Пластика Древнего Египта и Месопотамии
ящегося в храме. Стремление подчеркнуть, выделить
себя из среды простых смертных требовало определенных художественных
приемов. Приемы, которыми пользовались до этого шумерские художники, были,
как видно, несложны, недостаточно выразительны и в конечном счете привели к
искажению естественного человеческого (или божественного) облика. Но
задачей, как и в Египте, было создание образа существа, обладающего
сверхъестественными свойствами, и чем условнее подчеркнуты черты этого
образа и его пропорции, тем грознее он был и тем лучше достигалась
поставленная цель.
Существенную роль сыграло также и то обстоятельство, что сходства с
оригиналом в данном случае и не требовалось. Если в этот же период в Египте
развилась портретная скульптура, то это, как известно, было вызвано
магическими представлениями о помещении душ покойного в статуе. В Шумере
же, для того, скажем, чтобы узнать, кто из знатных верующих поставил свою
статую в храме, достаточно было надписи на спине или на плече статуи.
Магические требования, предъявляемые к статуе в данное время, здесь только
способствовали отходу художника от поисков портретности. Так, неестественно
огромные глаза и уши, видимо, связывались с представлениями о
сверхъестественной мудрости (по-шумерски «ухо» и «мудрость» звучат
одинаково — «нгештуг», а владыка мудрости, бог Энки, часто именуется в
шумерских текстах Нин-иги-куг — «владыка светлого — то есть ясного, мудрого
— глаза»). В свою очередь Египтяне считали глаза зеркалом души и
изготовляли их так, что последние придавали определенную живость статуи;
глаза делали из алебастра,итирующего белок, и горного хрусталя – для
зрачка, и подкрашивали пастой с добавлением толченного малахита.
Шумерский рельеф представлен памятниками немногочисленными, но
своеобразными. В отличие от египтян шумерийцы не облицовывали стены своих
храмов рельефными панно (сказывался недостаток камня). Рельефные памятники
в Шумере представляли собой главным образом небольшого размера доски,
палетки, плакетки, сделанные из мягкого камня или глины. Сооружались они в
чёсть какого-либо важного события — закладки храма, победы над врагами и т.
п.
Если сравнить эти памятники с одновременными египетскими рельефами, то
особенно резко бросается в глаза превосходство последних. Композиции с
нагромождением фигур, скованные позы, условные треугольники профилей,
сделанные как будто по одному шаблону,— вот что отличает большинство
рельефных памятников раннединастического времени в Шумере. Сохраняется
повествовательная форма, достигавшаяся, как правило, горизонтальным
членением плоскости. Фигуры правителей или должностных лиц значительно
увеличены в размерах — таким способом они выделяются среди прочих смертных.
На одном из рельефных памятников раннединастического Шумера остановимся
подробнее. Это так называемая «Стела коршунов» — рельеф, сооруженный
правителем города Лагаша Эаннатумом в честь победы над вражеским городом
Уммой около 2500 г. до н. э(см. рис. 23, 24) Стела размером выше
человеческого роста была покрыта изображениями с двух сторон. На одной —
огромный бог Нингирсу, покровитель города Лагаша, держит в руках палицу п
сеть с пойманными и барахтающимися в ней врагами. На другой стороне —
изображение в четырех регистрах: войско Эаннатума во главе с правителем в
разные моменты похода и победа над врагом (два нижних раздела сохранились
очень плохо).
Интересен остроумный и простой прием, при помощи которого художник
добился впечатления, что перед нами на сравнительно небольшом пространстве
помещено большое количество людей (в верхнем регистре стелы). Изобразив
всего девять голов, он разбил плоскость многочисленными горизонтальными
линиями — копьями. Эти копья сжаты кулаками воинов, скрытых за щитами
передней шеренги,— и вот перед нами огромное войско, тяжелой фалангой
движущееся за своим повелителем. По таким памятникам в деталях можем
ознакомиться с одеждой, прической, вооружением, приемами боя людей,
отделенных от нас тысячелетиями. Изображения стелы Эаннатума делают
понятнее некоторые выражения в раннединастических текстах, вроде: «я накрыл
его обширной сетью», — видимо, некоторые воины, подобно Нингирсу, могли
иметь в качестве боевого оружия палицу и сеть, которой они опутывали врага.
Тот же условный подход к изображению человеческих фигур и животных мы
встречаем и в глиптике раннединастического времени, однако здесь он кажется
более оправданным: сам характер цилиндрической печати требовал определенной
условности в манере изображения. Не случайно именно в раннединастический
период вырабатываются и закрепляются художественные принципы резьбы по
камню, а вместе с этим совершенствуется и шлифуется техника. Установившаяся
форма цилиндра требовала своего особого размещения фигур на плоскости, и
его нашли резчики именно раннединастического времени. Все животные начинают
изображаться в позе стоящего человека, то есть принимают вертикальное
положение: вводится новый орнаментальный прием — изокефалия, который
требует, чтобы все головы изображаемых существ помещались на одном уровне.
В глиптике раннединастического периода отмечают три художественных
стиля, последовательно сменивших один другой.
Первоначально господствовал так называемый «парчовый стиль».
Изображения, вырезанные на камне, напоминают узор вышивки (может быть, он
действительно связан с тканью). Линии фигур как бы рассеяны по поверхности,
образуя непрерывный, одинаковой плотности узор.
Этот принцип непрерывного узора сохранен и в следующем периоде (вторая
четверть 3 тысячелетия до н. э.), однако фигуры кажутся еще более
бестелесными. Поверхности их не моделируются вовсе и становятся совершенно
плоскими. Сложный, многолинейный рисунок выполнен сухой, безжизненной
линией и только очерчивает контуры фигуры. Стиль этот определен как
«изобразительно-линейный». Но если «парчовый стиль» жертвовал сюжетом для
рисунка, то печати второго периода гораздо более разнообразны, и именно в
сюжетном отношении.
К концу раннединастического периода (2500—2400 гг. до н. э.) явно
наблюдается новый интерес к пластике и моделировке, и стиль его называют
«декоративно-рельефным».
Увлечение моделировкой было характерным для искусства Двуречья более
раннего времени. Таким образом, мы снова сталкиваемся с определенным
возвращением к прежним стилистическим приемам, которые в сочетании с
приемами, разработанными в раннединастический период, — такими, как
изокефалия, непрерывность рисунка, — придает изображениям особую
выразительность. Большое значение приобретает композиция, основой которой
становится разнообразнейшее пересечение фигур.
Что касается сюжетов изображений, то совершенно явственно преобладает
несколько определенных тем: сцены священного пира, изображение божества,
плывущего в фантастической лодке и окруженного фантастическими фигурами
(особенно в начале периода), изображения животных и т.д. Особенно
разнообразны и необычны по сюжетам памятники времени I династии Ура (26 в.
до н. э.). Однако по количеству дошедших до нас памятников ни одна из этих
тем не может сравниться с так называемым «фризом сражающихся» — темой,
которую следует признать ведущей в это время.
Она возникает примерно в середине раннединастического периода и
встречается вплоть до начала 2 тысячелетия до н. э. В разнообразных
вариантах мы видим сцены охоты на хищников, защиты от них беспомощных диких
животных и домашнего скота антропоморфными или фантастическими существами,
вроде человеко-быка, или борьбы этих существ между собой. Тема эта, часто
без достаточных оснований сопоставлявшаяся с известным аккадским эпосом о
Гильгамеше, в действительности, скорее, может быть трактована как
изображение далеких обожествленных предков — охотников и скотоводов,
помогающих защитить и охранять стада.
Кроме глиптики есть еще одна группа памятников, которую можно выделить,
— это изделия металлопластики, большей частью предметы украшения, которые
позволяют судить о высокой технике ювелирного искусства в данный период.
Наиболее интересные найдены в царских могилах города Ура, и в довольно
значительном количестве. Почти все предметы — чаши, кубки, кинжал, шлем,
головные украшения выполнены из золота; многие инкрустированы лазуритом и
другими полудрагоценными камнями. И все изделия поражают тонкостью чеканки,
большим вкусом и изяществом выполнения. Находка этих вещей лишний раз
доказала, что там, где характер изображения не диктовался прямыми
требованиями культа, мастера часто свободнее проявляли свою творческую
наблюдательность. Только культовые изображения человека требовали
намеренного введения фантастического элемента в образ, чтобы создать грань
между человеком и божеством или царем; изображения животных не накладывали
на мастеров ограничений, и здесь они достигали большего совершенства. В
этом отношении интересны скульптурные головы быков и коровы, украшающие
резонаторы арф. Выполненная из золота голова быка (см. рис. 25) отличается
поразительной жизненностью. Животное раздуло ноздри; тщательно прочеканена
каждая складочка кожи на мо
| |  скачать работу |
Пластика Древнего Египта и Месопотамии |
