К.П. Брюллов – портретист
ешительнее
стал он отстаивать право искусства на приобщение к жизни. Иным становилось
для ищущего художника содержание прекрасного. Он видел его в полноте
жизненных ощущений, в непосредственности человеческих эмоций, в радостном
приятии мира. Брюллов отважился нарушить границы старых эстетических
законов и стал искать изящное в простом и повседневном. Вот почему новая
картина Брюллова послужила причиной разрыва его с Обществом поощрения
художников. Поэтическое чувство, которым было объято сердце художника,
оберегало замысел от прозаизма и обыденности.
В картине «Итальянка, собирающая виноград» Брюллов развил намеченную в
«Полдне» тему радости труда, наполняющего человека чувством бодрости и
оптимизма. Вновь воспевает он жизнелюбивый и веселый характер итальянских
девушек из народа, радостно приемлющих жизнь. Задорно, игриво устремила
свой взор на зрителя лежащая на ступенях дома темноволосая молодая
итальянка, беззаботно положившая голову на большой зеленый арбуз. Высоко в
руках она держит бубен, готовая вот-вот покинуть свое ложе, чтобы
закружиться в веселом танце. Изогнув гибкий стан, привстала на кончики
пальцев ее подруга, как будто не для того, чтобы сорвать созревшую гроздь
винограда, а чтобы принять участие в вакхической пляске.
Ранние работы художника — «Сцена на пороге храма» (1827), «Исповедь
итальянки» (1827—1830) и др.—повторяют в новых вариантах знакомые по
картинам этих лет изображения религиозных обычаев итальянского народа или
его веселый досуг, наступивший после трудовых будней («Праздник сбора
винограда», 1827). Основная, доминирующая тема Брюллова — семейное счастье
простых людей Италии. Брюллов показал различные оттенки переживания молодой
матери. То итальянка с нежностью рассматривает сшитую для будущего ребенка
рубашку — «Итальянка, ожидающая ребенка» (1831), то наслаждается семейным
покоем, любуясь на своего пухлого младенца— «Семья итальянца» (1830),
«Итальянка с ребенком у окна» (1831), «Ребенок, кормящий виноградом ослика»
(1830—1833) и др., то ночью вскакивает с постели, чтобы покачать плачущее
дитя—«Итальянка, просыпающаяся от плача ребенка» (сепия, 1831).
Одной из обязанностей русских пенсионеров, направленных в Италию, было
копирование старых мастеров, чему Академия придавала большое значение.
Лучшие копии, сделанные в Италии пенсионерами, служили образцом для ее
воспитанников. «Можно представить себе,—писали в «Отечественных записках» о
копиях с Рафаэля,—каким важным пособием послужит природному дарованию его
(художника.— Э. А.) изучение единственного артиста по колориту, рисунку и
самому сочинению».
Не сразу решился Брюллов приступить к копированию. Он доказывал
Общества что созданием одной «строгой картины» можно принести больше
пользы, нежели несколькими копиями, требующими затраты большого времени. Но
был вынужден подчиниться установившимся академическим традициям, оставив
все же за собой право личного выбора. Долго колебался Брюллов, не зная, на
каком произведении Рафаэля остановить свое внимание.
Первоначально Брюллов решил копировать «Мадонну Фолиньо», находившуюся
в Ватикане. Но затем изменил свое решение, предпочтя ей «Афинскую школу».
Его привлекало в фреске Рафаэля величие идеи, воплощенной в монументальном
полотне, сложность многофигурной композиции, разнообразие человеческих
характеристик. В копировании произведения Рафаэля он увидел возможность
постигнуть мастерство построения картины, включающей наряду с образами
людей мотивы пейзажа, архитектуры и скульптуры.
В своей копии Брюллов добился необыкновенной схожести, передавая не
только особенности замечательного рисунка Рафаэля, но соблюдая и тона
потемневшего от времени колорита. Чтобы достигнуть тождества с оригиналом,
художник использовал особый прием. Он заключался в том, что Брюллов
применил более светлую палитру, рассчитывая на то, что краски со временем
«пожухнут». Высокие достоинства брюлловской копии признал Стендаль, отметив
ее в своей книге «Путешествие по Риму». «Мы сразу схватили все оттенки лиц
на этой картине,— писал он,— благодаря копии одного русского художника..
блестящие краски этой копии были для нас как бы прекрасным комментарием, с
которым мы полностью поняли текст старого мастера».
Так в осуществлении многообразных творческих замыслов проходили первые
годы самостоятельного творческого пути художника.
Портрет 1820-х и первой половины 1830-х годов
Какие бы темы ни волновали Брюллова— портрету он отдавал лучшие минуты
своего вдохновения. Продолжая традиции русских художников с их обостренным
вниманием к духовной жизни человека, Брюллов сказал в области портрета
новое слово. Как истинный новатор, он отважился преступить границы, за
которыми по устоявшимся понятиям начиналась область исторического
живописца, жанриста или пейзажиста. Эта особенность портретной деятельности
художника была обусловлена не одним лишь желанием обогатить композиционный
замысел дополнительными мотивами, а стремлением приобщить искусство
портрета к живой действительности. Брюллов счел возможным вторгаться в тот
мир человеческих страстей и порывов, который ранее считался уделом лишь
героев исторических картин. Он желал воссоздать в портрете
непосредственность и конкретность живых связей человека с окружающей
средой, что казалось в его время задачей только жанриста.
Поставленные Брюлловым проблемы усложняли и обогащали содержание
портрета. Но не сразу пришел он к достижению своей цели. Первый период
работы Брюллова, совпавший с пребыванием в Италии, отличался разобщением
этих задач. Содержанием портретов художника служили различные аспекты
образа человека, как и разные связи его с окружающей жизнью. Естественно,
что портреты молодого Брюллова делились на обособленные виды: интимно-
камерный, жанрово-бытовой и парадно-репрезентативный. К их единству, при
сохранении специфичности форм портрета, художник пришел только по
возвращении в Россию, когда усилились в его творчестве реалистические
черты.
Если вначале Брюллов увлекался первыми двумя видами портрета, то затем,
начиная с 1828 года, его внимание все более и более стал привлекать
репрезентативно-парадный портрет.
В портретах, созданных в 1820-х годах, художник уже не ограничивается
теми скромными задачами, которые стояли перед ним в ранний петербургский
период. Душевный мир человека исчерпывался тогда лишь личными
переживаниями. Изображаемые теперь люди охвачены иными настроениями. Уже не
тихая сосредоточенность, задумчивый покой определяют образ человека, а его
воля, страстность, сознание своего права на жизнь. Эти идеи несла
художественная идеология романтиков. Важнейшей стороной эстетики романтизма
было требование прав «свободной личности». В это понятие романтики
вкладывали свои вольнолюбивые чаяния, протест против сословных ограничений,
признание высокого назначения человека. Романтики создали своп идеал
гордой, независимой личности, способной повести борьбу с противниками
свободы.
Героем романтиков был борец, носитель высоких дум, благородных
побуждений. Утверждая стихию чувств и страстей, романтики опровергали
рационализм и нормативизм классицистов. Их мятежная муза далека была от
элегического спокойствия сентиментализма, также культивировавшего чувства
человека.
Новые веяния сказались на портретных замыслах Брюллова.
Молодой художник пишет портреты своих соотечественников, побывавших в
Риме. или иностранцев, в основном причастных к миру искусства. В одном лишь
1824 году он создает портрет графа Д. П. Бутурлина, в доме которого в Риме
собирались художники, архитектора X. Ф. Мейера, впоследствии профессора
Петербургской Академии художеств, скульптора Т. Вагнера, с которым
встречался в мастерской Б. Торвальдсена, архитектора Л. Кленце, участника
строительства Эрмитажа, архитектора К. Тона и других.
Местонахождение многих из них неизвестно. Тем интереснее и значительнее
становится малоизвестный автопортрет Брюллова, находящийся и поныне в
Италии (Собрание донны Биче Титтони). Он дает представление не только о
внешнем облике молодого художника, но и о чувствах, владевших им в
начальный период пребывания в Италии.
Брюллов часто и охотно писал свои автопортреты. Страница за страницей,
они приоткрывают книгу жизни художника, позволяя заглянуть в мир его
сокровенных переживаний.
Автопортрет написан в Риме около 1823—1824 года, в один сеанс, в минуту
творческого озарения. Широкая, как бы размашистая кисть его создает
впечатление мгновенного восприятия. Использовав композицию оплечного
портрета, Брюллов привлекает внимание только к лицу с высоким лбом, глубоко
посаженными глазами и линией еще по-юношески пухлых губ. Непосредственность
изображения усиливают небрежно падающие на лоб и виски светлые пряди
вьющихся волос и по-домашнему открытый ворот белой рубашки. В облике
художника, точно прислушивающегося к внутреннему зову, ощущается тревога и
настороженность. Он изобличает человека с непокорной и пылкой душой.
Неспокоен при всей кокетливости позы с эффектно перекинутым через плечо
плащом и образ А. Н. Львова (
| |  скачать работу |
К.П. Брюллов – портретист |
