Культурно-бытовой облик учащихся начальной и средней школы XIX начала ХХ веков
ловеческих причин – утомленности жизнью и неудачной любви), были
отметки (9 случаев самоубийства и 20 покушений) и боязнь наказания со
стороны родителей за неуспеваемость и школьные проступки (8 учащихся из-за
этого покончили жизнь самоубийством, а 9 покушались)[325].
Но некоторые выпускники, наоборот, и через много лет вспоминали свою
учёбу с благодарностью, как, например, А. Галахов: «Что же, спрашивается,
вынесли мы с собою по окончании гимназического курса? Своя ноша не тянет,
говорится в пословице. Наша ноша не тяготила нас еще и потому, что она не
была велика ни объемом, ни весом. Мы основательно прошли Закон Божий и
русский язык, приобретя при этом значительный навык в литературном
изложении. Преподавание латинского языка ограничилось этимологией, чтением
истории Евтропия и нескольких биографий из Корнелия Непота; о переводах с
русского на латинский, о так называемых экстемпоралиях не было и помину.
Особенно жалели мы о наших скудных успехах в алгебре и геометрии, в чем
надобно винить неискусство учителя. Сведений по истории и географии
набралось немало, но они не представляли целостности и систематичности.
Новые языки остались для нас страной неведомою, которую пришлось нам
открывать впоследствии самим. Если прибегнуть к оценке наших успехов
сравнительно с современным образованием гимназистов, то справедливо будет
сказать, что мы едва ли выдержали бы экзамен в пятый класс нынешней
гимназии. Я исключаю греческий язык, который у нас не проходился, а ставлю
на вид только предметы, общие гимназическому курсу, как прежнему, так и
настоящему.[…] Но в то же время нельзя не заметить, что, при скудном
научном запасе, мы приобрели в гимназии то, чего и теперь можно не
приобретать: любознательность, охоту к чтению и самообразованию,
восполнявшие недостаток школьного учения, привычку к работе, желание и
способность быть полезными своим трудом. Вот те драгоценности, за которые
мы с благодарностью, с доброю памятью расставались с нашими
наставниками»[326].
Таким образом, учеба, имея для одних учащихся огромное, для других
ничтожное значение, составляла большую часть их жизни и быта, влияла на
формирование личности (и даже изредка могла толкать к суициду). Но кроме
учебы у школьников было и свободное время и различные виды отдыха.
5.4. Перемена. Свободное время
В такой напряженной учебной обстановке необходимо было время и для
отдыха. В первую очередь это была перемена.
«… во время… перемены между двумя уроками… обыкновенные учителя уходят
отдохнуть в особую комнату, а ученики всех возрастов пользуются несколькими
минутами свободы, чтобы размять свои члены после полуторачасового сидения в
классе… Коридор наполнялся толпой жаждущих движения и обращался в арену
гимнастических упражнений всякого рода. В эти моменты нашей школьной жизни
предоставлялась полная свобода жизненным силам детской натуры»[327]. Эти
освободившиеся на несколько минут жизненные силы могли представлять
страшное зрелище для нового, непривычного человека, как это случилось с Н.
Щаповым в первый день его в училище: «… Школьная перемена со своим гулом и
сотней мальчишек, бегающих, шныряющих, играющих, дерущихся, кричащих,
мечущихся по залу в разные стороны, как молекулы газов в сосуде, оглушила
меня»[328]. Но такая обстановка существовала не везде – старшим это было
просто не солидно: «В коридорах младших – беготня, возня, у старших гуляют
попарно, обнявшись за пояса, смеются, повторяют, а то и готовят на ходу
уроки»[329].
В большую перемену предоставлялось больше времени для отдыха.
«Большая перемена. Кто принёс с собой завтрак, спешит торопливо проживать
его, кто бежит вниз к торговке купить за 3 коп. булочку и насытится ею. Я…
не завтракал. Были ещё такие же, и мы или начинали возню, или же пробегали
к следующему уроку, что нужно»[330]. Уроки, домашние задания могли
готовиться только как раз в перемену, но чаще всего учащиеся занимались
менее практической деятельностью: «Когда начиналась «перемена», и мы
попарно входили в класс – младшие впереди, - выборный от класса дежурный
становился у дверей «сторожить», чтобы не зашёл внезапно директор или
гувернер – и полсотни мальчиков возились на свободе – пели солдатские
песни, «жали масло», дрались на кулачках, рисовали порнографические
изображения на досках и рассматривали порнографические картинки»[331].
Использовалось это время и для подкрепления детского организма после
долгого сидения в классах: «На большой перемене все выбегали во двор и в
сад, и я где-нибудь в уголку завтракал большим бутербродом, который клала
мне в тюленевый ранец няня – целую булку с вареньем или сальцесоном...
Иногда я делился завтраком с кем-нибудь из товарищей, если тот с завистью
посматривал на мою толстую булку»[332], при меньших возможностях другой
завтрак: «…остальные …занимались незатейливым завтраком: кто ел ломоть
хлеба, обильно посыпанный крупною солью, кто огурцы или зеленый лук, кто
печеные яйца и т.п.…»[333].
Но главное занятие учащихся в перемену были игры: «… «перемена» -
самое весёлое время в целом дне. Нас выпускали на огромный двор, где было
раздолье играть в казаки-разбойники, в городки, в лапту и чехарду… В дурную
погоду бегали и играли в огромном рекреационном зале…» [334]. А из игр были
наиболее популярны, естественно, драки: «… дрались, - драться на кулаках,
только не слишком больно, во время зимы нам разрешалось официально,
позволялось и летом, только без жалоб, позволялось и в течение класса,
особенно в сильные морозы»[335]. Вообще, замечаний о драках в школьных
воспоминаниях можно найти немало, ведь они характерны для любых детей, не
только учащихся. О драках пишет и А. Афанасьев: «В классы мы любили
собираться пораньше, задолго до начала уроков, и тут-то предавались
всевозможным шалостям и резвостям, которые продолжали в промежутках
классов, при перемене учителей. Тут в гимназическом саду или на заднем
дворе затевались у нас зимою снежки, а летом беготня и драка на кулачки. В
снежки мы играли так: класс выходил на класс, или несколько классов
соединялись и выступали против других классов, и победители долго гнали
побежденных, преследуя комками оледенелого снега; и те и другие часто
возвращались в классы с подбитыми и всегда раскрасневшимися лицами. На
кулачки дрались гимназисты несколько раз… с учениками уездного училища, с
которыми неизвестно почему, была давняя вражда. Неприязненно смотрели
гимназисты и на семинарию, и на кантонистов; но здесь до открытого боя не
доходило, а кончалось перебранкою и отдельными стычками»[336]. О том же
пишет и А. Рубец: «Во дворе нашего пансиона была одна большая липовая
аллея; направо и налево от аллеи находились большие площадки, на которых
дети играли в лапту, чехарду, бегали взапуски, играли в пятнашки и, ставши
по 5-6 человек в ряд, шли оживлённо натиском на таких же противников, и
завязывалась борьба»[337]. Драки эти могли принимать и страшные формы,
особенно в среде людей более низкого состояния, вроде той, в которой жил
Н.Лейкин: «Кнут носили при себе многие из учеников под жилетом в защиту от
учеников шведской школы, находившейся вблизи, и с которыми всегда
происходили драки, когда ученики распускались домой после классов […] А
драки происходили большие. Ученики ходили в синяках, с расцарапанными
лицами… Дрались кнутами, твердыми резиновыми мячиками на верёвках,
линейками, которые тогда были принадлежностью каждого ученика, ремнями от
штанов»[338].
Вообще игры имеют особенное значение в быту учащихся, в большинстве
своём детей. Они занимали практически всё их свободное от учёбы и занятий
время. Так своё свободное время описывает А. Греков: «… мы,
«вольноприходящие» гимназисты, дети низшего разночинства – мелких и средних
чиновников, купцов, ремесленников, небогатых дворян и духовенства, - когда
после уроков захлопывались за нами двери гимназии, как быстро и с каким
восторгом рассыпались мы по улицам, стремительно несясь к нашим обиталищам.
Через полчаса, через час после обеда на ребячьей улице уже кипит жизнь. К
гимназистикам прибавляются семинары-училищники, и вот открывается
бесконечный ряд всевозможных физических упражнений, разнообразящихся по
сезону: городки, клюшки, бабки – осенью, катание с гор, постройка и осада
снеговых крепостей – зимой, с грандиозными битвами снежками двух армий; а
летом чего стоит общее купание, гуляние в городскою рощу, величественные
походы, марши и парады в устраиваемых за городом лагерях, с знаменами,
значками, в великолепных бумажных шлемах…
Конечно, дело не всегда обходилось без греха, и стихийная свобода
нередко заводила нас в довольно рискованные предприятия, вплоть до
экспроприации в чужих огородах, садах и даже мелочных лавочках по части
съедобного или лакомств, под предводительством какого-нибудь опытного
мальца из «уличного пролетариата»…»[339].
Из азартных игр можно отметить, например, игру начала XX
| |  скачать работу |
Культурно-бытовой облик учащихся начальной и средней школы XIX начала ХХ веков |
