Освоение Крыма и Малороссии в правление Екатерины Второй
Другие рефераты
Оглавление:
Введение. 2
I. Крымские завоевания. 3
1. Внешняя политика Екатерины II. 3
2. Война с Турцией. 3
II. Григорий Александрович Потемкин 8
1. Общие сведения. 8
2. Знакомство с Екатериной II. 11
3. Деятельность Потемкина в Северном Причерноморье
и крымское путешествие Екатерины II. 13
III. Два основателя города Одессы. 18
1. Осип Михайлович де Рибас. 18
2. Арман Эммануэль де Ришелье. 20
Список литературы. 24
Введение.
Я не случайно решил написать доклад о судьбах некоторых покорителей
Крыма. Судьбы этих людей привлекли меня в первую очередь своей важностью в
истории освоения юга России. А позже я обнаружил, что данная тема, к тому
же, и мало изучена, и это сделало мою работу еще более интересной. Эти
люди: Григорий Александрович Потемкин, человек, стоящий у истоков покорения
Крыма; Осип Михайлович де Рибас и Арман Эмануэль де Ришелье, основатели
одного из главных черноморских городов – города-порта Одессы. Разумеется,
логически освоение Крыма нельзя отделить от его завоевания и именно по
этому главную часть моего доклада предваряет вводная глава о причинах и
главных моментах первой и второй русско-турецких войн.
Крымские завоевания.
Внешняя политика Екатерины II.
Внешняя политика – самая блестящая сторона государственной
деятельности Екатерины II, произведшая наиболее сильное впечатление на
современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать лучшее, что можно
сказать об этом царствование, говорят о победоносных войнах с Турцией, о
польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных
отношениях Европы. С другой стороны, внешняя политика была поприщем, на
котором Екатерина всего удобнее могла завоевать народное расположение:
здесь разрешались вопросы, понятные и сочувственные всему народу; поляк и
татарин были для тогдашней Руси самые популярные недруги. Наконец, здесь не
нужно было ни придумывать программы, ни искать побуждений: задачи были
готовы, прямо поставлены вековыми указаниями истории и настойчивее других
требовали разрешения. Потому наибольшее внимание императрицы было обращено
в эту сторону.
Война с Турцией.
На восточном вопросе особенно ярко отразился недостаток политического
глазомера, наклонность смотреть поверх ближайших целей, не соображая
наличных средств. Вопрос стоял в том, чтобы продвинуть территорию
государства на юге до естественных ее пределов, до морей Черного и
Азовского, и ни в чем более он не состоял в то время. Но такая цель
казалась слишком скромна: пустынные степи, крымские татары – это
завоевания, которые не окупят потраченного на них пороха. Вольтер, шутя,
писал Екатерине, что ее война с Турцией легко может кончиться превращением
Константинополя в столицу Российской империи. Эпистолярная любезность
совпала с серьезными помыслами в Петербурге и прозвучала как бы
пророчеством.
Турецкая война была проверочным испытанием для Екатерины. В шесть лет
императрица успела широко взмахнуть крыльями, показать свой полет Европе
делами в Польше, дома – созывом представительной комиссии 1767г. Ее имя уже
обволакивалось светлой дымкой величия. Опуститься на землю и пойти, как
ходят обыкновенные государи, значило для Екатерины допустить, чтобы сияние
рассыпалось болотными огоньками; тогда все зависти и злости, подавленные ее
успехами, поднимутся и бог знает, что может последовать. В таком
приподнятом настроении встречала Екатерина турецкую войну, к которой совсем
не была приготовлена. Унывать было нельзя. «Пойдем бодро вперед –
поговорка, с которой я проводила и хорошие и худые годы, и вот прожила
целых сорок лет, и что значит настоящая беда перед прошлыми?»[1] – так
писала Екатерина II своей заграничной знакомой в самом начале военных
действий – и начале, не совсем удачном.
И она развила в себе изумительную энергию, работала, как настоящий
начальник генерального штаба, входила в подробности военных приготовлений,
составляла планы и инструкции, изо всех сил спешила построить азовскую
флотилию и фрегаты для черного моря, обшарила все углы и закоулки Турецкой
империи в поисках, как бы устроить заворошку, заговор или восстание против
турок в Черногории, Албании, среди майнотов, в Кабарде, поднимала царей
имеретинского и грузинского и на каждом шагу наталкивалась на свою
неготовность; решив послать морскую экспедицию к берегам Мореи, просила
своего посла в Лондоне выслать ей карту Средиземного моря и Архипелага,
также достать пушечного литейщика поаккуратнее наших, «кои льют сто пушек,
а годятся много что десять», хлопоча поднять Закавказье, недоумевала, где
находится Тифлис, на каспийском или черноморском берегу, или же внутри
страны.
Настроение менялось под сменявшимися впечатлениями. «Зададим мы
звону, какого не ожидали», – писала она вскоре по получении известия о
разрыве (ноябрь 1769г.). «Много мы каши заварили, кому-то вкусно будет», –
раздумчиво писала она через полгода, когда война разгоралась. Но набегавшее
раздумье разгоняли такие лихие головы, как братья Орловы, умевшие только
решаться, а не думать.
На одном из первых заседаний совета, собиравшегося по делам войны под
председательством императрицы, Григорий Орлов, которого Екатерина называла
Фридриху II героем, подобным древним римлянам лучших времен республики,
предложил отправить экспедицию в Средиземное море. Через некоторое время,
брат его Алексей, долечивавшийся в Италии, указал и прямую цель экспедиции:
если ехать, так уж ехать до Константинополя и освободить всех православных
от ига тяжкого, а их неверных магометан, по слову Петра Великого, согнать в
поле и в степи пустые и песчаные, на прежние их жилища. Он сам напросился
быть и руководителем восстания турецких христиан. Нужно было иметь много
веры в провидение, чтобы послать на такое дело в обход чуть не всей Европы
флот, который сама Екатерина четыре года назад признала никуда не годным. И
он спешил оправдать отзыв. Едва эскадра, отплывая из Кронштадта (июль
1769г.) под командой Спиридова, вступила в открытое море, один корабль
новейшей постройки оказался негодным к дальнейшему плаванию.
Русские послы в Дании и Англии, осматривавшие проходящую эскадру,
были поражены невежеством офицеров, недостатком хороших матросов,
множеством больных, унынием всего экипажа. Эскадра двигалась медленно.
Екатерина выходила из себя от нетерпения и просила Спиридова ради Бога не
мешкать, собрать все силы душевные и не посрамить ее перед целым светом. Из
15 больших и малых судов эскадры до Средиземного моря добралось только
восемь. Когда Алексей Орлов осмотрел их в Ливорно, у него волосы поднялись
дыбом, а сердце облилось кровью: ни провианта, ни денег, ни врачей, ни
сведущих офицеров, и «если бы все службы, – доносил он императрице, – были
в таком порядке и незнании, как эта морская, то беднейшее было бы наше
отечество». С незначительным русским отрядом Орлов быстро поднял Морею, но
не мог дать повстанцам прочного боевого устройства и, потерпев неудачу от
подошедшего турецкого войска, бросил греков на произвол судьбы,
раздраженный тем, что не нашел в них Фемистоклов.
Екатерина одобрила все его действия. Соединившись с подошедшей между
тем другой эскадрой Эльфингстона, Орлов погнался за турецким флотом и в
Хиосском проливе близ крепости Чесмы настиг армаду по числу кораблей больше
чем вдвое сильнее русского флота. Смельчак испугался, увидев «оное
сооружение», но ужас положения вдохнул отчаянную отвагу, сообщившуюся и
всему экипажу, «пасть или истребить неприятеля». После четырехчасового боя,
когда вслед за русским «Евстафием» взлетел на воздух и подожженный им
турецкий адмиральский корабль, турки укрылись в Чесменскую бухту (24 июня
1770г.). Через день в лунную ночь русские пустили брандеры, и к утру
скрученный в бухте турецкий флот был сожжен (26 июня).
Еще в 1768г. по поводу только что предпринятой морской экспедиции
Екатерина писала одному своему послу: «Если Богу угодно, увидишь чудеса». И
чудеса уже начались, одно было налицо: в Архипелаге нашелся флот хуже
русского, а об этом русском флоте сам Орлов писал из Ливорно, что, «если б
мы не с турками имели дело, всех бы легко передавили». Но Орлову не удалось
завершить кампанию, прорваться через Дарданеллы к Константинополю и
вернуться домой Черным морем, как было предположено.
За удивительными морскими победами на Архипелаге следовали такие же
сухопутные в Бессарабии на Ларге и Кагуле (июль 1770г.). Заняты Молдавия и
Валахия, взяты Бендеры; в 1771г. овладели нижним Дунаем от Журжи и
завоевали весь Крым. Казалось, территориальная задача русской политики на
юге была разрешена; сам Фридрих II находил присоединение Крыма к России
умеренным условием мира.
Но петербургская политика, чересчур смелая в начинаниях, была
довольно робка в подсчете добытых итогов. Боясь встревожить Европу такими
крупными присоединениями, как Крым и азовско-черноморские степи, где между
Кубанью и Днестром кочевали ногайские татары, там придумали новую
комбинацию – этих всех татар не присоединять к России, а только оторвать от
Турции
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
