Аграрные кризисы
ретей товарооборота между городом и
деревней. Трудности на этом пути были неизбежными (особенно в связи с
задачами индустриализации), но и преодолимыми, без насилия над
крестьянством.
В 20-х годах был действительно заметным подъем крестьянского
хозяйства, свидетельствуя о благотворных результатах национализации земли,
освобождения крестьян от помещичьего гнета и эксплуатации со стороны
крупного капитала, а также об эффективности новой экономической политики.
За три-четыре года крестьяне восстановили сельское хозяйство после
сильнейшей разрухи. Однако в 1925—1929 гг. производство зерна колебалось на
уровне чуть выше довоенного. Рост производства технических культур
продолжался, но был умеренным и неустойчивым. Словом, мелкое крестьянское
хозяйство отнюдь не исчерпало возможностей для развития. Но, конечно, они
были ограниченными с точки зрения потребностей страны, вступившей на путь
индустриализации.
Кризис хлебозаготовок в конце 1927 г. возник как результат рыночных
колебаний, а не как отражение кризиса сельскохозяйственного производства, а
тем более социального кризиса в деревне. Конечно, сокращение
государственных заготовок хлеба создавало угрозу планам промышленного
строительства, осложняло экономическое положение, обостряло социальные
конфликты и в городе, и в деревне. Обстановка к началу 1928 г. серьезно
осложнилась, требовала взвешенного подхода. Но сталинская группа, которая
только что добилась большинства в политическом руководстве, пошла на слом
нэпа и широкое применение чрезвычайных мер, то есть насилия над
крестьянством.
Трансформация политики всемерного развития кооперации во всех ее
формах в «курс на коллективизацию» началась в ходе хлебозаготовок и в
непосредственной связи с ними. Резко возрастают масштабы государственной
помощи колхозам — кредитование и снабжение машинами и орудиями, передача
лучших земель, налоговые льготы. Партийные, советские, кооперативные
организации развертывают активную пропаганду коллективного земледелия,
работу по практической организации колхозов. Однако начавшееся весной 1928
г. форсирование организации колхозов с течением времени становилось все
более откровенным и сильным. Руководители многих парторганизаций стали
брать своего рода «обязательства» по проведению коллективизации за «год-
полтора», к лету 1931 г. Но и эти «обязательства» были признаны
недостаточными. Разъяснительная и организационная работа в массах
подменялась грубым нажимом, угрозами, демагогическими обещаниями.
Раскулачивать стали не только кулаков, но и середняков— тех, кто еще не
хотел вступать в колхозы. Число раскулаченных во многих районах достигало
10—15 процентов крестьянских хозяйств, число «лишенцев» (лишенных
избирательных прав) — 15—20 процентов.
Сложным и противоречивым было отношение к коллективизации в первую
очередь среднего крестьянства. Условия его жизни и труда были весьма
нелегкими. Большинство середняков начинало понимать ограниченность
возможностей мелкого хозяйства. Но и переход к коллективным формам
хозяйствования означал для них коренную ломку привычного уклада жизни.
Неизбежными были поэтому их сомнения и колебания. Прежде чем решиться на
этот шаг, они хотели видеть практические, наглядные доказательства
преимуществ колхозов, получить возможность самим, без принуждения, в
соответствии со своими интересами строить новые формы жизни. Подобной
возможности они не имели.
Трудно определить численность раскулаченных хозяйств и пострадавших
при этом людей. Точные данные имеются лишь о численности семей, высланных в
отдаленные районы страны. К октябрю 1930 г. выселена 115231 семья, в 1931
г.— 265 795 семей. За два года, следовательно, была отправлена на Север, на
Урал, в Сибирь и Казахстан 381 тысяча семей Часть кулацких семей (200—250
тысяч) успела «самораскулачиться», то есть распродать или бросить свое
имущество и бежать в города или на стройки. В сумме получается около одного
миллиона — миллиона ста тысяч хозяйств, ликвидированных в ходе
раскулачивания.
Одной из самых запретных тем в истории советской деревни до самого
последнего времени являлся голод в зерновых районах страны, разразившийся в
1932—1933 гг. Однако только в условиях гласности историки получили
возможность обратиться к изучению этой трагедии. Первые же результаты
конкретно-исторического анализа показали, что голод, унесший столько
жизней, был самым страшным преступлением Сталина и его окружения.
В целом урожаи 1931 и 1932 гг. были лишь немного ниже средних
многолетних и сами по себе не грозили голодом. Беда пришла потому, что хлеб
принудительно и, по сути, «под метелку» изымался и в колхозах, и в
единоличных хозяйствах ради выполнения нереальных, произвольно
установленных сталинским руководством в 1930 г. (вопреки пятилетнему плану)
заданий индустриального развития.
Для закупки промышленного оборудования требовалась валюта. Получить ее
можно было лишь в обмен на хлеб. Между тем в мировой экономике разразился
кризис, цены на зерно резко упали. Однако сталинское руководство и не
подумало пересматривать установку на непосильный для страны индустриальный
«скачок». Вывоз хлеба за границу все возрастал. В 1930 г. было собрано 835
миллионов центнеров хлеба, что позволило экспортировать 48,4 миллиона
центнеров. В 1931 г. сбор составил намного меньше — 695 миллионов центнеров
хлеба, а на внешний рынок было вывезено больше зерна—51,8 миллиона
центнеров. У многих колхозников был изъят весь хлеб, включая семенной фонд.
Зимой 1932/33 г. в селах зерновых районов страны — на Украине, Северном
Кавказе, Нижней и Средней Волге, Южном Урале и в Казахстане — разразился
массовый голод. Имелись случаи вымирания целых селений.
Чрезвычайно трудно установить количество погибших в результате голода.
По объективным оценкам, число жертв голода составило 3 — 5 миллиона
человек.
Начало второй пятилетки было крайне тяжелым для сельского хозяйства.
Валовой сбор зерновых культур в 1933 и 1934 гг. в среднем составлял около
680 миллионов центнеров — самые низкие урожаи после 1921 г. Однако
государственные заготовки зерновых были крайне высокими — 233 миллиона
центнеров в 1933-м и 268 миллионов центнеров в 1934 г. Из-за насилия при
организации колхозов, установки на максимальное обобществление скота и
пережитого деревней голода было подорвано животноводство. Поголовье
крупного рогатого скота сократилось с 60,1 миллиона голов в 1928 г. до 33,5
миллиона в 1933 г., поголовье свиней — с 22 миллионов до 9,9 миллиона, овец
— с 97,3 миллиона до 32,9 миллиона (в 1934 г.), лошадей — с 32,1 миллиона
до 14,9 миллиона (в 1935 г.).
Восстановление сельскохозяйственного производства началось в 1935—1937
гг. Стали увеличиваться урожаи, возобновился рост поголовья скота,
улучшилась оплата труда. Сказывались результаты и технического
перевооружения сельского хозяйства.
К 1937 г. коллективизация завершилась. В стране насчитывалось 243,7
тысячи колхозов, объединявших 93 процента крестьянских хозяйств.
И наш и зарубежный опыт показал, что крупное коллективное хозяйство
открывает широкие возможности экономического и социального прогресса. Но
эти возможности реализуются в полной мере, когда крестьянин на деле
является хозяином — самостоятельным, инициативным, когда отношения строятся
на демократических началах. Именно к этому мы и стремимся сегодня.
1.4 Аграрный кризис в СССР конца 50-х годов
Сразу после смерти Сталина руководством страны была предпринята
попытка пересмотра аграрной политики.
Доклад Хрущева на сентябрьском Пленуме Центрального Комитета впервые
за 20 лет представлял собой реалистический анализ состояния советского
сельского хозяйства; он был далеко не исчерпывающим, но достаточно резким,
чтобы произвести колоссальное, сенсационное впечатление в СССР и за
рубежом. Нет сбалансированности, говорил Хрущев, между ростом страны и
положением в деревне; потребности населения не удовлетворяются; люди едят
мало и плохо; в ряде отраслей , как, например, в животноводстве, положение
хуже, чем до революции. По его данным 1928 году был наилучшим во всей
русской и советской истории.
Сентябрь 1953 год и сегодня обосновано считается поворотным моментом в
истории советской деревни: именно тогда сталинская политика была отставлена
и аграрные проблемы превратились в основной предмет забот правительства.
Все старые долги колхозов, так же как и личные долги крестьян, были
аннулированы, объем поставок в счет государственных закупок ограничен. Были
подняты цены, уплачиваемые государством по этим поставкам, причем по всем
сельскохозяйственным продуктам, а не только по тем , которые перечислил
Маленков Верховному Совету: в течение 1954 года они пересматривались
несколько раз и в конце концов были установлены по зерновым на уровне более
чем в 7 раз выше первоначального, по подсолнечнику и мясу - в 6 раз, по
шерсти и картофелю - в 3 раза выше. Возросли государственные
капиталовложения в сельское хозяйство; хотя они еще составляли малую часть
от необходимого уровня, но при учете предшествующего
| |  скачать работу |
Аграрные кризисы |
