Уголовное право в России в X-XVIII веках
стьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог
имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного
дома или сарая могло сгореть целое село или даже город. В зимних условиях
это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов
первой необходимости.
Система наказаний Русской Правды еще довольно проста, а сами наказания
сравнительно мягкие.
Месть - первичная форма наказания, осуществляемая потерпевшим и его
ближними. Сначала она крайне неравномерна, так как определяется степенью
разгневанного чувства и силами пострадавших. В историческое время она
подлежит различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный
характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения
мести сводятся: 1) к сокращению числа преступлений, за которые допускается
месть; 2) к установлению срока, в течение которого можно мстить, и 3) к
сужению круга мстителей. Древнейшая Русская правда знает месть за убийство,
увечья, кровавые и синие раны, даже простой удар рукой или каким-либо не
воинским орудием, а также за кражу. За увечья мстят дети; за раны и побои
может мстить лишь сам потерпевший, и притом лишь вслед за нанесением удара.
Пространная Правда упоминает только о мести за убийство и кражу, и не
облагает наказанием того, кто ткнет мечем за причиненный удар. Все случаи
правонарушений из мести могут подлежать судебной оценке; суд проверяет,
соблюдены ли правила мести. Помимо этого сам суд может присудить месть.
Намек на послесудебную месть содержится в краткой Правде и в летописном
рассказе о суде над суздальскими кудесниками. Помимо указанных ограничений,
важную роль в смягчении мести играет право убежищ. Местами убежищ прежде
всего являлись церкви, о чем сохранилось несколько летописных указаний.
Русская Правда в одном случае упоминает об убежище в частном доме; холоп,
ударивший свободного, мог укрыться в хоромах, и господин мог его не выдать.
В виде пережитка, неприкосновенность частного жилища вспоминается даже в
одном северном памятнике московского периода. Постепенно ограничиваемая
месть все более и более вытесняется системой выкупов. Выкуп - это денежное
вознаграждение, уплачиваемое правонарушителем и его родственникам
потерпевшему и его ближним, при условии отказа их от мести. Такая замена
одного обычая другим, по существу столь противоположным, могла произойти
лишь постепенно; отказ от мести сопровождался притом обрядами, устраняющими
всякое подозрение в трусости перед противником. Раз упрочившись, выкупы
слагаются в довольно сложную систему правил. Размеры выкупа, определяемые
сначала соглашением сторон, мало-помалу фиксируются соответственно
причиненным ущербам. Вмешательство общественной власти в дела этого рода
вызывает установление штрафов и в пользу власти. Так возникают: 1) вира -
штраф за убийство, поступающий в пользу князя; 2) плата за голову,
головщизна или головничество , поступающая в пользу родственников убитого;
3) продажа - штраф за другие правонарушения, кроме убийства и увечья (за
убийство взималось полувирье), также взимаемый в пользу князя. В пользу
потерпевших от других преступлений, помимо убийства, уплачивается урок,
протор, пагуба, или это вознаграждение обозначается описательно: "за
обиду", "за сором", "за муку" и т. п. Система выкупов - господствующая
форма наказания в Русской Правде и современных ей памятниках, но не
единственная. В Русской Правде, помимо мести, упоминается еще наказание,
назначаемое за убийство при разбое, поджог и конокрадство - именно поток и
разграбление. Разграбление означает насильственное отнятие имущества, поток
же объединял разные формы личных наказаний: изгнание, обращение в рабство и
даже убийство. Отсюда могли развиться такие формы наказаний, как смертная
казнь, телесные наказания и лишение свободы, известные у нас по
византийским образцам, вслед за принятием христианства. Уже св. Владимиру
епископы советовали казнить разбойников, хотя потом они же предложили
восстановить старый порядок взимания вир. Высказана вероятная догадка, что
и при Ярославле применялась смертная казнь, и что постановление Ярославичей
об отложении убийства за голову следует понимать в смысле вторичной замены
смертной казни вирами. Владимир Мономах поучает детей: "не убивайте и не
повелевайте убити, иначе будете казнимы до смерти"[3]. Есть указание , что
осужденные насмерть могли от нее откупиться. Холопа, ударившего свободного
мужа, по уставу Ярославичей, предписано "любо бити и розвязавше"[4]. Из
сопоставления этого места со словами Даниила Заточника : "а безумнаго аще и
кнутом бьеши, розвязав на санях, не отымеши безумия его"[5], явствует, что
и Русской Правде было известно телесное наказание кнутом. Наконец, летопись
упоминает о примении в особых случаях членовредительных наказаний в ХI и в
ХII вв. Несмотря, однако, на все большее упрочение в практике последних
видов кары, наказания, вытекающего из саморасправы или примирения
потерпевших с нарушителями, занимают в данном периоде первенствующее место.
В этот период материальная сторона преступления имела преобладающее
значение; главное внимание обращалось на материальный ущерб, причиняемый
преступлением, а не на грозящую от злой воли опасность. В эпоху Русской
Правды от этой чисто материальной точки зрения можно отметить уже целый ряд
отступлений: в ряде статей обращается внимание на степень проявления злой
воли. Так, убийство на пиру в свадьбе, совершенное явно, влечет более
мягкие последствия, чем убийство в разбое; ответственность купца за утрату
чужих денег или товара видоизменяется в зависимости от того, случилась ли
такая пагуба от Бога или по вине самого купца; за истребление скота
пакощами взыскивается больший штраф, чем за кражу скота; последняя
наказуется строже, если скот украден из хлева и клети, чем в случае кражи
скота с поля. Но оценка внутренней стороны преступного деяния не идет
глубоко; так, все соучастники в преступлении наказываются одинаково, хотя
виновность их могла быть вполне различна. При взгляде на преступление, как
на причинение вреда частным лицам, и при слабом развитии государственных
начал, древнее право не знает преступлений против государства и общества.
Даже Русская Правда позднейшей редакции перечисляет только преступления
против жизни, здоровья, телесной неприкосновенности и имущественных прав
частных лиц. В связи с этим стоит и другое явление: преследование
преступника в древности было делом отнюдь не государственным, а самих
пострадавших. В эпоху Русской Правды , под влиянием духовенства, появляется
и иное воззрение на преступление, как на нарушение правил и предписаний,
касающихся главным образом религиозной и семейной жизни. В церковных
уставах перечисляется целый ряд деяний, нарушающих установленные правила о
брачном союзе и о соблюдении обрядов православной веры, хотя бы эти деяния
и не причиняли никому прямого вреда; так, подлежали наказанию те, "кто
молится под овином или в рощеньи у воды", "кто ест и пьет с иноязычниками и
некрещеными" и т. п. Под этими же влияниями начинает слагаться и понятие о
преступлениях государственных.
Три с половиной века, с 1136 по 1478 гг., на северо-западе земли
Русской существовала Новгородская феодальная аристократическая республика,
а с 1348 по 1510 год республиканская форма управления существовала и в
Пскове.
Памятником законодательства Псковской республики является Псковская
судная грамота. В ней, в частности, отражены и особенности уголовного
права.
Грамота не содержит специальных терминов для характеристики
преступления. На практике репрессии зачастую «подгонялись» под интересы не
республики в целом, а узкой группе правящего боярства. Например, за отказ
воевать с московской ратью правящая верхушка Новгорода устраивала повальное
избиение рядовых граждан. В Псковской Судной грамоте не оговаривается
социальный статус преступника, предполагалось, что в республике все
отвечают за свои действия, если они свободны. О холопах и их убийствах
кодекс не упоминает. Предполагается, что его убийство влекло лишь
возмещение убытков.
В представлении о субъекте примечателен дифференцированный подход к
соучастию. Летописи содержат сведения, указывающие на различие между
непосредственным исполнителем и подстрекателем.
Для указанного периода характерны новые объекты преступления –
государственное спокойствие, государственная служба, отправление
правосудия.
К преступлениям против порядка управления законодатель относит перевет
и крамолу. Первое означало измену и сношение с врагами, деятельность в
пользу враждебных Новгороду сил (Литве, Польше, Швеции, Москве), второе –
восстание, смуту. Каралось также покушение на православную веру, сурова
была борьба с язычниками и еретиками.
Уголовное право в Новгороде и Пскове – прямое следствие
республиканских обычаев. Характерно, что здесь, например, за должностные
преступления карались и высшие сановники. Так, в 1136 г. состоялся суд над
князем Всеволодом, которому ставилось в вину то, что он «не блюдет смердов,
думал променять Новгородский стол на великокняжеский и не был храбр в
бою»[6]. С другой стороны, личность князя была неприкосновенной.
Некоторые новшества наблюдаются в области покушения на личность.
Наряду с убийс
| |  скачать работу |
Уголовное право в России в X-XVIII веках |
