Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Язвы армейско-офицерского мира и пути избавления от них. (по повести Куприна Поединок)

ющих в людях одну и ту же  брезгливость.  И   хотя
это сознание одинаковости  положений  и  внушало  Ромашову  колючий  стыд  и
отвращение, но в  нем  было  также  что-то  необычайное,  глубокое,  истинно
человеческое. ”Гуманистическая  направленность  повести  выражается,  прежде
всего, в призыве увидеть в серых Хлебниковых“ с их однообразно-покорными   и
обессмысленными лицами “живых людей“. Не механические  величины,  называемые
ротой, батальоном, полком“. Необходимо почувствовать себя на одной  доске  с
несчастным человеком из народа, испытать к нему чувство  гражданской  любви.
“ Брат мой !  “  –  говорит  Ромашов  затравленному,  избитому,  грязному  и
жалкому Хлебникову, припавшему  к  ногам  офицера.  Эту  сцену  “Ромашов   -
Хлебников“  Л.Н. Толстой назвал  “фальшивой“. Но  она  нужна  была  Куприну:
“виноватую  жалость“,  стыд,  скорбь,  ужас  –  вот  что  должны  испытывать
офицеры, доведшие  солдата  до  такого  состояния.  Эти  чувства  испытывает
Ромашов, но, по мнению писателя, эти чувства должны разделять с  героем  вся
Россия.



                                                                  4



              Разоблачая пороки  военной  среды  и  ужасы  царской  казармы,
Куприн  отмечал  и  некоторые  положительные  явления  в  армии.  В  образах
корпусного генерала и капитана Стельковского  художник  стремился  показать,
что сквозь мертвящую рутину пробиваются  какие-то  новые  взгляды.  Как  это
установил в своем исследовании П.Н. Берков, прототипом  корпусного  генерала
послужил  генерал  Драгомилов,  командовавший  Киевским   военным   округом.
Генерал Драгомилов  отнюдь  не  был  народолюбцем,  но  он  был  противником
прусских методов военного обучения  и  сторонником  суворовского  воспитания
солдат. Он был за развитие  в  солдатах  инициативы,  умения  разбираться  в
обстановке. Однако описание этих положительных явлений  занимает  в  повести
ничтожное место. Армейская действительность  была  слишком  бедна  отрадными
фактами. И если корпусной генерал изображен Куприным колоритно,  то  капитан
Стельковский получился довольно абстрактной фигурой. Мы  не  знаем,  как  он
внешне выглядит, как  говорит.  Его  не  видно  среди  солдат.  В  моральном
отношении он не лучше других. У него репутация тайного развратника.  Значит,
и этот способный офицер не избежал морального распада, который разъедал  всю
армию. Подполковника Рафальского в полку считают чудаком и окрестили  именем
Брема, потому что он самозабвенно изучает жизнь зверей и содержит у  себя  в
доме целый зверинец. В его лице мы видим человека, сумевшего внутренне  как-
то уйти от полковой жизни. Со своей научной  страстью  и  бескорыстием  этот
чудак кажется привлекательным. Но и он способен  ударить  солдата.  Он  лишь
внешне оторвался от военной касты, но не преодолел в себе бурбонского  духа,
презрения к солдатской массе.

             С наибольшей полнотой воплотились  черты  Купринского  героя  –
правдоискателя, гуманиста, одинокого мечтателя – в подпоручике  Ромашове.  В
противоположность  другим  офицерам,  Ромашов  относится  к   солдатам   по-
человечески, он проявляет трогательную заботу о забитом солдате  Хлебникове,
хотя  в  его  отношении  к  Хлебникову  сказывается  не  столько   подлинный
демократизм, сколько “опращенство“ в толстовском духе.

             Вместо  ложной  “чести  мундира“  у  Ромашова  высоко   развито
настоящее чувство человеческого достоинства. Брезгливо  относясь  к  грязным
любовным связям, процветающим в полку, Ромашов мечтает о подлинной любви,  и
сам любит горячо и бескорыстно. В размышлениях Ромашова  много  утопического
и  наивного,  но  нельзя  не  симпатизировать  ему,  когда  он   борется   с
общественной несправедливостью, когда он протестует против  пошлости  и  сам
показывает  примеры  человечности  в  отношениях  к  людям.  Его  охватывает
негодование,   когда  он  видит,  как  унтер-офицеры  жестоко   бьют   своих
подчиненных “за ничтожную ошибку в словесности“, за  “потерянную  ногу”  при
маршировке. Ромашов протестует всей душой против этого  кошмара,  именуемого
“военной службой“. Он приходит к  мысли,  что  “вся  военная  служба,  с  ее
призрачной   доблестью,   создана   жестоким,   позорным,    всечеловеческим
недоразумением“. “Каким образом может  существовать  сословие,  -  спрашивал
сам себя Ромашов, - которое в мирное время, не  принося  ни  одной  крошечки
пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды,  живет  в
чужих домах, а в военное время – идет бессмысленно убивать и калечить  таких
же людей, как они сами? “

        Примерно такого же взгляда  придерживается  Назанский,  сравнивающий
военную касту с монашеской, ибо “и те и другие живут паразитами“. “Там  ряса
и кадило, здесь – мундир и гремящее оружие; там – смирение,  слащавая  речь,
лицемерные вздохи, здесь – наигранное мужество, гордая  честь,  которая  все
время вращает глазами: “  а  вдруг  меня  кто-нибудь  обидит?”-   выпяченные
груди, вывороченные локти, поднятые плечи“.

         По Ромашову и Назанскому, зло не  в  общественной  структуре,  а  в
армии  вообще.  Отсюда  пацефистское  отрицание  военной   службы,   которая
развращает и портит людей, которая даже  самых  нежных  из  них,  прекрасных
отцов и внимательных мужей, делает “низменными, трусливыми,  злыми,  глупыми
зверюшками“, как утверждает Назанский. “Вряд ли нужно  доказывать,  -  пишет
исследователь  творчества  Куприна  А.Волков,  -  наивность  и   ошибочность
подобного рода пацифистской точки  зрения,  абстрактного  отрицающей  всякую
военную службу, всякие войны“.    [2,стр.153 ]

        Не уяснив истинных причин изображаемого им зла,  писатель  вместе  с
героем не смог найти пути  его  преодоления.  Один  из  путей,  обдумываемых
Ромашовым, таков: “Вот я служу… А вдруг мое Я скажет: не хочу! Нет – не  мое
Я, а больше… весь миллион Я, составляющих армию, нет- еще больше  –  все  Я,
населяющие земной шар, вдруг скажут:  “Не хочу!“ И сейчас  же  война  станет
немыслимой…”  Конечно,  и  Куприн  ,  и  Ромашов   не   могут   не   ощущать
несбыточности своих предложений.

            На протяжении всей повести  Ромашов   предстает  как  неудачник,
как слабый человек, но как бы ни были смешны и наивны его фантазии,  это  не
фантазии сытого и спокойного Манилова. Ромашов страдает за себя  и  за  всех
“униженных и оскорбленных“, он проделывает определенную  духовную  эволюцию,
которая проходит под знаком растущего критицизма,  внутреннего  сближения  с
простыми людьми в серых шинелях. “Этот страдающий  правдоискатель,  -  пишет
А. Волков, - именно потому, что он правдоискатель, - оказался белой  вороной
 в мертвом мещанском царстве, и оно раздавило его “.[ 2, стр.160 ]

          Еще один очень интересный и  своеобразный  тип  интеллигентного  и
одаренного офицера – Назанский.  Это  философ,  умеющий  размышлять,  но  не
умеющий жить. Пассивностью, безволием  Назанский  напоминает  Ромашова,-  он
вовсе  опустился,  капитулировал  перед  жизнью.  Но  его   страстные   речи
представляют  большой  интерес,  т.к.  в  них  сконцентрированы  размышления
самого Куприна в связи с изображаемой им темой “армия  –  война  –  человек“
Вот рассуждение Назанского, которое как будто бы созвучно пылким  дифирамбам
Осадчего старой войне : “Было время кипучего  детства  и  в  истории,  время
буйных и веселых молодых поколений. Тогда люди ходили  вольными  шайками,  и
война  была  общей  хмельной  радостью,  кровавой  и  доблестной  утехой.  В
начальники выбирался самый храбрый, самый сильный и хитрый,  и  его  власть,
до тех пор, пока его не убивали подчиненные, принималась всеми  истинно  как
божеская. Но вот человечество выросло и с каждым годом становится все  более
мудрым, и вместо детских шумных игр  его  мысли  с  каждым  днем  становятся
серьезнее и глубже. Бесстрашные авантюристы сделались  шулерами.  Солдат  не
идет на военную службу, как на веселое и хищное ремесло. Нет, его влекут  на
аркане за шею,  а  он  упирается,  проклинает  и  плачет.  И  начальники  из
грозных,  обаятельных,  беспощадных  и  обожаемых  атаманов   обратились   в
чиновников, трусливо живущих на свое нищенское жалованье“.

            Осадчий и Назанский – типы прямо  противоположные.  И  вместе  с
тем в чем-то их мысли сближаются. Неужели Назанский  духовно  столь  близкий
автору, воспевает войну? И  как  это  можно  было  бы  согласовать  с  общим
характером “Поединка“ –  произведения  антивоенного,  разоблачающего  пороки
военной машины ?

            Дело в том, что Куприн был ярым противником войны.  Но,  человек
сильный, азартный, он любил опасные спортивные  упражнения,  любил  подвиги.
Мощь,  гибкость,  красота  человеческого  тела  неизменно  вызывали  в   нем
восхищение. Куприну были глубоко ненавистны чувства и мироощущение  офицеров
провинциального гарнизона.  Он  знал,  что  они,  за  исключением  немногих,
становятся на службе “низменными, трусливыми,  злыми,  глупыми  зверюшками“.
И против этих жалких, трусливых и слабых людей, не могущих  вести  за  собой
солдат,  были   направлены   слова,   воспевающие   бесстрашных   и   гордых
военачальников прошлого.

           Панегирик  силе,  с  которой  выступает   Осадчий,   основан   на
антигуманистической философии. Сила  и  смелость  нужны  Осадчему  лишь  для
кровавой военной оргии.

          Иной смысл обретают мысли о войне прошлого,  о  сильных  и  смелых
людях, высказанные Назанским. Устами  Назанского  Куприн  осуждает  скудость
12345След.
скачать работу

Язвы армейско-офицерского мира и пути избавления от них. (по повести Куприна Поединок)

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ