Тайна безмерного обаяния Пушкина
98-125.
Николай Доризо исходит из предположения, то есть творчеством, которое
захватывает целиком и поглощает все помыслы. Да и вообще не обходимо было
избежать дуэли во имя творчества :
В рабочий день не ходят на дуэли,
А счеты с жизнью сводят за столом...*
Автором, руководили, самые лучшие чувства. Силой творческого
воображения он хотел «спасти»Пушкина. Но что получилось? Предположение
разрушило реальную ценность пушкинского характера, исказило понимание его
натуры:
...Вдруг за спиною двери загремели,
И в комнату заходят господа:
Вас ждет Дантес, как вы того хотели.
Дуэль сегодня или никогда! -
Что им ответить, этим светским сводням ?
И он вдруг стал беспомощным таким...
Потом! Потом! Но только не сегодня,
Я не могу
сегодня драться с ним. -
Они ушли.
А он кусает губы.
- Ну погодите, встретимся еще! -
_________
* Дорозо Н. Сорок семь новогодних ночей. - М., 1972
И вновь в ушах
поют «Полтавы» трубы.
И строки боем дышат горячо.
Поэт завершает свое предположение весьма категорично:
Мы побеждаем.
Нами крепость
взята.
Победой той
от смерти он
спасен.
Так было бы,
я в это верю свято,
Когда б в тот день
писал
«Полтаву» он.*
В действительности все было иначе, гипотеза Н. Доризо не только
искажает реальность историческую, но и исходит из неверной трактовки облика
поэта.
Поэма эта вполне может быть прочитана учениками, и не исключено, что
гипотеза, предложенная автором, вызовет их недоумение. Но может случиться
иное. Молодые люди нередко «осуждают» Пушкина за то, что он, понимая, от
каких низких людей
_________
* Доризо Н. К. Мой Пушкин (Поэма глава) // А. С. Пушкин в стихах советских
поэтов. / Сост. И. Трофимов. - М., - с. 81.
исходят сплетни вокруг его имени и по поводу чести его жены, все же
«уступил» им. О такой очень распространенной в последнее время позиции
наших современников, которые судят о прошлом с позиции нашего времени,
писал Д. Кугультинов. Свое стихотворение «Пушкин» он и начинает с вопроса,
который задает ему юным почитателям классика :
- Да как же он, стремясь к великой
цели
Во весь размах своих могучих крыл,
Вдруг предрассудку века уступил,
И оборвал до срока на дуэли
Жизнь, важную для нас, для всех вокруг ?..-
Спросил меня поэт, мой юный друг.
Далее Кугультинов анализирует истоки весьма расхожего взгляда, иронизируя
над тем, как мало в нем историчности, как далек он от верного подхода к
оценке событий и поведения людей далекой эпохи...
...И правда, ради пользы всей земли,
Искусства соблюдая интересы,
Не лучше ль было разрешить Дантесу
Пятнать прекрасный облик Натали,
Простить ему всю низость, все бесчестье
И пренебречь своею личной местью ?...
А то еще и жалобу подать,
Упечь врага, ну... на пятнадцать суток,
А самому за этот промежуток
Стихи о чести начертать в тетрадь,
Чтобы нехватка жизненной отваги
Восполнилась хотя бы на бумаге.
Лучше всего опровергает подобные предположения сама история жизни
Пушкина. Утверждая в статье о Державине, что слова поэта - это в то же
время и дела поэта, Пушкин определил высокий критерий оценки личности
творца. Сам следовал этому же принципу неукоснительно, остался верен ему до
конца. Об этом и пишет наш современник:
И мог ли он, в ком клокотала кровь,
Благоразумно сберегать свой гений,
Предать себя, предать свою любовь,
Чтоб удлинить собранье сочинений ?
Чтоб к бронзе прирасти еще вершок,
от мщенья отказаться ? Нет, не мог!
Как перекликаются эти строки Д. Кугультинова с мнением Б. Пастернака:
«...Он дожил бы до наших дней, присоединил бы несколько приложений к
Онегину и написал бы пять «Полтав» вместо одной. А мне всегда казалось бы,
что я перестал понимать Пушкина, если бы допустил, что он нуждался в нашем
понимании больше, чем в Наталии Николаевне». В этих словах, в строчках
стихотворения Кугультинова - не просто один из возможных способов
интерпретации пушкинской судьбы. В них взгляд на поэта соизмерен
исторически. Это еще и урок того, как следует оценивать поступки, поведения
А. С. в свете общей концепции его личности. Нам кажется, что чрезвычайно
важно донести до ребят верную трактовку сложного эпизода в жизни поэта,
поэтому я приведу концовку стихотворения Давида Кугультинова целиком.
Да, он, поэт, велик и потому,
Что высшей совести и страсти цельной
Был верен неизменно, безраздельно,
И это не перечило уму,
Что он, премудрый, взрывчат был, как порох...
Вот почему тебе и мне он дорог!
Любовь его, как солнечный восход,
Воображенье согревает наше.
И тот, кто сомневается в Наташе,
Не сторону ль Дантеса он берет ?..
Ведь Пушкин верил ей, идя к барьеру...
Кто смеет посягать на эту веру ?
...Мой юный друг, и я скорблю о том,
Увидеть там нечитанные строфы
И знать, что Пушкин дожил до седин -
Счастливый муж, спокойный семьянин...
И все ж пред миром Пушкин не в долгу.
Суровым судьям я его не выдам !
Нет, гения винить я не могу,
Что он, земным подверженный обидам,
Метался и страдал куда лютей,
Чем ты да я, чем тьма других людей...
Он пал в борьбе с тупой, жестокой силой,
И смерть его - поверь ! - прошла не зря:
Она для нас навек соединила
Чеканный ямб с бесстрашьем бунтаря, -
затем, что слиты и друг в друга впеты
Стихи поэта и судьба поэта.*1
Доказывая целостность, внутреннюю нравственную бескомпромиссность
личности, поэт - наш современник, верно передает суть нынешних подходов к
оценке пушкинского характера. В этих представлениях доминирует та концепция
образа поэта, которую в первой половине прошлого века утверждал Лермонтов.
И потому, как в стихах о Пушкине Н. Брауна, многим другим нашим
современникам поэт видится так:
...на слово остер и непокорен,
Прям и прост в величии своем.
Он идет,
Отвергший примиренье,
Под удар смертельного свинца...*2
_________
*1 Кугультинов Д. Близь и Даль: Стихи. - М., 1972. - С. 64-65.
*2 Браун Н. День его рождения // Звезда. - 1974. № 6.
В разных планах развивается и уточняется провозглашенная Лермонтовым
концепция пушкинского характера и истории дуэли. Пушкин предстает
свободолюбивым, непокорным жестокой судьбе, стойким и непреклонным.
Любопытно, как проявляется такая оценка личности поэта даже в
произведениях, которые словно бы «генетическая» связаны с темой отклика на
смерть Пушкина в изложении В. Жуковского. Широко известно написанное другом
уже после письма к отцу Сергею Львовичу стихотворение:
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе
Руки свои опустив. Голову тихо склоня,
Долго стоял я над ним один, смотря со вниманьем
Мертвому прямо в глаза; были закрыты глаза,
Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,
Что выражалось на нем, - в жизни такого
Мы не видали на этом лице.
Не горел вдохновенья
Пламень на нем; не сиял острый ум;
Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мыслью
Было объято оно: мнилось мне, что ему
В этот миг сбывалось над ним... и спросить мне хотелось:
Что видишь?
Так писал поэте Жуковский в духе своей концепции его жизни и смерти.
Наш современник, казалось бы, пишет о том же, но как отличается само
понимание сути пушкинского характера, самых важных его качеств, но только
торжествовавших при жизни, но и утвержденных самой его смертью:
Меж императорским дворцом
И императорской конюшней,
Не в том, с бесхитростным крыльцом
Дому, что многих простодушней,
А в строгом, каменном, большом,
Н
| |  скачать работу |
Тайна безмерного обаяния Пушкина |
