Внутренний человек в русской языковой картине мира
не на месте, душа в пятки ушла; жесты,
сопровождающие описание душевных состояний: душа болит за него – рука
прижата к середине груди; повредиться в уме – палец у виска); 6)
функционирование независимо от воли субъекта (ср. сердцу не прикажешь;
Думал увижу его и обрадуюсь, а в душе не осталось ничего, кроме горечи[1]);
7) контролируемость субъектом (напрячь волю, подхлестывать воображение).
Устройство внутреннего человека, таким образом, включает: душу, дух,
сердце, ум (разум, рассудок), память, совесть, воображение, фантазию, волю,
способности, чувства - [Урысон, 1995, 1999б], нутро, чутье, нюх, мозг
(мозги), инстинкт, интуицию – [Пименова, 1999] и печень (печенку, печенки)
и грудь (метонимический заменитель сердца) – [Шмелев, 1997, 2002].
Наиболее распространенная классификация органов «душевной» жизни
строится с учетом их природы. Одни концепты, например сердце, печень,
мозг, относятся к материальным, реально существующим органам, которым
наивное сознание приписывает дополнительные, имеющие отношение к психике
человека функции. Другие (душа, ум и др.) - к квазиорганам - нематериальным
«представляемым» органам психики. Типология, предлагаемая Е.В. Урысон
[Урысон, 1995], выявляет сходство «представляемого» органа с обычными,
материальными. Душа, например, обладает всеми признаками типичного органа
человека, а воля, способности имеют лишь два таких признака. У остальных
органов количество «анатомических» признаков колеблется от трех до шести.
В ЯКМ также заложено представление об иерархии органов «внутреннего»
человека и их взаимосвязи. Так, в паре голова – сердце (представляющей в
языке оппозицию 'рациональное - эмоциональное') 1-му концепту приписывается
контролирующая функция. Разум призван управлять сердцем (сердце разуму
послушно), хотя в то же время язык и сознание допускают ситуацию, когда
чувства берут верх над разумом (кровь бросилась в голову, где голова –
квазисиноним разума) [Шмелев, 1997]. По той же причине сема «сознание как
следящее устройство» регулярно входит в структуру значения лексем,
обозначающих различные состояния человека [Апресян, 1995]: в парах типа
паника – страх, потерять голову – растеряться левые элементы в отличие от
правых указывают не только на бульшую интенсивность состояния, но и на его
выход из-под контроля разума.
Наивная «анатомия» дополняется наивной «физиологией»: внутренний
человек представлен в языке не просто как структура – набор особым образом
организованных органов «душевной» жизни, но и как сложная система –
целостный организм, жизнедеятельность которого обеспечивается согласованной
работой и взаимодействием нескольких систем («Интеллект», «Желания»,
«Эмоции»), локализующихся в определенном органе, приводящем человека в
соответствующее состояние или формирующем нужные реакции организма
[Апресян, 1995]. Функционирование этих систем не является автономным, оно
тесно связано с работой систем «внешнего» действия и еще двух особых сил –
воли и совести: интеллектуальные действия связаны с восприятием (ср.: Из
письма мне стало понятно, что…), желания – с волей (ср.: Волен поступать,
как хочешь) и т.п.
Итак, в ходе изучения языковых концептов психики под данным углом
зрения внутренний человек предстает в виде сложной системы органов
«душевной» жизни (систем и подсистем), совместно с обычными органами и
системами человеческого тела обеспечивающих возникновение, развитие и
проявление различных психических реакций и состояний.
2. Внешние проявления (симптоматика) внутреннего человека.
Представление о внешних проявлениях внутренних состояний и качеств
человека, формирующее наивную ЯКМ, манифестирует заложенную в ней
вышеупомянутую идею целостности человека, единства его внутренних
(душевных) и внешних (физических) ипостасей. Язык предоставляет говорящему
возможность выбрать один из двух способов изображения внутреннего
человека. То или иное явление психики может быть представлено в речи как
протекающее внутри человека, не выходящее за пределы его внутреннего мира и
как наблюдаемое, проявляющееся вовне - в поступках человека, его мимике,
жестах, позе, движениях, речи и т.п. Изучение «симптоматики» психического
составляет, таким образом, еще один важный аспект лингвоантропологических
исследований (Ю.Д. Апресян, Е.М. Вольф, Л.Б. Никитина, В.И. Убийко, О.В.
Коротун и др.).
Категориальный признак внешней выраженности включен в качестве
дифференциального типового компонента в разработанную Л.Г. Бабенко
семантическую модель эмотивной семемы [Бабенко, 1989]; вошел в
представленную Ю.Д. Апресяном общую схему характеристики различных
состояний человека, протекающих в его душе и сознании процессов, его
речемыслительных действий [Апресян, 1995], а также в модель описания
эмоциональных состояний в речи [Вольф, 1989].
Выявление и описание языковых средств и способов, объективирующих
«ситуацию вторичного означивания внешнего человека» (выявления внутренних
характеристик человека в его внешности), составило одну из основных задач
научного исследования О.В. Коротун [Коротун, 2001, Коротун, 2002].
«Знаками» внутреннего человека, проявляющегося вовне, в частности, называют
предикаты разной частеречной принадлежности, объединенные общим корнем вид-
. В качестве иллюстрации представим несколько портретных характеристик:
Петр открыл дверь… Вид у него был опустошенный (Д. Гранин. Вечера с Петром
Великим); Царь хорошо сложен, лицо круглое, высокий лоб… Весь вид его
свидетельствовал об уме, рассудительности (Там же). В ряду подобных
«знаков» исследователь также называет номинации отдельных "деталей"
внешнего облика человека (глаза, лицо, губы, походка, речь и т. п.),
сочетающиеся с оценочно-психологическими предикатами типа умный, веселый,
добродушный, угрюмый и таким образом участвующие в отражении внутреннего
человека.
Анализ косвенных оценочных высказываний об интеллекте человека,
представленный Л.Б. Никитиной [Никитина, 2002, Никитина, 2003], расширяет
представление о симптоматике внутреннего человека. Объектами непрямых
характеристик интеллектуальных проявлений человека, наряду с деталями
внешнего облика человека, могут служить, во-первых, номинации результатов
его деятельности (в высказываниях, построенных по модели Х какой/каков,
ср.: Глаза умные - Доклад умный) и, во-вторых, развернутые описания самих
физических действий, поступков, состояний, которые "оцениваются носителями
языка в связи с интеллектуальной ипостасью и ее активным, определяющим
влиянием" [Никитина, 2003, с. 131] (в высказываниях, реализующих модель Х
что делает, даже при отсутствии предиката интеллектуальной сферы, например:
Он защитил докторскую диссертацию - положительная косвенная оценка
умственных способностей человека, Он плохо, с трудом учится -
отрицательная оценка).
Кроме того, в русском языке есть группа глаголов (в значении которых
сема проявления, выражения является ядерной), традиционно выступающих в
качестве предикатов вышеупомянутых "знаков" внутреннего человека:
выражаться, изображаться, проскальзывать, сквозить и т.п. К ним примыкает
группа семантических дериватов, созданных по модели "процессы окружающего
мира - наблюдаемые процессы внутреннего мира человека", типа светиться,
сверкнуть, потухнуть, озариться и др. Метафора, обозначающая определенные
физические симптомы психического, исследована, в частности, ЮД. Апресяном
[Апресян, 1995, Апресян, 1993], Н.Д. Арутюновой, Е.Н. Ширяевым - в аспекте
изучения бытийных предложений личной сферы [Арутюнова, Ширяев, 1983].
Своеобразными "знаками" внутреннего человека являются и так называемые
симптоматические глаголы и глагольные словосочетания со значением
произвольных и непроизвольных проявлений внутренних состояний.
Маркированными членами этой оппозиции выступают предикаты
психофизиологических реакций (бледнеть, краснеть, дрожать, вздрогнуть и
др.), немаркированными - предикаты внешних проявлений внутренних состояний
в выражении лица, мимике, движении (ср.: Он нахмурился - Он специально
нахмурился; Он поднял брови от удивления - Он нарочно поднял брови,
демонстрируя свое удивление) [Вольф, 1989, с. 71-73; Апресян, 1995].
Наряду с лексико-семантическими средствами в описании внутреннего
человека по его внешнему облику и поведению, важную роль, а в некоторых
случаях определяющую, играет и грамматический строй речевого сообщения.
Показательно в этом смысле сопоставление предложений, тождественных по
лексическому наполнению, но различающихся грамматически. Ср., например,
предложение, построенное по так называемой дативной синтаксической модели,
- Человеку грустно - с предложениями, созданными по адъективной и
глагольной моделям, - Человек грустен; Человек грустит. В первом случае
высказывание представляет собой сообщение о внутреннем состоянии субъекта
как о ненаблюдаемом, незаметном и неизвестном окружающим (признак внешней
выявленности оказывается немаркированным). Во втором - грамматическая
организация высказываний позволяет интерпретировать психическое как
обнаруживаемое вовне – в некоторых внешних признаках, побуждающих
наблюдателя предположить соответствующее состояние у этого человека
(Золотова, 1998, с. 191-192(.
Выбор синтаксической структуры со значением внешней выраженности
внутреннего состояния, кроме того, позволяет дифференцировать способы его
проявления, ср., например: В гневе Петр был грозен до ужаса…(Д. Гранин.
Вечера с Петром Великим) и Немудрено, что в Немецкой слободе Петр дышал
полной грудью, веселился…(Там же). Адъективная модель ориен
| |  скачать работу |
Внутренний человек в русской языковой картине мира |
