Есенин и революция
это
обстоятельство заставляет внимательно вглядеться а каждую букву тревожного
послания. Для сравнения почерка руки автора "До свиданья..." мы положили
рядом подлинный автограф Есенина "Гори, звезда моя, не падай..."
Я знаю, знаю.
Скоро, скоро.
Ни по моей, ни чьей вине
Под низким траурным забором
Лежать придется также мне.
Известно, каллиграфию поэта атестовывал Д. М. Зуев-Инсаров в своей
спекулятивной книжке “Почерк и личность" (М. 1929): "Предсмертное письмо
Есенина характерно выраженным центростремительным направлением строк, -
писал явно близкий к Лубянке спец, -что указывает на депрессивность и
подавленность состояния, в котором он находился в момент писания". Даже
беглого, внешнего взгляда на "До свиданья..." достаточно, чтобы не поверить
Зуеву-Инсарову. Он назойливо подгоняет свою трактовку почерка поэта под
официальную схему "есенинщины" и договаривается, например, до такого вывода
о "подопытном": "Сердечности в натуре мало" Комментарии излишни. Более
интересна указанная книжечка одним примечанием. Вот оно: "Исследование
почерка Есенина сделано мною за насколько дней до его трагического конца,
по просьбе ответственного редактора издательства "Современная Россия",
поэта Н. Савкина".
Николай Петрович Савкин - фигура любопытная, но, конечно, он интересует
нас не как жалкий стихотворец и редактор вычурной имажинистской “Гостиницы
для путешествующих в прекрасном", а как человек, часто мельтешивший вокруг
Есенина. В ноябре 1925-го он появлялся вместе с поэтом в Ленинграде и,
видно, тогда-то и обеспечил ГПУ образцами есенинского почерка. Известно:
поездка та была нервная, спешная, об истинной цели ее можно только
догадываться; прятавшийся от суда Есенин явно что-то затевал. Люди же с
Комиссаровской улицы в Ленинграде не дремали... Возможно, "имажинист"
сыграл здесь отведенную ему тайную роль, тем более Есенина он ненавидел.
Однажды поэт писал сестре: "Передай Савкину, что этих бездарностей я не
боюсь, что бы они не делали. Мышиными зубами горы не подточишь" В контексте
таких враждебных отношений интерес Савкина к почерку Есенина не может не
настораживать.
Почерковедческую экспертизу "До свиданья..." проводила (1992) криминалист
Ю. Н. Потбко (почему-то она не оставила в сопроводительном листке к
"есенинскому" автографу своей подписи). Вот ее заключение, перекликающееся
с "заключением" Зуева-Инсарова: "Этот текст исполнен Есениным Сергеем
Александровичем под влиянием необычных внутренних и внешних факторов,
"сбивающих" привычный процесс письма и носящих временный характер. В числе
таких факторов наиболее вероятными являются необычное психофизическое
состояние С. Есенина (волнение, алкогольное опьянение и др.) и
использование им пишущего прибора и красителя, обладающего плохими
расписывающими свойствами",
Принципиальный вопрос: кровью написано "До свиданья...” или нет? Кандидат
медицинских наук Т. В. Стегнова, как засвидетельствовал 15 июня 1992 года
(№ 2028) начальник Экспортно-криминалистического Центра (ЭКЦ) МВД России,
доктор химических наук И. П. Карлик, утверждает: - “Кровью”. Чьей? Ответа
нет. И почему Т. В. Стегнова проводила экспертизу одна? Миллионов людей
волнует более чем загадочная смерть русского поэта. Требуется объективное и
независимое научное исследование "До свиданья...”, а столь ответственное
дело поручают неизвестно кем назначенной "единице"... И разве нельзя было
определить группу крови и другие специальные показатели (например, резус-
фактор) "автографа" и сравнить их с признаками крови Есенина (он не раз
лежал в больницах Москвы и некоторых клиниках Европы и установить
идентичность или разнохарактерность соответствующих данных вполне
возможно). Впрочем, в застенках ГПУ крови всегда хватало...
Глава II
Русская земля предстает перед поэтом как печальный "покойный уголок",
"родина кроткая", "сторона ковыльной пущи". Весь мир для него окрашен в
светлые, радужные тона. Русский пахарь, русский крестьянин, еще совсем
недавно такой земной и мирный, превращается в отважного, гордого духом
богатыря — великана Отчаря, который держит на своих плечах "нецелованный
мир". Есенинский мужик — Отчарь наделен "силой Аники", его "могутные плечи
— что гранит-гора", он "несказанен и мудр", в речах его "синь и песня".
Есть в этом образе что-то от легендарных богатырских фигур русского
былинного эпоса. Отчарь заставляет вспомнить прежде всего былинный образ
богатыря-пахаря Микулы Селяниновича, которому была подвластна великая "тяга
земли", который играючи распахивал "чистое поле" своей чудо-сохой. "Отчарь"
— один из первых поэтических откликов Есенина па события Февральской
революции 1917 года. Это стихотворение было написано Есениным летом 1917
года во время пребывания в родном селе. В сентябре "Отчарь" печатает одна
из петроградских газет. В этом стихотворении, так же как в написанных
несколько ранее, в Петрограде, "Певущем зове" и "Октоихе", тема
революционного обновления страны раскрывается в образах, носящих чаще всего
космический, планетарный характер. Отсюда пророческий смысл этих
стихотворений, их ораторски-полемическая ритмическая структура.
Радуйтесь!
Земля предстала
Новой купели!
Догорели
Синие метели,
И земля потеряла
Жало.
В мужичьих яслях
Родилось пламя
К миру всего мира!
Так начинает Есенин свой "Певущий зов". В "Октоихе" этот стык "земного" с
космическим получает свое дальнейшее развитие:
Плечьми трясем мы небо,
Руками зыбим мрак
И в тощий колос хлеба
Вдыхаем звездный злак.
О Русь, о степь и ветры,
И ты, мой отчий дом!
На золотой повети
Гнездится вешний гром.
Овсом мы кормим бурю,
Молитвой поим дол,
И пашню голубую
Нам пашет разум-вол.
Осанна в вышних!
Холмы поют про рай.
И в том раю я вижу
Тебя, мой отчий край.
В "Октоихе", так же как в "Певущем зове" и "Отчаре", мифологические
образы и библейские легенды наполняются новым, революционно-бунтарским
содержанием. Они очень своеобразно переосмысливаются поэтом и
трансформируются в стихах в картины "мужицкого рая" па земле. В "Отчаре"
Есенин пытается поэтически более зримо представить этот новый мир:
Там голод и жажда
В корнях не поют,
Но зреет однаждный
Свет ангельских юрт.
Там с вызвоном блюда
Прохлада куста,
И рыжий Иуда
Целует Христа.
Но звон поцелуя
Деньгой не гремит,
И цепь Акатуя —
Тропа перед скит.
Там дряхлое время,
Бродя по лугам,
Все русское племя
Сзывает к столам.
И, славя отвагу
И гордый твой дух,
Сыченою брагой
Обносит их круг.
Эта образная "зашифрованность" будущего в "Отчаре" не случайна. Каким
конкретно будет новый мир, поэту трудно еще представить, но одно для него
очевидно,—что в нем должен царить свет разума и справедливости ("свет
ангельских юрт"): нужда и голод там будут исключены ("там голод и жажда в
корнях не поют"), там не будет разделения на богатых и бедных, будет одно
свободное "русское племя", невозможно будет там и любое предательство, даже
поцелуй "рыжего Иуды" "деньгой не громит". Он "целует Христа" искренне (по
библейской легенде, Иуда, одни из двенадцати апостолов Христа, предал
своего учителя за "тридцать сребреников"); будут все свободны, никто не
будет знать каторжных "цепей Акатуя" (на Акатуйский рудник при царе ссылали
людей на каторгу). Гражданский пафос этих стихотворений ("Отчаря",
"Октоиха" "Певущего зова") находит свое образное выражсние в романтической
мечте поэта о гармонии мира, обновлеияого революционной бурей: "Не губить
пришли мы в мире, а любить и верить!". Стремление к равенству, братству
людей — главное для поэта. И еще: уже февральские события порождают
совершенно иной социальный настрой в лирических стихах Есенина. Он радостно
приветствует приход нового дня свободы. Это свое душевное состояние он с
огромной поэтической силой выражает в прекрасном стихотворении "Разбуди
меня завтра рано...". С. Толстая-Есенина рассказывает, что "по словам
Есенина, это стихотворение явилось первым его откликом на Февральскую
революцию". С революционным обновлением России связывает Есенин теперь и
свою дальнейшую поэтическую судьбу:
Разбуди меня завтра рано,
О моя терпеливая мать!
Я пойду за дорожным курганом
Дорогого гостя встречать.
Я сегодня увидел в пуще
| |  скачать работу |
Есенин и революция |
