Бортнянский Дмитрий Степанович
переписывал от руки все пьесы. Подарок был оценен. Ответный
шаг со стороны супругов был по-своему щедр. После весенних пасхальных
торжеств 30 апреля 1785 года Дмитрию Степановичу был пожалован первый в его
жизни, пока что не высокий, но все-таки чин - коллежского асессора, по
армейскому счету равнозначный майорскому
В 1786 году пишет оперу "Празднество сеньора, комедия с ариями и
балетом". Решено было взять за сюжет идиллическую встречу в небольшой
деревне прибывающего сюда владельца. Лето того же года выдалось дождливым.
Пришлось уменьшить количество забав и театральных представлений в
Павловском парке. Но успех "Празднества сеньора", игра актеров, а главное -
дивная музыка вызвали желание испробовать силы участников представления в
новой опере, более объемной и сложной. Мария Федоровна обратилась к
Лафермьеру с просьбой сочинить либретто. Уже в июле оно было готово. Тут же
была и написана музыка - Бортнянский не заставил долго себя ждать. Оперу
назвали "Сокол". Композитору пригодились и мотивы итальянской оперы
"Алкид", поставленной прежде в Модене.
Премьера "Сокола" состоялась вскоре - 11 октября 1786 года.
Декорации, как и музыка, имели успех. По совету автора "воспользоваться
видом Шале" - в них воспроизводился один из уголков Павловского парка. На
первый взгляд, легкая опера-буффа сродни появившейся спустя полвека
оперетке, обрамленная изящной мелодичной оправой, придававшей ей аромат
изысканного, но дорогого антиквариата. Постановка показала виртуозное
мастерство русского маэстро, выписавшего отдельные арии и балетные вставки
утонченно, скрупулезно и профессионально. Теплота музыки, ее
непринужденность, раскованность и даже игривость были легки для восприятия,
обладали естественной эмоциональной выразительностью, а законченность формы
сделала "Сокола" произведением поистине хрестоматийным. Из Гатчинского
театра опера перешла на сцену Павловского. А оттуда - на подмостки многих
усадебных театров того времени.
Ровно через год после "Сокола" в стенах увенчанного на крыше голубкой
Павловского театра прозвучала новая и последняя из "французских" опер
Бортнянского - "Сын-соперник, или Новая Стратоника". Это была, может быть,
единственная в своем роде опера-сериа, написанная русским композитором, где
одновременно заметны и многие элементы оперы-буффа.
Оперы были далеко не единственным приложением сил и дарования
Бортнянского. Вернувшись в Россию, он принялся с большой охотой и немалой
энергией за создание хоровых концертов.
Хоровой концерт был привычным жанром для последней четверти
екатерининского века. Исполнялся он в первую очередь в кульминационные,
главные моменты церковных служб. Но мог петься и на большом придворном
торжестве, во время важной церемонии. Бортнянский искал и находил синтез
основных хоровых форм, основанных на передовых достижениях европейской и
российской культуры. То была совершенно новая ступень в русской хоровой
музыке. Сделано же им было немало. Более 50 духовных хоровых концертов
говорят сами за себя. Писались они на протяжении трех десятилетий. Почти в
каждой строке его концертов узнаются и поныне мелодии народных песен. Тут и
известная "Вдоль по улице метелица метет", и легендарная в будущем
"Камаринская", и многие другие. Результат такого синтеза был поразителен.
Самые сведущие и изысканные знатоки европейской музыки, приезжие
композиторы бывали потрясены услышанными хорами Бортнянского. Берлиоз
писал: "Эти произведения отмечены редким мастерством в обращении с хоровыми
массами, дивным сочетанием оттенков, полнозвучностью гармоний и - что
совершенно удивительно - необычайно свободным расположением голосов".
В глубинной же России и не ведали, что "простое пение", присланное из
столицы в качестве образца для исполнения, написано придворным композитором
Дмитрием Бортнянским
Обаяние хоровой музыки Бортнянского — в ее возвышенной простоте и
сердечности. Однако, чем строже исполняется эта музыка, тем рельефнее
выявляются ее детали и тем более она выигрывает. Строгостью исполнения
отличался хор Капеллы, к чему немало располагал его состав, в котором
верхние голоса пелись мальчиками. Серебристый и звонкий тембр дискантов
сливался с глубокими, бархатистыми басами и мягкими тенорами и альтами. К
этому прибавлялась богатая динамика с плавными и свободными мазками от
тончайшего пианиссимо (которым до сих пор славится исполнительская традиция
Капеллы) до форте любой мощности.
Уже само звучание такого «инструмента» пленяло современников,
производило неизгладимое впечатление. Об Этом свидетельствует фрагмент из
мемуаров И. М. Долгорукого: «Граф Андрей Кириллович Разумовский, бывши
послом в Вене, имел своих певчих... Они учились в России у Бортнянского и у
превосходных мастеров в чужих землях. .. Дисканты еще слабы, недавно
набраны и требуют навыков, а прочие голоса образованы с наилучшим
искусством. .. Подлинно я давно не слыхал такой сладкой гармонии: какие
нежные голоса! Какая музыка! Какое выражение в лице каждого из них! Всякий
не только ноту берет и не голос возвышает: он в это время чувствует,
восхищается, восторг одушевляет все его черты». А исполнение музыки
Бортнянского под управлением автора представляло собой высочайшее
художественное явление, неоднократно воспетое в стихах. Имя «Орфей реки
Невы» Бортнянский получил еще в молодые свои годы. Если представить себе
хор Бортнянского в первозданных звуковых красках, то можно легко поверить
Г. Берлиозу, который, прослушав много лет спустя после смерти Бортнянского
(в 1847 г.) его концерт в исполнении хора Капеллы, испытал потрясение: «..
.Однажды, когда ее императорское высочество великая княгиня Лейхтенбергская
оказала мне честь, пригласив прослушать в Санкт-Петербургской дворцовой
церкви обедню, исполнявшуюся для меня, я имел возможность судить о той
изумительной уверенности, с какою эти предоставленные самим себе певчие
модулировали из одной тональности в другую; переходили от медленных темпов
к быстрым; неукоснительно соблюдали ансамбль даже при исполнении ритмически
свободных речитативов и псалмодии. Восемьдесят певчих, облаченных в
нарядные костюмы, располагались по обе стороны алтаря двумя равными по
составу хорами, лицом друг к другу. Задние ряды занимали басы, перед ними
находились тенора, а впереди теноров дети — альты и сопрано. Все они стояли
неподвижно с опущенными глазами, ожидая в полной тишине момента, когда им
надлежит начать. По совершенно незаметному для присутствующих знаку, без
сомнения, поданному кем-то из запевал, но без указания тона и темпа, они
начали петь один из обширнейших восьмиголосных концертов Бортнянского. В
этой гармонической ткани слышались такие переплетения голосов, которые
представлялись чем-то невероятным; слышались вздохи и какие-то
неопределенные нежные звуки, подобные звукам, которые могут пригрезиться;
время от времени раздавались интонации, по своей напряженности напоминающие
крик души, способный пронзить сердце и прервать спершееся дыхание в груди.
А вслед за тем все замирало в беспредельно-воздушном небесном decrescendo;
казалось, это хор ангелов, возносящихся от земли к небесам и исчезающих
постепенно в воздушных эмпиреях. К счастью, великая княгиня не
расспрашивала меня в этот день ни о чем, так как иначе я, по всей
вероятности, показался бы ей смешным, находясь в том состоянии, в которое я
впал к концу богослужения...» (Берлиоз, 323—324).
По отзывам современников, Бортнянский был чрезвычайно симпатичный
человек, строгий к службе, горячо преданный искусству, добрый и
снисходительный к людям.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЛЯ ХОРА
Самый плодотворный в жизни Бортнянского период приходится на 80-е — 90-е
годы. В этот период он написал большую часть своих хоровых сочинений.
Композитору приходилось не только сочинять, но и заниматься постоянной
исполнительской практикой, что было полезно, поскольку написанное им тут же
и распевалось. Он работал с хором Капеллы, руководил хором воспитанниц
Смольного института.
Хоровое творчество Бортнянского было выдающимся и самобытнейшим явлением
русской музыкальной культуры конца XVIII века, не имевшим аналога в
западноевропейском искусстве. Анализ стилистических особенностей его
произведений помогает не только раскрыть причины их жизненности, но в
некоторой степени шире раскрыть картину музыкальной жизни того времени.
Большая часть хоровых сочинений Бортнянского написана для обычного
четырехголосного состава. В связи с особо торжественными случаями
сочинялись двухорные произведения. Двухорное пение подразумевает не только
определенный исполнительский состав, но и своеобразный принцип музыкальной
композиции: хоры попеременно то перекликаются (так называемое антифонное
сопоставление), то объединяются (Несмотря на такую взаимозависимость
музыкальной формы и состава, изредка практиковались две редакции
(четырехголосная и двухорная) одного и того же сочин
| |  скачать работу |
Бортнянский Дмитрий Степанович |
