Судьба доктора Сартанова в романе В. Вересаева В тупике. История создания и публикации романа
Другие рефераты
Словно из заключения возвращаются к нам теперь многие творения русских
писателей — А. Платонова, Е. Замятина, Б. Пильняка, В. Пастернака, А.
Ахматовой... Некоторые их произведения были изолированы от общества сразу
же, едва они появились на свет, другие успели пожить какое-то время на
свободе и даже оставить по себе след.
Через пятьдесят с лишним лет возвращаются из небытия и роман В. Вересаева
«В тупике», и его «литературные монтажи» — «Пушкин в жизни» и «Гоголь в
жизни», не издававшиеся с 1930-х годов. Изъятие из богатств нашей культуры
таких книг, как «В тупике» или «Пушкин в жизни»,—непростительная
расточительность, она сродни тому безжалостному уничтожению памятников
русской культуры, на защиту которых встает ныне общественность.
Вокруг творчества В. Вересаева накопилось довольно много легенд, одни из
них созданы литераторами, другие — читателями, но все они очень живучи.
Среди них — литературная молва о контрреволюционном пафосе романа «В
тупике» и о кощунственном покушении на русскую святыню — А. С. Пушкина,
великий образ которого В. Вересаев якобы пытался развенчать, рассказав
«правду» о его неприглядном человеческом облике (а на «Гоголя в жизни» тень
падала уже из-за сходства названия и жанра). Почему-то при этом не казалось
странным, что В. Вересаев, долгие годы делом способствовавший приближению
революции, вдруг, когда она произошла, стал ее противником. И уж вовсе
необъяснимо «стремление» В. Вересаева осквернить Пушкина, если вспомнить,
что на вопрос о своих литературных учителях он неизменно отвечал: «Моя
классическая триада: Пушкин, Лев Толстой, Чехов».
На самом деле и роман «В тупике» и «литературные монтажи» о Пушкине и
Гоголе вовсе не были неожиданной агрессией против революции и национальных
святынь, а, наоборот, очень органичны для творчества В. Вересаева. Чтобы
понять концепцию этих книг, чтобы получить ясное представление об основных
вехах исканий Вересаева, о его взглядах на литературу и долг художника,
надо вернуться к истории вересаевского творчества.
Еще находясь в Крыму В. Вересаев начал писать роман «В тупике»
(1920—1923), которому была суждена столь трудная судьба. Роман клеймили по-
разному, система обвинений бывала и многозначительна и даже иногда по-
своему лозка, но истинную подоплеку нагнетавшихся словесных туманов обнажил
однажды с удивительной непосредственностью рецензент, скрывшийся за
псевдонимом из двух букв-инициалов—Г. Р.: «Общественное значение роман
может иметь среди интеллигентских кругов... Что же касается читателя из
рабочих, то вряд ли его может привлечь такое распределение света и тени,
рассуждении и анти-рассуждений, какое имеется в романе Вересаева. Для него
важно чтение более актуального и живого характера. И такому требованию
больше удовлетворяет, например, роман-гротеск М. Козырева «Неуловимый
враг», о том, как русский мальчик помогает англичанам произвести социальную
революцию» («Петроградская правда», 1923, 12 августа). Вот так вот: рабочим
нужна политиканская клюква вместо литературы. И подобная плоская ерунда
произносилась каждый раз без смущения не иначе как от лица народа.
Вересаев был одним из первых, кто обратился к многоплановому отражению
еще совсем недавних революционных событий. И «Железный поток» А.
Серафимозича, и «Разгром» А. Фадеева, и «Тихий Дон» М. Шолохова появились
позже. Несмотря на долгое отсутствие, роман В. Вересаева жив, больше того —
прямо-таки остроактуален. Писатель предсказал в нем многое.
Наша обществоведческая мысль длительное время пребывала в иллюзии, что
человек — лишь продукт обстоятельств жизни и стоит изменить их к лучшему,
как неотвратимо станет совершенным и человек. Исторический опыт заставил
убедиться в том, что все гораздо сложнее и человек отнюдь не простое
порождение обстоятельств. Спору нет, они многое определяют в нем, многое,
но далеко не все. И одним только изменением социальных условий обеспечить
полноценное развитие личности нельзя. Нужны целенаправленные воспитательные
усилия, социальные программы, способствующие духовному развитию людей.
Это вопрос о соотношении социального и психологического в человеке, об их
относительной автономии, что ныне наконец-то стало все больше осознаваться.
Именно об этом десятилетиями думал Вересаев, пытаясь представить себе облик
социально справедливого общества и пути к нему. Роман «В тупике» и отражает
его многолетние размышления, а отчасти даже подводит им итог.
Вересаев рассказывает о событиях гражданской войны в Крыму. «...Выбор
только один: либо большевики, либо добровольцы» (то есть белогвардейцы) —
такова альтернатива эпохи, которую решают многие герои романа. Но для
самого писателя сомнений тут нет, белогвардейцы лишены перспектив.
Обреченность белогвардейского движения сознают даже сами его участники.
Характерно признание офицера Добровольческой армии: «...Я пошел к тем, кто
говорил, что за свободу и учредительное собрание. Но у большинства
оказалось не так, до народа им нет никакого дела. А народ ко всем нам
враждебен, тому, что говорим, не верит, и всех нас ненавидит...»
Столь же очевиден для писателя и социальный крах буржуазной
интеллигенции, она широко представлена в романе — известная пианистка
Гуриенко-Домашеуская, адвокат Мириманов, богатый дачник Агапов... «У них
была только неистовая злоба к большевикам, сквозь которую откровенно
пробивалась ненависть к пробуждавшемуся народу и страх за потерю привычных
удобств и выгод». И тот же Агапов, и профессор Дмитревский соглашаются, что
«только у большевиков настоящая сила», «широкие народные массы за
большевиков».
В. Вересаев полагает, что «большевиков... сиянием окружит история»,
так как они бьются за социалистическую революцию, мечтой о которой жили и
он сам и его любимые герои. Но писатель и опасается, что строительство
нового мира будет осложнено неверными подчас методами борьбы.
Самым большим заблуждением, источником многих бед и тяжелых
последствий явится, по мнению В. Вересаева, бытующая уверенность, будто
ради высокой цели все средства хороши. Один из руководителей революционного
движения в Крыму Леонид Сартанов-Седой недвусмысленно формулирует эту
позицию: «Для нас вопрос только один, первый и последний: нужно это для
революции? Нужно. И нечего тогда разговаривать. И какие страшные слова вы
ни употребляйте, вы нас не смутите. Казнь, так казнь, шпион, так шпион,
удушение свободы, так удушение. Провокация нужна? И пред провокацией не
остановимся». К чему это ведет — многообразно продемонстрировано в романе.
Обыденным делом становится ложь — разъедающая всё социальная ржавчина.
Главное, чтобы восторжествовала идея и, агитируя за нее, можно заменять
аргументы митинговой демагогией, да и вообще не стесняться в средствах.
После Февральской революции Леонид Сартанов-Седой уверял солдат на митинге,
что «совесть пролетариата не мирится и никогда не примирится со
смертной казнью», а после Октября он уже выступает ее сторонником, так как
«марксизм, это, прежде всего — диалектика, для каждого момента он
вырабатывает свои методы действия». И когда пораженный такой
беспринципностью старый врач-земец Иван Ильич Сартанов замечает племяннику:
«Но ведь ты говорил,— пролетариат никогда не примирится со смертной казнью,
в принципе!»—Леонид весьма откровенно объясняет: «Полноте, дядя! Может, и
говорил. Что ж из того! Тогда это был выгодный агитационный прием».
Всякие попытки врать, приукрашивать истинное положение дел вместо
прямого и честного разговора с народом о трудностях и даже провалах —
рождают не веру в социализм, а неверие. В романе множество подтверждающих
это зарисовок. Оказывается: если борешься за идею, ни с чем не считаясь,
неизбежно ее скомпрометируешь. И цинизм убьет идею.
От агитации любыми средствами один шаг до роковой черты, за которой во
имя привлечения народа на свою сторону разжигаются худшие инстинкты в людях
— грабить, властвовать, измываться над ближним. В романе есть жутковатый в
своей выразительности эпизод. К концу «торжественного заседания конференции
Завкомов и Комслужей» выступил предревкома Искандер, предложивший
«революционные слова превратить в действия» и ближайшей ночью отправиться
по зажиточным кварталам «для изъятия излишков». «Гром аплодисментов и
несмолкаемые клики всего собрания были показателем того, что предложение
любимого вождя нашло пролетарский отклик у всех делегатов собрания»,—
вдохновенно писала в отчете об этой конференции местная газета. С песнями и
шутками отправились делегаты отбирать для себя у жителей города женские
рубашки и кальсоны, шелковые чулки и пикейные юбки.
Роман В. Вересаева — это, собственно, спор с тем пониманием революции,
которое определеннее других сформулировал Леонид Сартанов-Седой.
Краеугольным камнем такого взгляда, способного убить веру народа в
социализм, является неуважение к личности. Оно обязательно обернется
духовными и моральными потерями. Нельзя построить справедливое общество,
пренебрегая человеком. Социалистическая революция вершилась во имя людей, а
не ради отвлеченной идеи. В обществе людей-братьев ничего не может быть
выше человеческой жизни и достоинства личности. На это покушаться нельзя.
Поэтому столь опасна для судеб революции кровавая практика начальника
Особого отдела Воронько, пусть даже честного и интеллигентного чекиста:
«... Лучше погубить десять невинных, ч
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
