A.C.Пушкин
го (не щадя в нем и самого себя), сохранив, однако, душевное
к нему участие наблюдателя; развенчание производится посредством указания
его "литературных источников" ("Иль маской щегольнет иной"; "Москвич в
Гарольдовом плаще, уж не пародия ли он?"), а участие сохраняется за ним
потому, что он все же лучше и нравственно крупнее окружающих его, и потому,
что тяготится он бесцельностью существования и рядом вынужденных глупостей.
Как Алеко оказывается несостоятельным при сопоставлении с близкими к
природе дикарями, так Онегин несостоятелен при сопоставлении с простой, но
нравственно здоровой деревенской девушкой. Создание поэтического типа этой
девушки - великая заслуга Пушкина, имевшая важное историческое значение;
отсюда тургеневские женщины и женщины "Войны и мира", отчасти и позднейшее
стремление русских женщин к подвигу. В общем "Евгений Онегин" - полное и
верное воспроизведение полукультурной жизни русского дворянства того
времени во всех ее разнообразных областях и оттенках. "Повесть, писанная
октавами" - "Домик в Коломне" - это "игрушка, сделанная рукой великого
мастера" (Белинский), напоминающая средневековые фабльо, источники "сказок"
Лафонтена. В основе ее, судя по месту действия, лежит анекдот из юношеских
лет Пушкина. Хотя Пушкин в теории и отвергал цель в поэзии, но такую
бесцельную шалость он решился издать только анонимно. В историко-
литературном отношении важнее самой повести ее введение, представляющее
нечто небывалое в истории поэтической формы. Это такое искусное
жонглирование размером и звучной рифмой, что после этого и в обыденной речи
проза должна была замениться стихами, или в литературном рассказе стихи
должны были уступить место живой прозаической речи. С этих пор Пушкин для
мелкого повествования стихотворной формы уже не употребляет. Маленькую
трагедию "Скупой рыцарь" Пушкин приписал английскому поэту Ченстону,
которого, как доказал еще Анненков, на свете не существовало. Причина
такого "подлога" - семейные воспоминания, которыми отчасти воспользовался
поэт: отец его часто проявлял крайнюю скупость (хотя вообще и был крайне
нерасчетлив) по отношению к сыновьям. "Скупой рыцарь" - полная драма, с
развитием характеров и катастрофой; по задаче это - глубокое
психологическое исследование, проникнутое гуманной идеей пробуждения
"милости к падшим"; искалечившая сильную душу барона страсть, развившаяся
на почве пессимизма и честолюбия, делает его страдальцем, - и страдание
примиряет с ним. Пьеса "Моцарт и Сальери" в рукописи была озаглавлена
"Зависть" и основана на анекдоте об отношениях двух композиторов. Здесь
тоже решается трудный психологический вопрос об источнике и развитии низкой
страсти в сильной душе; попутно в живых образах устанавливается различие
между гением и талантом. "Пир во время чумы" - ряд сцен, действительно
переведенных с английского (из пьесы Джона Вильсона "The City of the
Plague", вышедшей в 1816 году); но песня Мери и песня президента, лучшие
места пьесы, сочинены Пушкиным. Четыре сцены, составляющие "Каменного
гостя", образуют полную драму, изображающую героя народных преданий,
испанского Фауста, с большей глубиной и человечностью, нежели у
предшественников Пушкина (пособиями для него служили Мольер и Да-Понте).
Поэт воспользовался только типом Лепорелло и развязкой: все остальное - его
собственное создание, чудное по жизненности лиц и положений (характеристику
см. у Белинского). "Около 30 мелких стихотворений", написанных или
отделанных в Болдине, представляют поразительное разнообразие по форме,
темам и настроению поэта. Господствующий тон - бодрый, жизнерадостный (даже
в элегии "Безумных лет..."); даже малосимпатичные поводы вдохновляют поэта
к прекрасным пьесам (личная полемика Булгарина - в "Моей родословной").
Рядом с этим обрабатываются мотивы, ничего общего с моментом не имеющие
("Поэту", "Стамбул", "Вельможе" и пр.), иногда глубоко печальные (например
"Шалость"). "Повести Белкина" (вместе с "Летописью села Горохина") - важный
шаг в литературной карьере Пушкина. Он с ранней юности высоко ценил не
только В. Скотта, но и Филдинга и Стерна. Приглядываясь теперь к ходу
европейской словесности, он предугадал скорое торжество нравоописательной
повести и романа и решил испытать свои силы, пробуя разные тоны, но всегда
оставаясь реалистом, убежденным противником романтических повестей-поэм в
стиле Бестужева-Марлинского. Он очень дорожил успехом "повестей", но скрыл
свое имя, прося, однако, шепнуть его Смирдину [pic], чтоб он шепнул
покупателям. Критика встретила их крайне враждебно (даже и позднее
Белинский не придавал им значения), но они раскупались и читались с
удовольствием, несмотря на небрежность отделки, и Пушкин, больше доверявший
публике, нежели критике, счел опыт удавшимся. По возвращении в Москву
Пушкин "сладил с тещей" и новый 1831 год встретил в очень бодром состоянии
духа; даже "Борис Годунов" некоторое время радовал его своим успехом. 19
января он получил известие о смерти Дельвига; "Постараемся быть живы", -
пишет он Плетневу, и как будто скоро примиряется с печальной необходимостью
- но вдова и братья его покойного товарища навсегда остаются предметом его
деятельной заботливости. 18 февраля произошла свадьба Пушкина. "Я женат и
счастлив", - пишет он Плетневу 24 февраля. "Одно желание мое, чтобы ничего
в жизни моей не изменялось; лучшего не дождусь. Это состояние для меня так
ново, что, кажется, и я переродился". К этому периоду московской жизни
Пушкина относится его сближение с наиболее серьезным из его литературных
врагов, Надеждиным, в "Телескопе" которого за этот год Пушкин поместил две
полемические статьи: "Торжество дружбы" и "Несколько слов о мизинце г.
Булгарина", за подписью Феофилакта Косичкина (он начал прибегать к прозе,
вместо эпиграмм, еще с 1829 года и с большей систематичностью и крайним
увлечением продолжал это в "Литературной Газете" Дельвига): эти статьи -
верх ядовитого остроумия, редкое соединение тонкой и злой иронии с резкой
хлесткостью. Согласно заранее начертанному плану (в котором не последнюю
роль играло желание быть подальше от тещи), Пушкин в мае едет в Санкт-
Петербург, откуда немедленно переселяется на дачу в Царское Село. Там
Пушкин оставался безвыездно до конца октября, отделенный от Петербурга
холерой и карантинами, но в обществе Жуковского. Несмотря на плохое
состояние своих финансовых дел (о которых теперь Пушкин заботится гораздо
больше, чем прежде), поэт продолжает быть в радостном настроении, что очень
благоприятно отражается на его творчестве. Видясь почти ежедневно с
Жуковским (третьим в их беседе часто бывал юный Гоголь, только что
введенный в их общество, но принятый по-братски), - Пушкин вступил с ним,
некоторым образом, в соперничество на поприще обработки сказок: написал
"Сказку о царе Салтане" (сюжет который занимал его еще в Кишиневе) и
шутливую "Сказку о попе и о работнике его Балде" (рифмованной прозой,
наподобие подписей под лубочными картинками) - и ни для кого не было
сомнения, что он еще раз победил своего учителя яркостью и жизненностью
образов. Пушкин идет рука об руку с Жуковским (а через него - и с двором) в
своем отношении к политическому моменту, который переживала в то время
Россия. 2 августа написано "Клеветникам России", а 5 сентября -
"Бородинская годовщина" (и оба стихотворения напечатаны вместе со
стихотворениями Жуковского, особой брошюркой). Еще в июле Пушкин (очевидно,
поощренный к тому свыше) через графа Бенкендорфа выражает желание быть
полезным правительству изданием политического литературного журнала и
просит позволения работать в архивах, чтобы "исполнить давнишнее желание
написать историю Петра Великого и его наследников до Петра III". На первое
его предложение пока промолчали, а второе удовлетворили в большей мере,
нежели он мог надеяться; его приняли вновь на службу в коллегию иностранных
дел, с жалованием в 5000 руб., без обязательных занятий, но с правом
работать во всех архивах. Переехав в Петербург и по возможности устроившись
(у него еще оставались карточные долги от холостой жизни, а расходы, по его
словам, увеличились вдесятеро), Пушкин чрезвычайно энергично принялся за
работу в архивах, не оставляя и чисто литературных трудов. Посещая
разнообразные круги общества (начиная от самых высших, где жена его
блистала на балах), Пушкин имел возможность убедиться, что отечественная
литература стала возбуждать живой интерес даже в тех сферах, где прежде
игнорировали ее существование, и молодежь начинает смотреть на звание
литератора, как на нечто достойное зависти. Он проникался тем большим
желанием стать во главе влиятельного органа. Летом 1832 года старания его
увенчались успехом, и литературно-политическая газета была ему разрешена.
Чтобы пустить это дело в ход, он в сентябре ездил в Москву и там, вместе с
С.С. Уваровым , посетил Московский университет, где дружески беседовал со
своим прежним противником, профессором Каченовским [pic]. Там от Нащокина
Пушкин услыхал рассказ о неком Островском, который, вследствие притеснений
богатого соседа, лишился имения и сделался врагом общества; ему сейчас же
пришла идея сделать из этого роман, которым, по возвращении в Петербург, он
и занялся с таким увлечением, что невозможность осуществить план издания
газеты весьма слабо огорчила его. В 3 1/3 месяца роман был окончен и даже
снабжен выпиской из подлинного дела o неправедном отобрании имения у
законного владельца. Но, приближаясь к развязке (и продолжая в то же время
собирать по архивам материалы для истории Пугачевского бунта), Пушкин,
очевидн
| |  скачать работу |
A.C.Пушкин |
