ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ
ет любить людей. Он, надевая маску человеколюбия, пытается
поставить себя на место человеколюбца-Творца. Якобы он бы создал более
справедливое устройство мира. Что же означает «бунт» на самом деле?
Существование зла в мире доказывает, что Бога нет. Христианство признает
грехопадение и верит в наступление Страшного Суда; Иван отрицает первое и
отвергает второе: он не желает возмездия за невинные страдания. В
христианстве все человечество грешно: все «зачаты в беззаконии и рождены в
грехах». Иван отрицает наличие первородного греха, считая, что человек
рождается невинным. Поэтому страдания детей несправедливы и Страшный Суд
бессмыслен. Ответственность за зло возлагается на Бога. Но злой Бог не есть
Бог, – что и требовалось доказать. Вся сила христианства и личности Христа,
победителя греха и смерти. Но если нет греха, то нет и искупления.
Диалектика неизбежно ведет атеиста к столкновению с Богочеловеком. Алеша,
подавленный аргументами Ивана, вынужденный разделить его «бунт»,
вспоминает, что «есть Существо, которое может все простить, все и вся и за
все, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за все»...
(1,296). Иван ждал этого «напоминания»; он знал, что все его доказательства
окажутся бессильными, если ему не удастся ниспровергнуть дело Христа.
6) «Легенда о Великом Инквизиторе»
Разрушив идею грехопадения и возмездия, атеист должен уничтожить и
идею искупления. В чем обвинить «Единого Безгрешного»? Богоборец, понимая
сложность борьбы, представляет вместо логических доводов религиозный миф,
действие которого происходит в Испании в XV веке. «Легенда о Великом
Инквизиторе» – величайшее создание, вершина творчества Достоевского.
Спаситель снова приходит на землю.
В Севилье в период разгула инквизиции, Он появляется среди толпы, и
люди узнают Его. Лучи света и силы текут из его очей, Он простирает руки,
благословляет, творит чудеса. Великий Инквизитор, «девяностолетний старик,
высокий и прямой, с иссохшим лицом и впалыми щеками» (1,300), приказывает
посадить его в тюрьму. Ночью он приходит к своему пленнику и начинает
говорить с ним. «Легенда» – монолог Великого Инквизитора. Христос остается
безмолвным. Взволнованная речь старика направлена против учения
Богочеловека. Обвиняя Его, он оправдывает себя, свое духовное
предательство. «Страшный и умный дух, дух самоуничижения и небытия» (1,
302) искушал Христа в пустыне, и Он отверг его. Инквизитор утверждает, что
искуситель был прав. «Ты хочешь идти в мир, – говорил он Христу, – и идешь
с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей
и в прирожденном бесчинстве своем, не могут и осмыслить, которого боятся
они и страшатся, ибо ничего и никогда не было для человека и для
человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой
нагой и раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за Тобой побежит
человечество, как стадо, благодарное и послушное...» (1, 303). Спаситель
отверг совет злого духа, потому что не пожелал хлебом купить послушание, не
пожелал отнять у людей свободу. Инквизитор пророчествует: во имя хлеба
земного восстанет на Христа дух земли, и человечество пойдет за ним; на
месте храма воздвигнется Вавилонская башня; но, промучавшись тысячу лет,
люди вернутся к римской церкви, «исправившей» дело Христа, принесут ей свою
свободу и скажут: «Лучше поработите нас, но накормите нас» (1, 304). Первое
искушение в пустыне – пророческий образ истории человечества; «хлебы» –
символ безбожного социализма; искушенью «страшного и умного духа» подпадает
не только современный социализм, но и римская церковь. Достоевский был
уверен, что католичество, рано или поздно, соединится с социализмом и
образует с ним единую Вавилонскую башню, царство Антихриста. Инквизитор
оправдывает измену Христу тем же мотивом, каким Иван оправдывал свое
богоборчество, – человеколюбием. По словам Инквизитора, Христос ошибся в
людях: «Люди малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики... Слабое, вечно
порочное и вечно неблагодарное людское племя... Ты судил о людях слишком
высоко, ибо, конечно, они невольники, хотя и созданы бунтовщиками...
Клянусь, человек слабее и ниже создан, чем Ты о нем думал... Он слаб и
подл» (1, 307). Так Христову учению о человеке противополагается учение
антихристово. Христос верил в образ Божий в человеке и преклонялся перед
его свободой; Инквизитор считает свободу проклятием этих жалких и
бессильных бунтовщиков и, чтобы осчастливить их, провозглашает рабство.
Лишь немногие избранные способны вместить завет Христа. Неужели же Он не
подумал о миллионах и десятках тысяч миллионов слабых, которые не в силах
предпочесть хлеб небесный хлебу земному?
Во имя этой же свободы человека Христос отверг и два других искушения
– чудом и земным царством; Он «не захотел поработить человека чудом и
жаждал свободной веры, а не чудесной» (1, 307). Инквизитор принял все три
предложения «умного духа». «Мы исправили подвиг Твой и основали его на
чуде, тайне и авторитете... Мы взяли меч кесаря, а взяв его, конечно,
отвергли Тебя и пошли за ним» (1, 309). Свобода приведет людей к взаимному
истреблению и антропофагии... Но наступит время, и слабосильные бунтовщики
приползут к тем, кто даст им хлеб и свяжет их бесчинную свободу. Инквизитор
рисует картину «детского счастья» порабощенного человечества: «Они будут
расслаблено трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут
слезоточивы, как у детей и женщин... Да, мы заставим их работать, но в
свободные от труда часы, мы устроим им жизнь, как детскую игру с детскими
песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех... И все
будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими...
Тихо умрут они, тихо угаснут во имя Твое, и за гробом обрящут лишь
смерть...» (1, 310, 311). Инквизитор умолкает; пленник безмолвен. «Старику
хотелось бы, чтобы тот сказал ему что-нибудь, хотя бы и горькое, страшное.
Но Он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его
бескровные, девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает. Что-
то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее и говорит
Ему: «Ступай и не приходи более. Не приходи вовсе... Никогда, никогда!» И
выпускает Его на «темные стогна града» (1, 314).
В чем же тайна Великого Инквизитора? Алеша догадывается: «Инквизитор
твой не верует в Бога, вот и весь его секрет». Иван охотно соглашается.
«Хотя бы и так! – отвечает он.– Наконец-то ты догадался. И, действительно,
так, действительно, только в этом и весь секрет...» (1, 313).
Символика «легенды» многопланова: на поверхности лежит обличении
«антихристова» начала римской церкви и современного социализма. Достоевский
был соблазнен фантастической идеей о том, что Вавилонская башня,
воздвигаемая безбожным социализмом, будет увенчана Римом. Но это
несправедливое и нехристианское осуждение католичества – только внешний
покров религиозного мифа. Под ним скрывается глубочайшее исследование
метафизического смысла свободы и власти.
Герой легенды Великий Инквизитор изображен с огромным искусством.
Старик кардинал – лицо величественное и трагическое. Он отдал свою жизнь на
самоотверженное служение Христу, на подвиг в пустыне – и вдруг на закате
дней потерял веру. «Неужели же не довольно хоть одного такого, чтобы вышла
трагедия?» (1,313) – спрашивает Иван. Действительно, потеря веры –
глубочайшая трагедия Инквизитора: не веря в Бога, он берет на себя ложь и
обман и принимает это страдание «из любви к людям». Автор пренебрегает
общедоступным оружием борьбы с атеизмом: он не изображает своего героя
злодеем и извергом. Инквизитор – аскет, мудрец и филантроп. В этой
концепции гениальное прозрение Достоевского. Антихрист выступает против
Христа во имя Христова завета любви к ближним. Он выдает себя за Его
ученика, за продолжателя его дела. Антихрист – лже-Христос, а не анти-
Христос.
Автор «Карамазовых» представляет богоборчество во всем его
демоническом величии: Инквизитор отвергает заповедь любви к Богу, но
становится фанатиком заповеди любви к ближнему. Его могучие духовные силы,
уходившие раньше на почитание Христа, обращаются теперь на служение
человечеству. Но безбожная любовь неминуемо обращается в ненависть. Потеряв
веру в Бога, Инквизитор должен утратить и веру в человека, потому что две
эти веры неразделимы. Отрицая бессмертие души, он отвергает духовную
природу человека. И сразу же человек превращается для него в жалкое, слабое
и подлое существо, история человечества – в бессмысленное нагромождение
бедствий, злодейств и страданий. Если человек – только земная тварь, то
судьба его – действительно «дьяволов водевиль»; если люди «за гробом
обрящут только смерть», то воистину они «недоделанные, пробные существа,
созданные в насмешку» (1, 311). Тогда для филантроп
| |  скачать работу |
ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ |
