Есенин и революция
- таковы были впечатления Есенина тех лет. Они дополняются
воспоминаниями сестры поэта Александры Ксениной: "Помню наступивший голод.
Страшное время. Хлеб пекли с мякиной, лузгой, щавелем, крапивой, лебедой.
Не было соли, спичек, мыла, а об остальном уж и думать не приходилось... К
власти наряду с честными людьми пролезли "лабути", имеющие длинные руки.
Жилось этим людям совсем неплохо..." 1 июня 1924 г. Есенин пишет
"Возвращение на родину". Образ запустения, но уже не чеховско-бунинского, в
котором была поэзия, а какого-то надрывного, беспросветного, предвещающего
"конец всему", встречает нас в самом начале этой маленькой поэмы.
"Колокольня без креста", подгпиншпе кресты кладбища, кресты, которые —
образ гражданской войны! -- "как будто в рукопашной мертвецы, застыли с
распростертыми руками". Убогий быт разоренной годами -междоусобного раздора
- деревни, "календарный Ленин" вместо выброшенных сестрами комсомолками
икон, "Капитал" вместо Библии... Внук, не узнавший деда, еще один образ
символ - эпохи, еще одно страшное прозрение будущего. Как это контрастирует
с пушкинским: "внук... обо мне вспомянет"!..
Все стихотворение, собственно,- поэтическая параллель к пушкинскому
"Вновь я посетил...", правда, лишь тематически. И там, и тут - возвращение
на родину. Но каким же разным содержанием наполнено го и другое
возвращение! У Пушкина— полноценное бытие, которое не кончается даже
смертью, потому что во всем страстное ощущение связи времен, непрерывности
этого бытия. У Есенина, который в это время и своем творческом развитии
приходит к Пушкину, - ощущение распада времен, разрушения векового уклада,
разлома бытия.
Трагический итог всему этому поэт подводит в стихотворении тех же дней
"Русь советская":
Вот так страна!
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
И далее звучат чисто пушкинские мотивы утверждения свободы творчества,
независимости поэта,— разумеется, звучат по-есенипски обостренно-лично:
Приемлю вссе,
Как есть все принимаю.
Готов идти по выбитым следам.
Отдам всю душу октябрю и маю,
Но только лиры милой не отдам.
Какой страшный, трагический образ: "готов идти по выбитым следам"! Готов
отдать душу, жизнь, но только не лиру...За три года до Есенина о "тайной
свободе", воспетой вослед Пушкину, в условиях надвигающегося деспотизма
вспомнит Блок. В своей пушкинской речи "О назначении поэта" Блок предвидел,
что "надо пережить еще какие-то события", что уже "изыскиваются средствам
поставить преграды на пути этой "тайной свободы", замутить "бездонные
глубины духа", и предупреждал: "Пускай же остерегутся от худшей клички те
чиновники, которые собираются направлять поэзию по каким-то собственным
руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполпять ее
таинственное назначение."
Многое из того, что произошло в стране, предугадал Есенин. в своей лирике
лета 1924 г. и в поэме "Анна Онегина", задуманной тогда же. Поэма тесно
связана со всей лирикой Есенина, она вобрала в себя многие ее мотивы и
образы, Если же говорить о традициях, то в год окончания работы над поэмой
— 1925-й — Есенин писал: "В смысле формального развития теперь меня тянет
все больше к Пушкину". И пушкинская традиция, конечно же, присутствует в
поэме. Плодотворнее, думается, говорить о пушкинском начале в широком
смысле, на что, кстати, ссылался и сам Есенин в приведенном высказьжании.
Прежде всего это - народность. Есенин, пройдя через искушение изысканной
метафорой, пришел к такому пониманию искусства, которое определяется
верностью художника "простоте, добру, правде". Эти ориентиры выразились в
языке поэмы, точнее - во всем богатстве разговорной народной речи, что
бросается в глаза с первых строк. В поэме Есенина персонажи
"самовоспроизводятся" через речь и оттого сразу приобретают пластически
зримые черты живою лица. Речь каждого настолько индивидуальна, что нам
хорошо помнятся и возница, и мельник, и старуха, и Анна, н даже ее мать,
которая произносит всего одну фразу, но определяется в ней, и Прон, и
Лабутя, и, конечно же, сам главный герой. Именно здесь проявилась
неподдельная народность, которая нашла свое высшее воплощение у великих
предшественников Есенина - Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Некрасова.
Вспоминается и лермонтовский старый солдат ("Бородино"), и, наконец,
Некрасов, основу многих стихов которого составила разговорная речь русского
народа. Это все мы находим в поэме Есенина.
Печально, что в некоторых работах прошлых лет образ Анны рассматривался
слишком "приземление" и получал порой социологическое толкование. Так, один
из авторов даже называет ее "женой белогвардейца", хотя, как явствует из
самой поэмы, муж Анны погиб на фронте еще до октября 1917 г. С другой
стороны, хочется предостеречь и от чрезмерного увлечения поисками
прототипов героев, сведения всего богатства произведения к какой-то
конкретной биографической ситуации. Конечно, в поэме Есенина не могли не
отразиться моменты его биографии, но надо помнить, что прототип и
художественный образ всегда богаче; герой произведения живет и развивается
по законам данного произведения, т. е. по законам искусства, которые
тождественны жизни, отвечают жизненной правде, а не правде узкобиографи-
ческой. К примеру, прототипом Анны Снегиной называют помещицу Л. И. Кашину
— молодую, интересную, образованную женщину, которая после революции ни в
какие заграницы не уезжала, а работала в Москве переводчицей и
стенографисткой. Судьба распорядилась так, что Л.И.Кашина была похоронена в
1937 г. на одном кладбище с Есениным.
Но вернемся к поэме. То, что Анна Онегина оказалась вдали от Советской
России, это, конечно же, печальная закономерность, трагедия многих русских
людей того времени. Разлука с- Анной Снегиной в лирическом контексте поэмы
- это разлука поэта с юностью, разлука с самым чистым и святым, что бывает
у человека на заре жизни. Но - и это главное и поэме - все человечески
прекрасное, светлое и святое живет в герое, остается с ним навсегда - как
память, как "живая жизнь", как свет далекой звезды, указывающей путь в
ночи:
Далекие, милые были!…
Тот образ во мне не угас
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
Этот эпилог был очень важен для Есенина - поэта и человека: ведь это все
помогало ему жить, бороться в себе со своим "черным человеком", а также
выдерживать нечеловеческую борьбу с ненавистниками России и русского поэта.
Эпилог этот означает еще и то, что прошлое и настоящее для героя
взаимосвязаны; он как бы соединяет времена, подчеркивая их неделимость и
неотделимость от судеб родной земли, ощущаемой в конкретных и зримых
образах "малой родины", где прошли ранние годы жизни поэта и его героини.
Тема родины и тема времени в поэме тесно связаны. В узко-хронологическом
смысле эпическая основа поэмы такова: основная часть это рязанская земля
1917 г. в пятой главе — эскизный набросок судьбы одного из уголков большой
деревенской Руси периода страшных потрясений, свидетелем которых становится
поэт и герой "Анны Cнегиной" (действие в поэме кончается 1923 г.).
Разумеется, за судьбой одного из уголков русской земли угадывается судьба
страны и народа, но все это, повторяю, дано эскизно, хотя и с довольно
характерными поэтическими картинками. Для нас особый интерес представляет
не само изображение "эпических" событий, а отношение к ним поэта: ведь
поэма- то в первую очередь лирическая. Есенин в поэме высказывает, если так
можно выразиться, концепцию жизни свой взгляд на мир, на события, на то,
что остается неизменным и вечным. После строк о времени революции, когда
"чумазый сброд! Играл по дворам на роялях | Коровам тамбовский фокстроты,
следуют стихи иной тональности :
Шли годы
Газмашисто. пылко...
Удел хлебороба гас.
Есенин как бы провидел то время, когда удел хлебороба выльется в трагедию
1929 1933 гг. Но дело не только в провиденье поэта, а в том, что он был
свидетелем истоков трагедии русского крестьянства. Саркастически звучат в
поэме слова, которыми представители разных интеллектуальных слоев именовали
крестьянина:
Фефела! Кормилец! Касатик!
Владелец землей и скотом,
За пару измызганных "катек"
Он даст себя выдрать кнутом.
Сам Есенин не идеализирует русское крестьянство; он видит ею
неоднородность, видит в нем и мельника с его старухой, и возницу из начала
поэмы, и Прона, и Лабутю, и мужика, сжимающего от прибыли руки... При этом
нельзя забывать, что положительные начала, своеобразную основу жизни поэт
видит в трудовом крестьянстве, судьба которого является эпической основой
поэмы. Судьба эта печальна, как явствует из слов старухи мельничихи:
У нас здесь теперь неспокойно.
Испариной все зацнело.
Сплошные мужицкие войны —
Дерутся сел
| |  скачать работу |
Есенин и революция |
