Георг Зиммель
ый анализ, интуиция и
социологическое воображение. Именно этот вид форм показывает специфику
социальной науки: вырастая из практических задач и наблюдений, она
поднимается
до сложной абстракции, и затем вновь трансформируется в практику.
Обрисованные Зиммелем социальные формы близки к формам художественным и
легко
могут быть иллюстрированы типами героев и сюжетами литературных
произведений.
Сближение социологии и художественной литературы - характерный симптом
перехода
от "позитивистской" социологии к культурологии.
5. Философия жизни и культуры.
В своей философии Зиммель опирается на идеи Гегеля, Шопенгауэра,
Ницше,
Бергсона, предвосхищает более поздние идеи экзистенциалистов, добавляя к
этому
свойственные ему самому психологизм и скептицизм. Категории, которые
наиболее
глубоко и содержательно определяют, по его мнению, Бытие, это Природа,
Жизнь,
Дух, Общество, Культура.
Жизнь - исходное, самое глубокое понятие. Она иррациональна,
самодостаточна,
способна мобилизовать и преобразовать любые природные объекты. Только через
нее
может актуализироваться дух. Жизнь - это непрерывный поток бытия. В ее
стремительном напоре различаются действительность и долженствование. Жизнь
стремится к должному, идеальному, к тому, что выше, значительней ее самой.
В каждый данный момент духовное содержание жизни противостоит ей как долг,
идеал, ценность, значение. Достигнув их, жизнь сбрасывает с себя
материальные,
идеальные и социальные оболочки, формы, которые служили ступенями на пути к
свободе, и утверждается в чистой духовности. Общество и культура
оказываются,
таким образом, продуктами и инструментами жизни, а животная витальность и
дух -
ее низшей и высшей сущностями. Такова общефилософская картина бытия по
Зиммелю.
Культура делится на объективную и субъективную. Первая есть продукт труда и
мысли многих поколений, которые жили и творили, не зная, во что, в конце
концов,
выльется суммарный результат их деятельности. Идеи, вещи, социальные нормы
приумножаются с каждой новой эпохой, сливаются друг с другом в силу
непонятного
для нас закона, стремясь к чему-то целостному. Объективная культура
вырастает
как бы по воле некоего Абсолютного Субъекта, который пользуется людьми как
временными "наемными рабочими" для реализации неведомых нам целей. Но
человек
имеет свои требования к культуре. Отдельный индивид усваивает знания,
нормы,
художественные образы для того, чтобы проявить и развить собственный
"кусочек"
природы, данный ему от рождения. Так возникает субъективная культура,
которая
оформляет, организует и гармонизирует личность изнутри, определяя место
всех ее
склонностей и дарований, давая простор каждому из них. В момент творчества
культурные явления соответствуют жизни, но, по мере ее обогащения и
утверждения
становятся ей чуждыми, даже враждебными. Примеров тому - множество:
астрономия,
служившая потребностям земледелия и мореплавания, начинает развиваться как
самостоятельная наука; социальные роли, лишаясь практического содержания,
становятся театральными персонажами; политическая и экономическая борьба
становится игрой; войны постепенно заменяются спортивными состязаниями;
любовь
принимает форму кокетства и т.д. Культурная форма воплощает некое
постоянство
бытия. Поток жизни сносит устаревшую форму и заменяет ее новой. Причем,
процесс
этот повторяется вновь и вновь. Жизнь, сама по себе, бесформенна, но
целесообразна. Культура - оформлена, но чередование ее форм не имеет цели
помимо
самой жизни.
Объективная культура впитывается жизнью, становясь культурой личности.
Она
является образовательным и воспитательным ресурсом человечества. Чем
богаче,
разнообразнее объективная культура, тем содержательней жизнь. Но рост
свободы и
образовательного потенциала культуры - лишь одна из видимых тенденций,
которая
по силе уступает другим, гораздо менее благоприятным. Среди них выделяется,
по
крайней мере, три: профессионализация, индивидуализация и массовизация.
Культура профессионализируется. Высшие уровни науки, техники, искусства,
политического управления становятся все менее доступны массам, требуют все
большей подготовки и соответствующих способностей. Профессионализация
отчуждает
людей друг от друга и делает их глухими и слепыми в отношении общего
движения
жизни.
Выбор жизненного пути индивидуализируется. Традиции, групповые
интересы, даже полученное уже образование и воспитание все менее сковывают
личность в ее
жизненном выборе. Это дает чувство надежды. Но вместе с нею усиливается
конфликт
объективной и субъективной культур. Личность, даже если она правильно
оценивает
свои возможности, осознает значимость общечеловеческих ценностей, все же
оказывается ничтожно малой величиной, все чаще становится игрушкой,
бумажным
корабликом, гонимым ветрами объективных стихий культуры: миграциями,
войнами,
революциями.
Наконец, усиливается массовость культуры. Культура из центров ее
производства,
расположенных преимущественно в США и Европе, стихийно распространяется в
виде
информации, книг, кинофильмов, моды, политических стереотипов и сознательно
насаждается властвующими элитами с целью сделать массы более послушными,
менее
сознательными. Образование и воспитание не защищены от массовой культуры.
Правильно выбрать свой путь, осознать свое призвание становится из-за этого
все
труднее. Человеку все реже удается достичь совпадения "центра" своей
личности с
центром объективной культуры и даже той ее части, которая избрана им в
качестве
своего удела (язык, конфессия, ремесло, круг общения, политическая партия и
т.п.).
Итог всех этих тенденций тот, что мир духа, вовлекая в себя человека,
обнаруживает множество автономных центров развития: религиозных,
философских,
этических, национальных. Человек не может жить, не собирая вокруг себя
единого
личностного центра. Однако входящие в него компоненты оказываются все более
автономными, фрагментарными, не согласующимися друг с другом. Личность
делается
калейдоскопической. Про человека можно сказать, что он - "ткач, который сам
не
знает, что ткет".
Таким образом, Зиммель присоединяет свой голос к критикам
"отчуждения", прежде всего, к Фейербаху и Марксу. Суть отчуждения в том,
что продукты творчества
отдельных индивидов, будучи объективизированы и включены в динамику
социальных
стихий, уже не контролируются ни личностью, ни каким-либо социальным
институтом.
Адепты религиозных и философско-политических учений столь далеко уходят от
своих
учителей, основоположников какой-либо доктрины, что ее основное ядро -
забывается, вытесняется, а второстепенные мотивы начинают доминировать.
Ядро -
дробится, из него вырастают вторичные идеологии, которые вступают в схватку
друг
с другом. Идеологии дробятся. Складывается мощный фрагментарный слой
объективной
культуры. В своей целостности она становится более мнимой, "виртуальной",
как
сказали бы мы в век Интернета. Системные построения, моделирующие культуру,
сколь бы они не были выверенными, оказываются далеко стоящими от жизни.
Жизнь не
хочет оформляться в систему, не поддается осмыслению в качестве таковой.
Эту
ситуацию можно выразить и по-другому: современный человек все менее ясно
понимает, где, в качестве кого и зачем он живет. Объективная культура
обогащается, а личность становится все менее просвещенной. Плюрализму,
расколотости объективной культуры соответствует расколотость личности,
релятивизм ценностей. Индивид как бы "растаскивается" в разные стороны
враждующими между собой потоками жизни. Продукты культурного творчества
становятся все более совершенными - благодаря развитию техники и тому, что
над
ними работает много рук и умов. Но овладеть ими становится все трудней.
Обогащение объективной культуры приводит к тому, что степень участия в ней
каждого индивида уменьшается. Все труднее становится понять целостность
культуры
и то, каким образом можно ею управлять. Даже развитие науки не столько
обнадеживает, сколько тревожит. Мы получаем больше знаний, но предвидеть их
воздействие на общество, на ход исторического процесса мы не можем.
Оказывается,
что лишь в самых примитивных формах наука и техника подчиняются волевому и
разумному контролю. В развитых формах они подчиняют себе человека. Эту
мысль
Зиммель развивает дальше в отношении языка, религии, морали, искусства.
Даже
религия - "эти крылья души, призванные вознести ее в мир духа" -
приобретает
собственную логику развития и вместо того, чтобы пробуждать дремлющий дух -
сковывает его.
В философии Зиммеля можно различить, по крайней мере, три аспекта:
этический,
философский и культурологический.
В этическом аспекте, наиболее популярном, связываемом обычно с
ницшеанством,
философия жизни выглядит, как призыв отождествить себя с жизнь, отбросив
все
искусственное, дав полную свободу ее творческому потоку. Здоровый жизненный
инстинкт направлен на рост, накопление, реализацию сил, возрастание
творческой
мощи.
Растительность, животный мир, физиологические инстинкты - это лишь
низшее
основание жизни, которая достигает апогея в человеке, одухотворенном и
обогащенном культурой. Величие целей, сила мысли, чистота сердечных
побуждений,
способность создавать прекрасное - вот в чем проявляется цвет жизни. "Этика
жизни" несовместима ни с благодушным гедонизмом, ни с самоотречен
| |  скачать работу |
Георг Зиммель |
