От сигнала к образу
олжна
войти вся жизнь человека (и индивидуальная, и родовая). Он стремился
рассмотреть логику в качестве необходимого компонента практической
деятельности человека как общественного существа, который изменяет внешнюю
действительность, делает ее объективно-истинной. А это значит, что
исследование всеобщих закономерностей жизни человека, т. е. его
практической деятельности («добра», «волн») во всех ее формах является
ключом к разгадке тайны логических категорий, законов и принципов,
механизма их обратного воздействия на практику.
Гегель впервые включил практику (хотя и понимаемую им как абстрактно -
духовный труд) в рассмотрение гносеологических проблем, сделал ее ключевой
категорией своей логики. Последняя, резюмированная в диалектическом методе,
есть то средство, которое находится на вооружении субъекта, стоит на его
стороне не только как существа мыслящего, познающего, но и действующего,
преобразующего действительность. А это значит, что диалектика, как Логика и
теория познания принадлежит не только теоретической, но и практической
идее, служит (и должна служить) не только средством развития познания, но и
орудием «добра», «воли», «жизни»- практически-преобразовательной
деятельности.
Л. Фейербах, выдвигая на первый план опыт как первоисточник знания,
подчеркивал взаимную связь чувственного сознания и мышления в процессе
познания, высказывал догадки об общественной природе последнего,
характеризовал объект познания в связи с деятельностью субъекта. Отмечая,
что диалектическому методу Гегеля не хватает жизненности оригинала, а его
логика - человеческое мышление, вытесненное за пределы человека, Фейербах
считает, что настоящая диалектика есть диалог не умозрения с самим собой,
но умозрения с опытом. Только в данном случае можно отличить содержательные
логические формы от только абстрактных элементов форм языка, ибо говорить -
не значит мыслить, в противном случае, иронизирует философ, «великий болтун
был бы великим мыслителем».
Тем самым, по Фейербаху, логические формы и закономерности суть не что
иное, как осознанные универсальные формы и закономерности бытия, чувственно
данного человеку мира. А диалектика как логика и метод познания не может
идти вразрез с естественным возникновением и развитием явлений в их
всеобщих характеристиках. Единство мышления и бытия, познания и опыта, по
Фейербаху, истинно имеет смысл лишь тогда, когда основанием, субъектом
такого единства берется человек как «продукт культуры и истории»,
«социальное, гражданское, политическое существо». Он убежден, что все
принципы частных наук - только различные формы я виды единства человека с
человеком, результат общения людей. А это значит, что ключ к пониманию
природы, материи вообще - в понимании человека, а не наоборот (как нередко
полагают, и по сей день). Человек - исходный «познавательный принцип»
философской гносеологии. Вот почему «тщетно всякое умозрение», которое
хочет выйти за пределы природы и человека.
Вместе с тем для Фейербаха, как, впрочем, и для других материалистов
XVII-XIX вв. (Бэкона, Гоббса, Локка, Гольбаха, Спинозы, Чернышевского и
др.) были характерны следующие ограниченные представления в понимании
познания: 1) созерцательность - рассмотрение познания как пассивного акта
восприятия изолированным индивидом («гносеологическим Робинзоном»)
окружающего мира; 2) метафизичность - неспособность познать Мир как
процесс, непонимание диалектического характера познания в активной роли
субъекта как социального существа в этом процессе; 3) механистичность-
стремление все явления объяснить только на основе законов механики
(игнорируя или недооценивая другие науки), которая в то время была наиболее
развитой наукой. Но такая попытка содержала и рациональное зерно -
стремление понять мир из него самого, не обращаясь к потусторонним силам.
6. Гносеологическая проблематика в русской философии.
Русская философская мысль ХIХ-ХХ вв. представляла собой широкий спектр
самых различных направлений, течений, школ и т. д., где вопросы познания
занимали определенное место. Много интересных мыслей, связанных с
разработкой теории познания, мы находим у русских революционных демократов.
Так, Н. Г. Чернышевский источник познания видел в объективном мире,
воздействующем на органы чувств человека. Большое значение он придавал
практике, которую называл пробным камнем всякой теории. Для Н. Г.
Чернышевского законы мышления, познания имеют не только субъективное
значение. Они отражают формы действительного существования предметов,
вследствие чего «совершенно сходствуют», а не «различествуют» с этими
формами. Русский мыслитель считал диалектический метод эффективным предо
хранительным средством от субъективизма односторонности в решении как
познавательных, так и практических вопросов. Без признания необходимости и
ценности научно-философского мышления, без неустанного овладения им любая
паук? либо скатится к скудному эмпиризму, либо станет проповедовать
«иллюзионизм».
Чернышевский обращал внимание на необходимость верного «общего
философского воззрения» для решения специальных проблем в той или иной
науке, показывал, что, только устранив все «философские недосмотры», можно
добиться истины, «истребить предубеждения» по частным вопросам. Знание
общих понятий, философских категорий и их логического развития он считал
одним из важных условий правильного взгляда на дело, а искажение или
незнание этих понятий служит основной причиной заблуждений в познании.
Пока еще «неосвоенной землей» являются рациональные идеи (в том числе
логико-методологические, гносеологические), содержащиеся в учениях русских
религиозных философов конца XIX- первой половины XX вв. – В. Соловьева, Н.
Бердяева, П. Флоренского, С. Булгакова, С. Франка, Г. Шпета и др. Так, В.
Соловьев стремился разработать «органическую логику» как одну из трех
важнейших частей философии, наряду с метафизикой - учением о сущем и
этикой. Он проводит достаточно четкое различие между элементарной,
формальной логикой и философской логикой («органической»). Первая обращает
внимание исключительно на данные общие формы мыслительного процесса в их
отвлеченности и не имеет ничего общего с философией. Логика философская
занимается не процессом мышления в его общих субъективных формах как
эмпирических данных, а объективным характером познающего мышления.
Характерную особенность философской логики Соловьев видит в ее
содержательности, т. е. в том, что в ней должна идти речь об отношении
субъективных форм нашего ума к независимой от них действительности, которая
через них познается. Содержательный характер философская логика получает
благодаря своему методу развития, построения знания, каковым и является, по
Соловьеву, диалектика, представляющая собой определенный вид философского
мышления. В. Соловьев считал, что сфера «цельного знания» включает в себя
положительную науку, отвлеченную философию и теологию, которые воплощают в
себе соответственно три основных вида знания. По другим основаниям
мыслитель выделяет знания эмпирические и теоретические, истинные и
неистинные, абсолютные и относительные, формальные и содержательные,
непосредственные и опосредованные и т. п.
Все многообразие знаний - это формообразования «знания вообще», которое
есть не что иное, как совпадение данной мысли о предмете с его
действительным бытием. Непосредственная цель, познания, согласно Соловьеву
– объективная истина, открытие законов. Постижение истины в ее полноте
достигается на пути синтеза всех видов знания.
«Своим другим» истинного значения он называет заблуждение, видами
которого являются, по его мнению, ошибка, вымысел и ложь. Что касается
критерия истины, то таковым русский мыслитель считает синтетический
критерий, который объединяет в себе реалистический (соответствие внешним
предметам) и рационалистический (логический, теоретический) подходы, однако
решающим критерием является «материальная истина», «физический опыт».
В отличие от Соловьева, ориентировавшегося на рационалистическую
гносеологию, представители иррационалистической ветви в русской философии
подвергали названную гносеологию резкой критике. Так, Л. Шестов был
убежден, что даже те «флегматичные философы», которые изобрели теорию
познания, потихоньку от посторонних глаз все же нередко делали робкие
попытки «неметодологических вылазок», втайне надеясь, что таким образом
можно проложить себе путь к неведомому, вопреки «бестолковым
доказательствам» о якобы великих преимуществах научного познания. Н. А.
Бердяев, хотя и отмечал, что в рационалистических гносеологиях всегда есть
много верного, но часто называл представителей указанных гносеологий
(особенно кантианцев) паразитами на древе познания. Их основную вину он
видел в том, что их теория познания не имеет онтологического базиса, она
оторвана от практики, а потому познание у них не есть функция жизни.
Поэтому «способ лечения» тут, по Бердяеву, только один: отказ о
| |  скачать работу |
От сигнала к образу |
