История как предмет философского исследования
жение извечное
стремление людей к социальной справедливости. В тех или иных формах
социалистическая идея живет и сегодня. К тому же капитализм едва ли можно
считать последней ступенью в развитии человечества.
Хорошо известно, что марксизм много раз подвергался запрету, но ни
это подорвало его учение. Сокрушительный удар нанесла догматизация.
Зачинатели марксистской традиции подходили к теории как к живому учению,
которое, вырастая из объективного анализа самих событий, непрерывно
развивается и обогащается в соответствии с новым историческим опытом.
Многие десятилетия марксистские идеи проповедовались и внедрялись в
нашей стране так, будто весь мир, вся практика находились в неподвижном
состоянии. По существу, на протяжении многих лет теория находилась в
застывшем виде. Отсюда неизбежно образовался разрыв между живой
действительностью и догмами, которые не отражают новых экономических и
социальных проблем и задач.
Во-вторых, сегодня вполне очевидно, что в самой теоретической
концепции было заложено много утопических идей. Так, исторический опыт
выявил крайнюю неэффективность экономического строя, базирующегося на одной
лишь государственной собственности, где все становится «ничейным» и
практически исчезают экономические стимулы и личный интерес к
высокопроизводительному труду и научно-техническому прогрессу.
Было бы упрощением приписывать марксизму абсолютную приверженность к
материальной стороне жизни общества. Если брать главную методологическую
направленность и сравнить, например, теорию и метод Макса Вебер или
философскую концепцию Н. Бердяева с походом, предложенным К. Марксом, то
можно увидеть существенную разницу в теоретических акцентах. Последний
более углубленно анализировал объективную сторону исторического процесса,
Вебер и Бердяев же делали упор на его субъективных аспектах, всячески
подчеркивая, что экономическая жизнь общества имеет духовный базис,
духовную основу. Сегодня, по-видимому, речь должна идти не столько о
противопоставлении двух подходов, сколько об их дополнении друг друга.
Марксисты полагали, что с революционным преобразованием форм
собственности и общественных отношений быстро изменятся общественное и
индивидуальное сознание людей. Но историческая практика опровергла
предположение жестко однозначной связи между ними. Экономический
детерминизм в подходе к человеку обнаружил свою явную ограниченность.
Нельзя решить проблему без учета процессов, определяющих жизнедеятельность
людей.
Но дело не только в теоретических ошибках. Были провозглашены лозунги
демократических свобод, но при неэффективной экономике эти лозунги могли в
лучшем случае лишь декламироваться. Реализовать на практике их было
невозможно, так как при внутренне не стимулирующей экономике общественная,
да и сама экономическая жизнь не могла функционировать без насилия,
политического и идеологического принуждения. Это главное обстоятельство
объективного характера наряду с многими субъективными причинами привело к
антигуманному режиму.
Всё это остро поставило вопрос о научном содержании марксистской
концепции и её использовании в исторической науке, о расширении
методологической базы исторических исследований. По другому и быть не
могло, так как опыт прошлого с его социальными и духовными приобретениями и
утратами свидетельствует о том, что при объективном отражении и познании
изменяющихся человека и мира историческая наука не может замыкаться в
рамках лишь одного какого-либо учения или методологии.
Принимая по внимание естественную ограниченность любой научной теории
и методологии, очень важно в исторических исследованиях опираться на весь
накопленный арсенал общественной и исторической мысли, использовать
различные направления, подходы и методы как общепризнанные, так и не
получившие пока широкого распространения. Попытки излишне универсализовать
любую, даже в целом верную научную методологию, искусственно подогнать под
выявленные его типовые явления конкретного процесса и события во всех
регионах и странах мира приводят только к игнорированию существующих
особенностей развития народов, к искажению исторической действительности в
целом.
Вместе с тем нельзя полностью отказаться от марксизма, выбрать вместе
с утопическими идеями, отжившими положениями и научные его приобретения.
Вряд ли надо совсем обходить вниманием его позитивного наследия, вобравшего
в себя многие научные достижения своего и предшествующего времени. Вообще
чем скорее историческая наука выйдет из зоны политических пристрастий, тем
шире будут возможности для объективного анализа.
Действительно, историческая наука, видимо, не сможет отказаться от
многих методологических положений марксова анализа. Какая-то рациональная
часть марксистского наследия, несомненно, будет включаться и дальше в
научный оборот, поскольку уже использовалась в качестве основы для
различных научных концепций. В арсенале исторической науки останутся
материалистическое понимание истории, огромный фактический материал и
обобщающие выводы основателей марксистской традиции о природе и структуре
капиталистического строя на ранней ступени его развития. Для военной
истории не потеряли значения теоретические положения о сущности и
происхождении войн, природе насилия, об общих принципах организации
вооруженной защиты государства, интерпретация многих конкретных военных
событий.
Разумеется, процесс современного развития цивилизации не вписывается
в привычные марксистские представления о классическом до- и индустриальном
обществе, о его жестком делении на противоположные враждующие классы, о
полярном противостоянии труда и капитала, непримиримой конфронтации
общественных систем. Вместе с тем. При анализе исторических событий не
обойтись без изучения интересов действующих классов, других макро и
микросоциальных групп людей как реальных участников исторического действия.
Безусловно, история не сводится к классовой борьбе, но невозможно не
учитывать и влияние классовых интересов и противоречий на многие события,
происходящие в обществе.
Повышенного внимания исследователей требуют духовный мир народа и
человека, нравственность и культура личности, выявление индивидуальных
особенностей людей, изучение социальной психологии различных общественных
групп и движений, оказывающих влияние на развитие общества. А значит
остаются актуальными и теоретические разработки И.М. Карамзина, В.О.
Ключевского, С.М. Соловьева, Н.А. Бердяева и других русских писателей,
философов и историков, обогативших историческое познание. В условиях
свободного доступа к их произведениям широкие круги общественности,
интересующиеся историей, получили возможность шире и с различных позиций
взглянуть на события минувших времен.
Но в критическом переосмыслении нуждаются не только марксистские
теоретические представления. Так же следует подходить к взглядам русской
религиозно-идеалистической школы, отечественной либерально-демократической
традиции в интерпретации истории. Например, не отрицая полностью тезиса
Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева и М.П. Погодина о самостоятельной роли
самодержавия в русской истории, видимо, нельзя всецело соглашаться с их
отношением к народу как слепой силе, которой руководит государство,
рассматривать народные массы лишь как пассивный объект истории и тем самым
игнорировать, например, положения Томаса Мюнцера, А. Радищева и Н.
Чернышевского о революционном характере развития естественноисторического
процесса.
В исторической науке нет единого мнения в оценке революционного и
реформистского, эволюционного пути развития общества. И, Видимо, никогда не
будет, поскольку даже через несколько веков неоднозначно толкуется значение
Английской революции и Великой французской революции. Поэтому необходимо
учитывать все доводы «за» и «против», нельзя вставать лишь на одну точку
зрения в трактовке движущих сил общественного развития.
С одной стороны, исторически не оправдан безальтернативный подход,
культ неизбежности революционного, насильственного ниспровержения
капиталистического строя, обязательности установления диктатуры
пролетариата. Эти установки, отражая в основном ситуацию и условия XIX
столетия и начала XX века, выглядят сегодня иначе, если учитывать
последующую трансформацию и возможности капитализма в условиях научно-
технического прогресса, его адаптацию к изменившимся социально-
экономическим реалиям.
С другой стороны, реальный ход истории, опыт буржуазно-
демократических революций не позволяет согласиться с односторонним взглядом
современных последователей А. Токвиля и И.Тэна, подчеркивающих только
разрушительный характер революций, полностью отрицавших их позитивную,
созидательную роль в развитии общества. Революция в отличие от заговора не
может свершиться, если она не вызвана объективными причинами, глубокими
общественными потребностями, в том числе социально-психологическими.
Понятно, что эволюционный, реформистский путь предпочтительнее, так
как не сопровождается открытым насилием, многочисленными жертвами,
трагедией целых поколений. Но порою динамика объективных процессов,
быстрота вызревания новых потребностей развития общества, обост
| |  скачать работу |
История как предмет философского исследования |
