Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Георг Зиммель

 может отделить себя от объекта познания. Мы  "встроены"  в  природу
как
живые  существа,  но  в  процессе  познания  способны  отвлечься  от   наших
естественных
связей и потребностей, быть беспристрастными. В-четвертых, наше познающее
сознание - это одно, а познаваемый предмет - совсем другое.
      Все эти условия отсутствуют в социологии. Во-первых, здесь нет никаких
ощущений, которые шли бы непосредственно  от  предмета  -  общества.  Оно  -
незримо,
неосязаемо. Само существование общества как особой реальности,  подвергается

сомнению.  Социологический  "номинализм"  выводит  понятие  "общества"   как
целого из
суммы представлений отдельных людей, которые на основании своего опыта и в
соответствии со своими практическими задачами конструируют образ общества,
который потом "обобществляется". Во-вторых, не существует универсальных
априорных форм социального познания. В каждую конкретную эпоху люди  исходят
из
непреложных  для  них  представлений  о  правах,   свободах,   священном   и
преступном,
благородном и низком, об иерархии и функциях различных классов. Но  уже  при
жизни
следующего поколения эти незыблемые, казалось бы, представления могут быть
ниспровергнуты и осмеяны. В-третьих,  исследователь  общества  сам  является
его
членом  и  подвержен  всем  предрассудкам   и   влияниям   своего   времени.
Универсальному
естественнонаучному разуму соответствует в науке об обществе какой-то
культурно-исторический  тип  рациональности  -  способности  к   социальному
обобщению,
ориентированной  на  компромисс,  сочетание  в  единой  картине   реалий   и
символов,
разных, подчас противоположных, точек  зрения.  Более  того,  само  сознание
есть в
значительной своей  части  -  по  содержанию,  мотивации,  направленности  -
социальный
феномен,  элемент  общества.  Именно  через  сознание   и   целеустремленные
контакты
конституируется сеть взаимодействий, составляющих социальную систему.
Посредством языка, верований, информации, целостных  установок,  формируются
устои
общества, тогда как естественные -  возрастные,  половые,  пищевые,  стадные
формы
взаимодействия составляют лишь его природную основу.
      В-четвертых, естествознание - морально нейтрально. Никого не задевает,
скажем,
изучение спаривания у животных. Но человек засекречивает не только свои
естественные отправления, но и многие мотивы общественной деятельности и
общения. Властолюбие, славолюбие, корыстолюбие, всякого рода "комплексы
неполноценности"  редко  признаются   побудительными   силами   общественных
действий.
Социолог  ищет  такую  сущность,  такие  глубинные   интересы,   императивы,
тщательно
маскируемые, которые, будь они эксплицированы, вызвали бы у многих взрыв
негодования и сама социология оказалась  вы  "подрывной  наукой".  Чтобы  не
быть
таковой,  она  часто  становится  наукой  апологетической   и   обосновывает
действия
власти.
      Самые важные политические решения представляют собой тайну, вызывающую
жгучий интерес. Глубокая и  верная  истина  социологии  была  бы  раскрытием
тайны. И коль  скоро  такое  раскрытие  происходит,  социологическое  знание
становится частью
идеологии - господствующей или  революционной.  Фактически,  социология  все
время
колеблется между критикой и апологетикой, рискуя и в том, и в другом  случае

своей научной репутацией. Попытки же выстроить политически и морально
нейтральную социологию приводят к тому, что она  становится  неинтересной  и
никому
не  нужной.  Вот  некоторые   из   препятствий,   мешающих   конструированию
социологии как
науки.
      Осознавая их, Зиммель  предлагает  выстраивать  ее  не  как  науку  об
"обществе
вообще",  а  как  науку  о  типичных,  повторяющихся  социальных  ситуациях,
связях,
положениях,  которые  наблюдаются  во  многих  обществах.  Их  он   называет
"социальными
формами". Они подлежат оценке, моральному истолкованию - в соответствие с
историческим контекстом и ценностями исследователя.
      Социология возникает  из  практических  задач  управления,  социальной
работы,
образования, политической борьбы. И она может стать наукой, если поставит  в

центр своего внимания устойчивые формы общения, социального  взаимодействия,

которые  видны  уже  на  групповом  уровне.   Это,   например,   господство,
подчинение,
мода. Социальные формы можно наполнить широким политическим, моральным,
религиозным  содержанием.  Речь  идет  о   "чистых   формах   социализации",
определяемых
природой человека и характером социума. Они же являются и формами  познания,

аналогичными   формам   познания   Канта.   Социальные   формы   -   продукт
практического
взаимодействия  индивидов  и  связанного  с  ним  переживания  и   осознания
реальности.
Война, семейная жизнь, научное общение - вот  примеры  форм  взаимодействия.
Их
осознание включено в эти формы.
      Задача выделения главных форм социации очень увлекала Зиммеля.  Однако
решить ее удавалось лишь  в  простых  случаях.  Например,  Зиммель  отмечает
значение количества людей в группе с точки зрения возможных в ней  процессов
и состояний. Так "диада" может существовать в форме  соперничества,  вражды,
дружбы, господства и
подчинения. Но в "триаде" возможны более сложные комбинации. Два лица
соперничают. Третье, стоящее  ниже  по  уровню  развития,  чем  два  других,
может, тем
не менее, возглавить группу,  выполняя  посредническую  роль  и  представляя
группу в
обществе.  Чем  больше  группа,  тем  меньшую  роль   играют   интеллект   и
моральность, и
тем больше значение властных,  коммуникативных  качеств,  а  также  внешнего
облика
личности  -  в   процессе   завоевания   власти   и   социального   статуса.
Многочисленной
группой легче управлять одному  лицу.  Поэтому  большие  страны  тяготеют  к
монархии,
а малые - к демократии.
      Формы  непосредственно  связаны  с  процессами  изменения  социального
порядка,
социальной структуры. Но эти процессы неотрывны от "содержаний", то есть
переживаний, интересов, настроений.  Так,  процесс  расслоения  общества  на
элиту и
массы, на аристократов  и  простолюдинов,  связан  с  борьбой  материальных,
властных
интересов, которые, в свою очередь, обусловлены содержанием народного
менталитета и ценностями общества.
      Зиммель уподобляет формальную социологию - геометрии, изучающей  формы
и
отвлекающейся  от  содержания.  Другая  аналогия   -   грамматика,   которая
исследует
языковые конструкции безотносительно к смыслу высказываний. Третий пример  -

формальная логика. Логика, ведь, не только и даже не столько наука,  сколько

практическая форма организации  и  передачи  знаний  от  одного  человека  к
другому.
Она помогает защитить передаваемую информацию от искажений, не позволяет
превратить коммуникацию в известную игру, называемую "испорченный  телефон".

Однако  когда  человеческие  отношения  или  конкретный  разговор  стараются
всецело
подчинить  правилам  логики,  это  выглядит  так,  как  будто   весь   смысл
человеческого
общения сводится к передаче информации. Да и в самом познании  мы  постоянно
видим
присутствие  случайных  ассоциаций,  озарений,  интуиций,  которые  нарушают
логику.
Все это нужно принимать во внимание, если мы хотим понять сущность,  функции

социальных форм. Зиммель говорит, например, о  бюрократии  в  смысле  Вебера
как о
естественной,  нормальной,  эффективной  форме  управления   и   поддержания
порядка. Но
что  происходит,  когда  бюрократия  ожесточается  с   возрастанием   армии,
чиновников,
понижением  их  компетенции  или   проникновением   бюрократизма   в   такие
творческие
сферы как наука или искусство? В этих случаях бюрократия перестает быть
адекватной   формой   управления,   она   "отслаивается"   от    содержания,
деятельности и
превращается в помеху для развития группы.
      Чистые формы обнаруживаются лишь в редких случаях, поскольку  форма  и
содержание в обществе неизбежно переходят друг в друга.
      Что же представляют собой "формы" в переводе  на  обыденный  язык,  на
практический уровень сознания?
      Во-первых, это границы свободы, поставленные классовыми или сословными
рамками  жизни.  Во-вторых,  всеобщие  морально-правовые  нормы.  В-третьих,
способы общения  и  достижения  целей  в  коммуникации,  принятые  в  данном
обществе. В-четвертых, идеальные типы в веберовском смысле, служащие  как  в
науке, так и на бытовом уровне сознания для классификации, упорядочивания  и
понимания пестрого потока жизненных явлений.
      Так, имеется нечто общее в таких учреждениях, как Двор Людовика XIV,
Госдепартамент США, ЦК КПСС, Совет директоров промышленного треста. Все  это
-
представительные, властные, организующие центры, в которых сталкиваются,
согласовываются разные мнения, "лоббируются" интересы периферийных групп,
принимаются решения, складывается политическая линия. Сходны по форме:
политическая  партия,  воровская  банда,  религиозная  секта,   подростковая
группа,
научная школа. Что у них общего? Свой "климат мнений", "язык", внутренняя
структура лидерства  и  соподчинения,  наличие  "ортодоксии",  возникновение
время от
времени "ересей" и "расколов", борьба с отступниками, предателями,
инакомыслящими.
      Наконец, в-пятых, форма выступает  как  модель  поведения,  социальная
роль,  дискурс  (например,  отцовский,   начальнический,   пропагандистский,
исповедальный). Дискурс усваивается в процессе  научения  и  социализации  и
может обогащаться или
ослабевать и вырождаться в каждом последующем поколении. Но, как  бы  то  ни
было,
дискурс и роль - как формы - существенно влияют на содержание сознания,
трансформируют мысли и чувства личностей в определенном направлении.
Акцентируя   значение   социальных   форм,   З
12345След.
скачать работу

Георг Зиммель

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ