Профессиональный и обыденный уровни правового сознания
е в СССР в 50—70-х годах, осуждение
брежневщины, застоя, не говоря уже о более ранних сталинских беззакониях.
Как прогрессивную оценивает история деятельность русских революционных
демократов — Герцена, Добролюбова, Чернышевского и других, выступавших
против царизма, самодержавия, социального угнетения.
Однако в целом нигилизм, в традиционном его понимании, воспринимается в
большинстве случаев как явление деструктивное, социально вредное, особенно
в наше время. Нередко нигилизм принимает разрушительные формы. В крайних
своих проявлениях он смыкается с различными анархическими, лево- и
праворадикальными устремлениями, максимализмом, большевизмом и
необольшевизмом, политическим экстремизмом[11]. Нигилизм — стереотип
мышления любого радикалиста, даже если он этого не осознает.
Характерным признаком нигилизма является не объект отрицания, который
может быть лишь определителем его конкретного вида, а степень, т.е.
интенсивность, категоричность и бескомпромиссность этого отрицания — с
преобладанием субъективного, чаще всего индивидуального начала. Здесь
выражается гипертрофированное, явно преувеличенное сомнение в известных
ценностях и принципах. При этом, как правило, избираются наихудшие способы
действия, граничащие с антиобщественным поведением, нарушением моральных и
правовых норм. Плюс отсутствие какой-либо позитивной программы или, по
крайней мере, ее абстрактность, зыбкость, аморфность.
Социальный нигилизм особенно распространился у нас в период
«перестройки» и гласности. Он возник на волне охватившего всю страну
всеобщего негативизма, когда многое (если не все) переоценивалось,
переосмысливалось, осуждалось и отвергалось. С одной стороны, была видна
очистительная функция нигилизма, а с другой, — его побочные последствия,
издержки, ибо сплошной поток негатива сметал на своем пути и позитивные
начала.
Расчистка «авгиевых конюшен» сопровождалась такими явлениями, как
безудержное самобичевание, развенчание и осмеяние прежнего опыта,
сложившихся культурно-исторических традиций и привычек, изображение
уходящего времени только в черных красках. Лейтмотивом этих умонастроений
было: «У нас все плохо, у них все хорошо». С пьедесталов летели имена и
ценности, в которые еще вчера беззаветно верили.
Зацикленность на обличительстве, уничижительной критике граничила
подчас с утратой чувства национально-государственного достоинства,
формировала у людей и всего общества комплекс неполноценности, синдром вины
за прошлое, за «исторический грех». Раздавались даже призывы к всеобщему
покаянию. В то же время значительные слои населения резко осуждали «танцы
на гробах», выступали против забвения памяти и заветов предков.
На крайности этого «самошельмования», потерю меры обращали внимание
многие зарубежные деятели[12]. Между тем копание в прошлом особого успеха
не принесло. При этом ошибки предшественников не помогли избежать новых.
Отсюда иронические остроты публицистов: мы одержали «сокрушительную
победу».
Отречение от всего, что было «до того», от старых фетишей объективно
подпитывало нигилистические разрушительные тенденции, которые не
уравновешивались созидательными. Как справедливо отмечалось в литературе,
«у нас было два пиковых проявления тоталитарного мышления и сознания:
тотальная апологетика послереволюционного прошлого и тотальное его
ниспровержение»[13].
Такие же оценки давала пресса: «Мы буквально соревновались в
уничтожении общественных идеалов: кто страшнее вывернет наизнанку все, чему
раньше поклонялись. Пора одуматься»[14]. С этим созвучен более поздний
вывод о том, что «мы и сейчас в большевистской манере пытаемся утвердить
новые утопии, не считаясь ни с чем. ... Между тем переход от тоталитарного
общества к нормальному, гражданскому, невозможно осуществить по-
большевистски одномоментно»[15].
Сегодня нигилизм выражается в самых различных ипостасях: неприятие
определенными слоями общества курса реформ, нового уклада жизни и новых
(«рыночных») ценностей, недовольство переменами, социальные протесты против
«шоковых» методов осуществляемых преобразований; несогласие с теми или
иными политическими решениями и акциями, неприязнь или даже вражда по
отношению к государственным институтам и структурам власти, их лидерам;
отрицание не свойственных российскому менталитету «западных» образцов
поведения, нравственных ориентиров; противодействие официальным лозунгам и
установкам; «левый» и «правый» экстремизм, национализм, взаимный поиск
«врагов».
Среди значительной части населения преобладают фрондистские настроения,
негативное отношение к происходящему, ко многим фактам и явлениям
действительности. Инакомыслие не подавляется, но оно существует.
Подрываются духовные и моральные основы общества, вместо них утверждаются
меркантилизм, потребительство, культ денег, наживы; идеальное вытесняется
материальным. Соответственно изменились критерии престижа личности, ее
социальной роли, признания.
Общественное мнение стало менее чувствительным, мягко говоря к
нарушениям нравственных норм. У многих сохраняется устойчивая ностальгия по
прошлому, в их сознании еще живет образ СССР. Сам процесс «смены вех»,
идеологической переориентации миллионов людей, включая «вождей», — трудный
и болезненный, он предполагает ломку всей системы старых взглядов и
отношений, отказ от укоренившихся привычек и традиций.
Нигилизм «сверху» проявляется в форсировании социальных преобразований,
левацком нетерпении добиться всего и сразу путем «красногвардейских атак»
на прежние устои, в популизме, конъюнктуре, демагогии, разрушительном зуде,
обвальной приватизации, призывах как можно быстрее покончить с советским
наследием, «империей зла», коллективисткой идеологией и психологией. Были и
такие «нигилисты», которые предлагали без промедления превратить единую
страну в 40—60 «независимых государств». Устойчиво развивалась тенденция:
«весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...»
Эволюция, этапность, постепенность уже мало кого тогда устраивала —
только «революция», хотя «план по революциям», как выражаются журналисты,
давно Россией перевыполнен. В наши дни заметны сдвиги к силовым приемам
решения политико-государственных проблем. Дают о себе знать злоупотребления
новой постсоветской номенклатуры, бюрократии. Как видим, спектр социального
нигилизма весьма пестр и богат, переливает всеми цветами радуги. Так или
иначе он поразил все слои общества, оба его политических фланга, а также
центр.
2.3.Понятие и источники правового нигилизма
Правовой нигилизм — разновидность социального нигилизма как родового
понятия. Сущность его — в общем негативно-отрицательном, неуважительном
отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней,
причин — в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой
невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и
стереотипы есть «элемент, черта, свойство общественного сознания и
национальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций,
образа жизни»[16]. Речь идет о невостребованности права обществом.
Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное,
высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не
как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей
шкале человеческих ценностей, что, в свою очередь, характеризует меру
цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных
чувств, привычек.
Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал,
универсальность возможности и даже необходимость права — таков морально-
психологический генезис данного феномена. Наконец, отношение к праву может
быть просто индифферентным (безразличным, отстраненным), что тоже
свидетельствует о неразвитом правовом сознании людей.
Играет свою негативную роль и простое незнание права. Актуально звучат
слова И.А. Ильина о том, что «народ, не знающий законов своей страны, ведет
внеправовую жизнь или довольствуется... неустойчивыми зачатками права.
...Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой
жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недоступно
знание права... Человеку, как существу духовному, невозможно жить на земле
вне права»[17].
Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая
всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва
постоянно удобряется, так что «неурожайных» лет практически не было. Как
раньше, живем в море беззакония, которое подчас принимает характер
национального бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб.
Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специальной
литературе отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий
диапазон взглядов — «от правового нигилизма до правового идеализма. ...
Идея закона ассоциировалась скорее с главой государств
| |  скачать работу |
Профессиональный и обыденный уровни правового сознания |
