странах Западной Европы и в соседних нам
Польше, Литве и Ливонии, начали проникать к нам очень рано и на первый раз
могли встретить у нас сочувствие со стороны тех, которые еще продолжали
тайно держаться некоторых начал ереси жидовствую-щих. Еретик Башкин,
осужденный Собором в 1553 году и сознавшийся, что свое злое учение он
принял от аптекаря Матфея, родом литвина, да от Андрея Хотеева, которых
Курбский справедливо признает лютеранами, сознался вместе, что “утверждали
его в том” лжеучении заволжские старцы, издавна известные своею
расположенностью к жидовст-вующим. Максим Грек (1556) увидел нужду написать
сочинение и “на люторы”, хотя ограничился в нем только защитою
православного иконопочитания2. Последователи лютеранства и вообще
протестантских сект нередко приходили в Россию из Литвы, Ливонии, Германии,
Дании, Голландии, Англии в качестве посланников от своих государей, а еще
чаще по делам торговли и проживали в Москве, Новгороде, Пскове и других
городах; иные вызываемы были из-за границы нашим правительством как
искусные мастера и художники; еще иные переселялись к нам сами и занимались
разными ремеслами или поступали на государеву службу. Всего же более
рассеялось по России немцев (как называли у нас тогда преимущественно
лютеран и прочих протестантов) из Ливонии в продолжение счастливой
Ливонской войны: их выводили в качестве пленных целыми тысячами и продавали
или раздавали даром в Новгороде, Твери, Москве и где приходилось, а    в
1565 году  царь вывел из Дерпта  даже всех немцев и сослал во Владимир,
Углич, Кострому, Нижний Новгород с женами и детьми. В Москве немцы селились
в новой немецкой слободе на берегу Яузы. Сначала приняли у нас протестантов
довольно благосклонно: в них видели прежде всего рьяных врагов папства и,
следовательно, как бы своих союзников против ненавистных латинян. Лютеранам
и кальвинистам царь позволил иметь в Москве две церкви; с уважением
относился к дерптскому пастору Веттерману, переселившемуся со своими
прихожанами в Россию, приказав открыть для него царскую библиотеку; любил
слушать проповеди голштинского пастора Христиана Бокгорна и открыто
высказывал, что лютеранское учение, по-видимому, близко к истине и что его
можно было бы терпеть, если бы Лютер, нападая с неудержимою силою
красноречия на папское иго, не ниспровергал древнего церковного чина и не
помрачил своих познаний в Священном Писании постыдным отступничеством,
свергнув с себя монашеские одежды и клобук и женившись на монахине.
Некоторые лютеране и кальвинисты, приходившие из Германии и Англии или
находившиеся при государе на службе, пользовались особенным его
благоволением и доверием. Он часто беседовал с ними о верованиях и обрядах
у иностранных народов и с большим вниманием выслушивал то, что сообщали ему
о новых христианских сектах, их учении и различии их между собою. Один из
этих любимцев царя (Эберфельд) будто бы пытался даже склонить его к
принятию Аугсбурского исповедания1. Но когда царь близко узнал дух и
характер протестантских исповеданий, когда русские увидели и услышали, что
протестанты отвергают посты, почитание икон, призывание святых, монашество
и пр., тогда взгляд на протестантов у нас совершенно изменился: их начали
считать еретиками, злыми еретиками, и царь, опасаясь ли того, чтобы они не
заразили своим учением русских и не ввели в России разных сект, или
недовольный тщеславием и наглостью протестантов, приказал (в 1579 году)
сжечь обе их церкви в Москве, хотя через пять лет по ходатайству
английского посла Горсея, если верить ему, вновь разрешил им построить
церковь за городом.
            Несправедлива мысль, встречающаяся у протестантских  писателей,
будто  Иван  Васильевич  предпочитал  протестантство  католиц
12345
скачать работу

Охранительно-консервативная деятельность русской церкви

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ