Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Жан Бодрийар - аналитик современного общества

 происходили.
Ход  исторического  процесса  и  развитие  отношений  власти  потрясены   до
основания, также как нарушены условия возможного  анализа.  Событие  диктует
время. Поскольку другие события застоялись, то следует  опередить  их,  идти
быстрее. Когда же они  ускорятся  в  свою  очередь,  нужно  будет  двигаться
медленнее. Но нельзя позволить похоронить себя под спудом речи  и  в  облаке
войны, ясность незабываемых образов должна остаться незамутненной.
Во  всех  речах  по  поводу  терактов  и  во  всех  комментариях  опускаются
заключенный в этом событии катарсис, и ослепление, им  вызванное.  Моральное
осуждение,  организация  священного  союза  против  терроризма   -   реакция
соразмерна  чудесному  ликованию,  заключенному  в   созерцании   разрушения
мировой  мощи,  больше   того,   созерцании   ее   саморазрушения,   зрелище
самоубийственной красоты. Поскольку именно красота, своим  именем,  разожгла
всю эту ненависть, взрастила ее в мире, отчего и  возникло  это  воображение
терроризма, которое бессознательно живет во всех нас. То, что мы  словно  бы
видели во сне это событие, что весь мир словно бы грезил им,  -  потому  что
никто не может  не  мечтать  о  разрушении  могущества,  ставшего  до  такой
степени гегемонным, - вещь абсолютно  неприемлемая  для  западного  сознания
морали, но являющаяся неоспоримым  фактом,  что  выражается  в  патетической
жестокости всех дискурсов, в которых хотят избежать самой этой мысли.
В пределе, они это сделали, но мы этого хотели.  Если  не  отдавать  себе  в
этом  отчета,  то  событие  теряет  все  свое  символическое   значение,   и
превращается  в  чистую  случайность,  становится  совершенно   произвольным
действием,  убийственной  фантасмагорией   нескольких   фанатиков,   которых
достаточно только уничтожить. Но мы-то знаем, что это  не  так.  Весь  бред,
изгнание сил зла - ничто иное  как  лекарство  от  страха,  и  возникает  он
потому, что в нас  присутствует  этот  мрачный  объект  желания.  Без  нашей
глубокой  сопричастности  событие  никогда  не  вызвало  бы  такой  реакции;
несомненно, символическая стратегия  террористов  была  рассчитана  на  наше
молчаливое согласие.
Это намного превосходит ненависть к  господствующей  мировой  силе,  которую
испытывают  обездоленные  и  эксплуатируемые,  к  которым  мировой   порядок
обращен своей худшей стороной. Желание зла поселилось даже  в  сердцах  тех,
кто участвуют в разделе мирового пирога. Аллергия на установленный  порядок,
на всякую установленную власть, к счастью, универсальна, а  башни-  близнецы
Всемирного Торгового центра олицетворяли этот порядок в совершенной форме.
Нет нужды говорить об инстинкте смерти или об  инстинкте  разрушения,  ни  о
перверсии.  По  неумолимой  логике  усиление  и  без  того  большой   власти
обостряет желание  ее  разрушить.  И  она  сама  -  соучастник  собственного
уничтожения. Когда две башни  обрушились,  создалось  впечатление,  что  они
покончили с жизнью в ответ  на  самоубийство  самолетов.  Говорят:  "Бог  не
может  объявить  себе  войну".  Нет,  может.  Запад,  заняв   позицию   Бога
(божественного всемогущества и абсолютного морального закона), стал  склонен
к самоубийству и объявил войну себе самому.
Бесчисленные    фильмы-катастрофы    свидетельствуют     о     существовании
определенного фантазма, образ которого словно бы заговаривают,  как  ячмень,
утопив его в спецэффектах. Но всеобщее  внимание,  которое  ими  вызывается,
равно как и внимание к порнографии, показывает, как легко перейти  от  мысли
к действию -  робкая  попытка  к  отрицанию  любой  системы  становится  все
сильнее, по мере того как  сама  система  приближается  к  совершенству  или
всемогуществу.
По меньшей мере, правдоподобно то, что террористы (не больше чем  эксперты!)
не  предусмотрели  обрушение  Башен  -близнецов,  которое,  в  символическом
отношении,  вызвало  гораздо   больший   шок,   чем   атака   на   Пентагон.
Символическое  разрушение   произошло   при   непредусмотренном   внутреннем
соучастии, как если бы башни обрушились сами собой, покончили с  собой,  как
если бы башни вступили в игру, чтобы завершить действие.
В некотором смысле, система  в  целом,  непрочная  изнутри,  дала  начальный
толчок. Чем больше система рассредоточивается в мире,  действуя  в  границах
только одной сети, тем более она становится уязвимой,  в  любом  точке  этой
сети  (всего  один  маленький   филиппинец-хакер   со   своего   переносного
компьютера смог запустить вирус  I  love  you,  который  облетел  весь  мир,
опустошив целые сети). В нашем  случае,  19  камикадзе,  вооруженные  только
собственной смертью,  помноженной  на  эффективность  технологии,  запустили
процесс мировой катастрофы.
Какой путь,  кроме  террористического,  можно  было  избрать  для  изменения
положения вещей в ситуации монополизации мировой власти,  в  ситуации  столь
замечательного  сосредоточения  всех  функций   в   руках   технократической
машинерии  и  при  полном  единомыслии?  Система  сама  создала  объективные
условия для нанесения удара по себе. Она дала  все  карты  в  руки  Другого,
чтобы он изменил правила игры. И новые правила будут  жестокие,  потому  что
ставка жестока. Система, находящаяся  в  безвыходном  положении  от  избытка
власти в ней, бросила  вызов,  на  который  террористы  ответили  действием,
определившем  новую  ситуацию,  что  было   неизбежно.   Терроризм   -   акт
восстановления единичности,  которая  не  устраняется  до  конца  в  системе
общего  обмена.  Все  проявления  единичного  (виды,  индивиды,   культуры),
которые  заплатили  смертью  за  установление  мирового  торгового  оборота,
управляемого   одной   властью,   сегодня   мстят   за   себя   с    помощью
террористического трансферта.
Террор против террора - за этим больше не стоит никакой  идеологии.  Мы  как
нельзя дальше отошли  от  идеологии  и  политики.  Энергия,  которая  питает
террор, не имеет причины, не может быть понята в рамках  никакой  идеологии,
даже идеологии исламизма. Эта энергия не нацелена больше на изменение  мира,
она направлена  на  то,  чтобы  сделать  его  более  радикальным  с  помощью
жертвоприношения (на что, в свое время, были направлены ереси), в  то  время
как система нацелена на реализацию возможностей мира с помощью силы.
Терроризм - повсюду, подобно вирусу. Терроризм проник везде, он следует  как
тень за системой господства, всегда готовый выйти из тени, подобно  двойному
агенту.  Больше  нет  демаркационной  линии,  которая   позволяла   бы   его
обозначить, терроризм находится в  самом  сердце  культуры,  которая  против
него сражается, и видимый  разрыв  и  ненависть,  которую  обращают  к  миру
эксплуатируемые  и  подчиненные  Западу,  тайно  соединяется  с   внутренним
разломом  в   системе   господства.   И   этот   внутренний   разлом   можно
противопоставить любому видимому антагонизму. Но с другой  стороны,  система
не  может  ничего  противопоставить  структуре   вируса,   принявшей   форму
практически автоматического реверсии на самого себя собственной  мощи,-  как
если  бы  аппарат  власти  выделял  фермент,  который  бы  его  разрушал.  И
терроризм и есть ударная волна этой немой реверсии.
Нет, следовательно, ни шока цивилизаций, ни шока  религий,  проблема  далеко
выходит за  рамки  ислама  и  Америки,  на  которых  пытаются  сосредоточить
конфликт,  чтобы  создать  иллюзию  видимого  противостояния  и  возможности
силового решения. Речь идет  о  фундаментальной  противоположности,  которая
указывает,  сквозь  призму  Америки   (которая   может   быть   и   эпицентр
глобализации, но далеко не  единственное  ее  воплощение)  и  сквозь  призму
ислама, на триумф глобализации в столкновении с ней самой.
В этом смысле можно говорить о мировой войне, но только не о  третьей,  а  о
четвертой и единственной действительно  мировой,  поскольку  ставка  в  этой
войне сделана на глобализацию.  Две  первые  мировые  войны  соответствовали
классическому представлению о войне. Первая  мировая  война  положила  конец
превосходству Европы и была завершением эры колониализма. Вторая -  положила
конец нацизму. Третья мировая, которая, конечно, была,  но  велась  в  форме
холодной войны и устрашения, подвела черту под коммунизмом. От  одной  войны
к другой,  мир  все  больше  приближался  к  установлению  единого  порядка.
Сегодня, возможно, этот порядок близок к  своему  концу,  что  выражается  в
столкновении антагонистических сил, рассеянных по всему миру, выражается  во
всех  современных  конвульсиях.   Фрактальная   война   всех   ячеек,   всех
единичностей, которые восстают  по  принципу  антител.  Прямое  столкновение
настолько невозможно, что требуется время от  времени  "спасать"  саму  идею
войны с помощью театральных постановок вроде войны в Заливе или  сегодняшней
- в Афганистане. Но четвертая мировая война - она везде. Она  есть  то,  что
неотступно преследует любой мировой порядок, любую  гегемонию  господства  -
если бы ислам правил  миром,  терроризм  был  бы  направлен  против  ислама.
Потому что сам мир сопротивляется глобализации.
Терроризм  аморален.  Падение  башен   Мирового   Торгового   Центра,   этот
символический вызов, - аморально, и оно отвечает  требованиям  глобализации,
которая аморальна сама по себе. Так будем же также аморальны, и  если  хотим
понять что-нибудь, то нужно заглянуть по ту сторону Добра и Зла. Для  начала
рассмотрим событие, которое есть не только вызов,  брошенный  морали,  но  и
вызов для интерпретации в любой форме, и попытаемся обрести  понимание  Зла.
Критический  пункт  заключается  в  следующем:  несостоятельность   западной
философии, философии Света, в отношении Добра и  Зла.  Мы  наивно  полагаем,
что прогресс Добра, увеличение его власти во всех областях (наука,  техника,
демократия, права человека) сопровождаются поражением зла.  Кажется,  никому
не понятно, что сила Добра и Зла ра
Пред.6789
скачать работу

Жан Бодрийар - аналитик современного общества

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ