Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Язычество на Руси

термины:

      Баян, обаятель (incantator) - «производящий или поющий заклинания».
      Съказ, съказание.
      Кощюна - миф.
      Кощюнословие - рассказывание мифов.
      Кощюнить - колдовать, рассказывать.
      Кощюньник - волшебник, сказатель кощун.
      Кощунство (позднее) - надругательство над христианской святыней.

К этому материалу следует добавить:

      Кощьное - «сиречь тьма кромешная», «преисподняя»
      Кощей, Кощуй Бессмертный, Корчун - сказочный персонаж.

      Ключом для проникновения в полузабытый мир древнеславянской  мифологии
может  послужить  широко   распространенный   и   устойчивый   образ   Кощея
Бессмертного, в самом имени которого содержится указание  на  мифологическую
архаику  «кощун»  и  на   связь   с   инфернальной   сущностью   «кощьного»,
потустороннего царства.  Восточнославянская  волшебно-фантастическая  сказка
долгое время  именовалась  исследователями  мифологической,  пока  известной
украинский  этнограф  Н.  Ф.  Сумцов  не  высказал  серьезных   сомнений   в
возможности  научного  познания  славянской  мифологии:  «Границы  мифологии
висят в воздухе; ничего прочного и  устойчивого  здесь  никогда  не  было  и
ныне, при современном состоянии фольклора мифология не  имеет  определенного
содержания».
      Однако,  по  мере  дальнейшего  изучения  фольклора,  выясняется,  что
измельчавшими  потомками  древних  мифов  действительно  являются  сказки  и
именно волшебные (мифологические) сказки: «Происхождение сказки из  мифа  не
вызывает сомнения». А в дальнейшем в  связи  с  ростом  племенных  дружин  и
военных  столкновений  в  мифологические  повествования  вплетается  все   в
большей степени героический эпос.
       Таким   образом,   восточнославянская   волшебно-богатырская   сказка
является хранительницей  перемешанных  между  собой  отголосков  архаических
мифов и фрагментов богатырского эпоса, рождавшегося ещё в I  тысячелетие  до
н.э.
      «Начало волшебное заключает  так  называемые  пережиточные  моменты  и
прежде всего религиозно-мифологические  воззрения  первобытного  человека...
Сказка   полна   мотивов,   содержащих   в   себе   веру   в   существование
«потустороннего мира» и возможность возвращения оттуда...».
      «Враждебное человеку пространство - «иное» царство,  морское  царство,
царство Змея, Кощея,  Яги...  Проникая  в  этот  мир,  разрушая  его,  герой
утверждает единый мир человеческой справедливости и гуманизма».

                      Борьба христианства с язычеством

        Приспособление   язычества   к   нуждам   рождающегося   государства
происходило в  условиях  соперничества  с  такими  мировыми  религиями,  как
христианство и мусульманство, что нашло свое отражение в легенде  «о  выборе
веры».
       В  христианизации  молодой,  но  могучей  державы  Руси  была   прямо
заинтересована Византийская империя, считавшая, что каждый народ,  принявший
христианскую веру из рук императора и  константинопольского  патриарха,  уже
тем самым становился вассалом православной империи.
       Естественно,  что  при  таком  устойчивом  контакте  с  христианскими
землями христианство могло проникать в русскую среду,  что  мы  и  видим  по
ряду документов IX в., особенно с 860-х годов.
      Возникает миссионерская деятельность  греческой  православной  церкви:
на Русь был послан митрополит Михаил (болгарин), крестивший киевского  князя
Осколда.
      Одним  из  путей  проникновения  христиан  в  Киев  известный  историк
русской церкви Е. Е. Голубинский справедливо  считает  приход  на  службу  к
киевскому князю варягов из состава константинопольской  норманнской  общины,
крещеных скандинавов.  У  варягов-скандинавов  был  свой,  хорошо  наезжаный
этими мореходами, морской путь в Константинополь, который почему-то уже  два
столетия в нашей научной и популярной литературе смешивается с  путем  через
Восточную Европу. Нестор в своем  тексте  ведет  читателя  от  Черного  моря
вверх по Днепру и далее  в  Балтийское  море,  указывая,  что  из  варяжской
Балтики можно морем,  без  всяких  волоков  доплыть  до  Рима  и  Царьграда.
Историков до сих пор путает общий заголовок этого параграфа; так как  вопрос
о варягах имеет прямое отношение к нашей теме, приведу текст Нестора:

      «Бе путь из Варяг в Грькы и из Грьк По Дънепру и  вьер  Дънепра  волок
до Ловоти и по Ловоти вънити в Ильмерь  езеро  великое,  из  него  же  езера
потечеть Вълхов и вътечеть в езеро великое Нево  (Ладожское)  и  того  езера
вънидеть устие в море Варяжьское (Балтийское и Северное)».

      Путь из  Варяг  в  Греки  обозначен  как  хорошо  известный  нам  путь
скандинавских флотилий по единому водному пространству (по тому же морю)  от
Балтики и Северного моря через Ламанш, мимо  Нормандии,  через  Гибралтар  в
Средиземноморье к норманским владениям в Италии  и  в  Константинополь,  где
норманны служили в императорской дворцовой гвардии. Эти варяги  византийской
службы естественным путем принимали  христианство,  знали  в  какой-то  мере
греческий язык. Можно вполне согласиться с Е. Е. Голубинским, что именно  из
этих  константинопольских  варягов  вербовались  наемные  дружины   киевских
князей: «Варяги в весьма  большом  числе  переходили  из  Константинополя  в
киев».
      Первым языческим действием, описанным  летописью,  было  принесение  в
жертву Перуну христианского юноши-варяга.  «Бе  же  варяг  тъ  (отец  юноши)
пришьл из Грьк и дьржаше вътайне веру хрьстияньскую». Варяг был, как  видим,
из тех константинопольских норманнов, о которых писал Голубинский.
      Религиозный вопрос  был  поднят  на  уровень  международной  политики.
Особенно четко это проявилось после похода Игоря на Византию в  943  году  и
заключения договора 944 году, уже в правлении вдовы Игоря Ольги (с 945  г.).
В  летописных  текстах  ни  слова  не  говорится  о  жреческом  сословии,  о
языческих волхвах на Руси и об их действиях в это время, но без учета  этого
общественного элемента, столь  хорошо  описанного  у  западных  славян,  нам
будет трудно осмыслить многие события.
      Конфликт Святослава и его языческой дружины с  Ольгой  начался  в  тот
момент, когда регентство княгини  кончалось.  Очевидно,  Святослав  запретил
публичное  проведение  христианского  культа  (молебны,  крестных   походов,
водосвятия и пр.), отдав главное место «норовам поганьским».
      Ольга стала, очевидно,  на  половину  христианкой,  исповедуя.  Но  не
демонстрируя свое православие. При таком  понимании  событий  мы  не  должны
будем упрекать Иакова Мниха в использовании  неточной  даты  крещения  Ольги
(955) - он добросовестно сказал о том, что княгиня  15  лет  после  крещения
угождала богу добрыми делами. Об отречении от  христианства  или  о  запрете
обрядов оратор XI в., естественно, умолчал.
      Завершая рассмотрение последнего периода расцвета  язычества  Киевской
Руси, когда древней  религии  приходилось  совершенствоваться  не  только  в
государственных интересах, но и в противоборстве с  проникновением  на  Русь
христианством,  нам  следует  остановиться  на  интереснейшем  произведении,
отразившем в своеобразной эпической форме это противоборство, - на былине  о
Михайле Потоке.
       Былина  о  Михайле  Потоке  -   широко   распространенное   и   самое
значительное по своему объему произведение русского богатырского эпоса:  оно
насчитывает свыше 1100 строк, состоит она из двух  частей,  и  каждая  часть
равновелика среднему размеру  песен  Илиады.  Литература,  посвященная  этой
былине, очень обширна; ею занимались В. И. Стасов,  А.  Н.  Веселовский,  О.
Миллер, В. Ф. Миллер, Г. Н. Потанин, Б. И. Ярхо, Б. М. Соколов, В. Я.  Пропп
и  др.  И  все  же  в  исторической  интерпретации  былины  многое  осталось
незавершенным и должно быть изучено в комплексе с русскими  и  византийскими
историческими  свидетельствами  и  археологическими  данными,  которые  дают
убедительную датировку основному сюжету былины.
      Летописцы и  церковные  писатели  со  временем  стали  называть  князя
киевского   Владимира   Святославовича   (980   -   1015   гг.)   Святым   и
равноапостольным, ставя ему в заслугу крещение Руси, но в народном  былинном
эпосе он остался архаичным мифологическим эпитетом, как  «Володимер-Солнце».
Этот  солнечный  признак  роднил  его  с  далеким   мифическим   соколотским
(православным) царем Кола-ксаем,  «Царем-Солнцем».  Владимир  был  последним
языческим князем Руси и только за ним удержалось это поэтическое, идущее  из
больших хронологических глубин прозвище.
      Почти два столетия Киевская  Русь  была  языческой  державой,  которой
требовалось  религиозно-идеологическое  подкрепление   государственности   и
власти киевских князей.
      Христианство, ставшее государственной религией в  Византии  уже  шесть
веков тому назад и в родственной Болгарии уже более столетия, стало к  этому
времени уже не упованием гонимого плебса, а  хорошо  разработанной  религией
классового общества с главным тезисом: «рабы да повинуются господам  своим».
Принятие    христианства    должно     было     содействовать     укреплению
государственности, но в таком акте  таилась  большая  опасность:  византийцы
считали,  что  каждый  народ,  получивший  новую  веру  из  рук   греческого
духовенства,   тем   самым   становился   вассалом   византийского   цесаря,
возглавлявшего и светскую и высшую духовную власть.
      В конце  980-х  годов  Русь  приняла  христианство,  как  общественную
государственную религию. После осады и взятия столицы византийских  владений
- Херсонеса-Корсуни - киевское  боярство  и  князь  Владимир  могли  уже  не
опасаться того, что империя будет расценивать принятие веры из рук цесаря  и
патриарха как знак приз
Пред.678
скачать работу

Язычество на Руси

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ