Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Философские проблемы фантастики

той «ужасной женщины», от её  богов,
«от ада и от сатаны», «как исказилось лицо Амены,  изо  рта  побежало  синее
пламя; она бросилась на Амвросия и укусила его в  щёку».  Спасти  друзей  не
удалось, но от власти Амены он избавился.
      Как видим, А. К. Толстой и  А.  Ф.  Вельтман  попытались  мотивировать
поступки и душевные движения, исходя из архаических представлений.
      По-иному используется склонность к суевериям в фантастике конца XIX  –
начала  XX  века.  Ограниченность  реальных  знаний  в   смеси   с   ложными
представлениями, неумение, даже  нежелание  задумываться  над  последствиями
своих поступков и помышлений приводят к гибельному исходу Якова  Алексеевича
Саранина («Маленький человек» Ф. Сологуба). В центре рассказа  прозаическая,
бытовая идея. Саранин ищет средство, которое бы  помогло  жене  уменьшиться:
ему бы хотелось уничтожить досадную диспропорцию, существующую в  их  семье.
Но, кроме естественного стремления наладить  супружескую  жизнь,  им  движет
чувство зависти, обиды. Неизвестный, продающий ему нужный эликсир,–  это,  в
сущности,  его  двойник.  Ведь  зло  заложено  в   самом   Якове   Саранине.
Таинственный торговец возникает в тот момент, когда коварный умысел  созрел,
пытается предостеречь Саранина, но после воплощения задуманного –  исчезает…
Герой не внемлет предупреждениям, забывает  об  осторожности  –  и  чудесный
эликсир губит его же, уменьшая до микроскопических размеров.
      Сологуб не ограничивается рассказом об ошибке Саранина.  Он  развивает
свой  сюжет,  изображая,  как  меняется   отношение   окружающих   к   Якову
Алексеевичу. Если  в  ранней  фантастической  повести  герой,  попавший  под
влияние неведомых сил, испытывал отчуждение,  непонимание,  то  Саранин  уже
просто отторгается. Он даже не возбуждает сочувствия и жалости в своей  жене
Аглае. Некая предприимчивая  фирма  использует  всё  укорачивающегося  Якова
Саранина для рекламы своих  изделий,  выставляя  его  в  витрине,–  и  Аглая
соглашается отдать мужа «внаймы». В  конце  концов  Саранин  уменьшается  до
размеров, недоступных невооружённому глазу.  Он  не  умирает  –  он  как  бы
выпадает из жизни, не вызывая ни в ком ни сожаления, ни даже любопытства.
      Более традиционно, в духе  «фантастики  приключений»  и  романтической
фантастики  XIX  века,  написаны  «Звезда  Соломона»   А.   Куприна,   «Граф
Калиостро» А. Н. Толстого и «Агасфер» Вс.  Иванова.  Иван  Цвет  из  повести
«Звезда Соломона» волею случая приобретает  власть  над  миром,  каждое  его
желание  должно  исполниться,  ибо  он  нашёл  магическое  слово,   которому
подчиняются  духи  зла.  И  что  же?  Это  оказывается  для  него  тяжело  и
утомительно. Цвет не пожелал узнать тайн мироздания, но в  то  же  время  не
захотел  и  подчинить  себе  весь  мир.  Немножко  наивный,  чудаковатый   и
простодушный, Иван  тяготится  праздной  обеспеченной  жизнью.  Он  обладает
«чистым сердцем», которое безуспешно искал герой Одоевского. Но эта  чистота
сопряжена  с  неразвитостью,  с  суевериями  и  вряд  ли  была  бы  способна
удовлетворить  взыскательных   персонажей   «Косморамы».   Магическая   сила
доставляет Цвету одни только хлопоты.  Он  вынужден  контролировать  каждое,
даже мимолётное желание, чтобы случайно не наделать беды.  Например,  стоило
ему мысленно послать собеседника к чёрту – и тот  убрался  прямо  из  вагона
движущегося поезда. В другой раз, увидев рабочего на  куполе  колокольни,  у
него мелькнуло: «А что, если упадёт?» – и человек, действительно,  сорвался.
Только отчаянный крик  Ивана:  «Не  надо,  не  надо!»  позволил  несчастному
спастись. Ещё один случай – в цирке,  когда  в  аналогичной  ситуации  упала
акробатка.
      Возникает парадокс: полученная сила становится для Ивана Цвета  и  для
окружающих источником  неприятностей  и  беспокойства.  Он  может  управлять
миром, но не способен справиться с самим собой.  Как  и  герой  «Косморамы»,
Цвет готов избавиться от этого обременительного дара. Наконец,  ему  удаётся
обрести желанную свободу «такой понятной, простой  и  милой»  жизни  мелкого
чиновника. Прощаясь со своим «хозяином», чёрт удивляется, что  этот  «чистый
человек»  не   воспользовался   возможностями   создавшегося   положения   и
добровольно отказался от власти.
      В рецензии на «Звезду Соломона» критик Вячеслав  Полонский  писал:  «В
ней  так  искусно  и  увлекательно  перемешана  быль  с  небылицей,  явь   с
фантастикой, так  остро  и  выпукло  зарисованы  «странные  и  маловероятные
события» из жизни маленького чиновника, сведшего знакомство с  чёртом,–  что
можно с уверенностью  сказать:  «Каждое  желание»  (первоначальное  название
повести Куприна) станет  одной  из  самых  популярных  вещей  для  любителей
«таинственного», «загадочного», «неразгаданного».
      Встреча мелкого чиновника и чёрта –  сюжет  традиционный  для  русской
фантастики.  Но   если   Пушкин,   Бестужев,   Одоевский   показывали,   как
таинственная сила овладевает  человеком  и  подчиняет  его  себе,  то  герой
Куприна сам действует активно. Без желания Цвета  «нечисть»  бессильна,  она
подчиняется ему. Сюжетная схема  XIX  века  наполняется  новым  содержанием.
Куприн  не  даёт  ответа  на  вопросы,  которые  ставили  Пушкин  и   другие
романтики. Сама ситуация изменилась – и Куприн это показывает.
      Известным сюжетом воспользовался и А. Н. Толстой в «Графе  Калиостро»:
юноша влюбился в жену (более традиционно –  в  дочь)  чародея-чернокнижника.
При всей занимательности сюжетной интриги она всё же вторична, повторяет  во
многом «ходы» русских романтиков, особенно писавших о «безумных».
      Повествователь вроде бы совершенно не заботится  о  правдоподобии.  Но
именно потому, что он не  пытается  объяснить  чудо,  мотивировать  поступки
героев, их психологию,  читатель  как-то  сразу  принимает  условия  «игры»,
ненавязчиво, но настойчиво предлагаемые ему автором. Эти  условия  включают,
между прочим, и чуть-чуть наивное  представление  о  мире  как  о  застывшей
потенциальной  жизни,  которую  можно  разбудить.   Так   незаметно   «игра»
переходит в жизнь, и  не  новая  в  общем  история  об  ожившем  изображении
оказывается увлекательной и своеобразной.
      Не  столь  известна  широкому  читателю  легенда  об  Агасфере.  Но  в
литературе она разработана  (на  это  указывает  сам  Вс.  Иванов)  довольно
полно. Поэтому обращение к этой теме не дало бы желаемого эффекта,  если  бы
автор не сделал своего героя Илью Ильича не только действующим лицом,  но  и
победителем в борьбе с фантастической силой.
      Но если мы попробуем спросить – во имя чего ведётся эта борьба, что  –
кроме желания сохранить  или  устроить  свою  жизнь  –  воодушевляет  героев
произведений? – ответ найти будет трудно. Фантастика  в  этих  произведениях
становится самоценной, она – конечная цель. Другое дело рассказы  А.  Грина,
В. Брюсова, А. Платонова, Е. Зозули. Думается,  к  ним  применимы  слова  С.
Лема: «Странный феномен образует  только  внешнюю  оболочку  художественного
мира; ядро же его составляет вовсе не фантастическое  содержание».  Поэтому,
если применить классификацию С.  Лема  к  «конечной  фантастике»  мы  должны
отнести рассказы О. Сомова, М. Загоскина,  А.  Вельтмана,  к  другой  же  её
разновидности, «несущей сигнал»,– А. Погорельского, И. С. Тургенева,  А.  П.
Чехова.
      Так, внешней оболочкой служит фантастическая канва в рассказе А. Грина
«Ночью и днём». В первоначальном варианте он  назывался  точнее  –  «Больная
душа». Командир английского военного отряда, пробирающегося  через  джунгли,
по ночам перевоплощается в туземца и «мстит» завоевателям,  убивая  часовых.
Причём днём он не помнит того, что делал  ночью.  Никаких  объяснений  –  ни
рациональных, ни сверхъестественных – автор не предлагает.  Грин  пользуется
особым приёмом, который можно  назвать  «удвоением  фантастического»,  когда
разъяснение  первоначальной  тайны  само  оказывается  новой  загадкой   для
читателя и не находит разрешения в  рамках  рассказа.  Подчёркивая  алогизм,
разрыв  причинно-следственных  связей  в  поведении  майора  ночью  и  днём,
писатель  показывает,  что  двоемирие  в  конечном  счёте  разделяет  самого
человека, причём граница  проходит  между  различными  пластами  в  сознании
персонажа, чаще всего отчленяя «высокое» от пошлого.
      Нечто похожее происходит и с героиней рассказа В. Брюсова «В зеркале»,
которая ведёт смертельную борьбу со своим отражением, стремящимся  вытеснить
в хрупкий стеклянный мир своё настоящее «я», чтобы выбраться  из  зеркала  и
занять место человека. Происходит ли эта борьба в  действительности,  или  в
больном воображении женщины? Равно  возможно  и  то,  и  другое  объяснение…
Стороннему наблюдателю не отличить подлинного человека  от  «зазеркального».
А двойнику так легко потом разбить зеркало, в котором  заключён  его  вечный
враг… Здесь тоже налицо раздвоение  сознания.  Но  соотношение  реального  и
фантастического не изменяется.
      Брюсов противопоставляет героиню не всему окружающему миру, который не
понимает её, а самой себе. Безумие в данном случае – способ познания  своего
«я», борьба за него.
      К  жанру  утопии-предупреждения,  популярному  в  XX  веке,  относятся
рассказ А. Платонова «Пот
12345
скачать работу

Философские проблемы фантастики

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ