Лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова
ше культурных ценностей накоплено на данном языке, тем сильнее
стремление общества, владеющего этим языком, сохранить его в неизменности,
чтобы облегчить передачу культуры следующим поколениям [2, с. 103].
Итак, в круг проблем социологической лингвистики Е. Д. Поливанов
включал определение языка как социального исторического факта, описание
языков и диалектов с социологической точки зрения, изучение причинных
связей между социально-экономическими и языковыми явлениями, выработку
языковой политики.
Поливанов считал, что общественные сдвиги отражаются языком более или
менее непосредственно только в лексике и фразеологии. Он возражал против
лженаучных попыток объяснить фонетические и грамматические явления
непосредственным воздействием социально-экономических факторов. Согласно
его точке зрения, от социально-экономических факторов зависят не изменения
в фонетике и морфологии, а образование семей языков и языковое скрещивание.
3. Полемика Е. Д. Поливанова с Н. Я. Марром и сторонниками
«нового учения» о языке.
В первое послеоктябрьское десятилетие в отечественном языкознании,
наряду с поворотом к описанию современного состояния языков и к решению
прикладных задач, поставленных практикой культурного строительства, шли
упорные поиски создания нового языкознания. Поиски эти осуществлялись
разными путями. Одни ученые старались строить марксистское языкознание на
основе критического освоения всего накопленного опыта в науке о языке и
усиленного внимания к социальной стороне языковых явлений. Другие же
пытались во главу угла ставить общие положения исторического материализма,
непосредственно применяя их к языковому материалу. Этот момент и определял
острую идейную борьбу между представителями русской классической филологии
и сторонниками яфетической теории по вопросу об отношении к
индоевропейскому сравнительно-историческому языкознанию. Эта борьба нередко
выливалась в ожесточенные схватки с полемическими издержками и перехлестами
[4, с. 74].
Возникла резкая конфронтация точек зрения, равно претендовавших на
исключительность, но по-разному интерпретировавших суть марксистского
подхода в языкознании. Одно из таких направлений возглавил Н. Я Марр – его
концепция была объявлена единственной марксистской языковедческой теорией.
Во главе второго направления оказался Е. Д. Поливанов.
Основные положения «нового учения о языке» сводятся к следующему.
Язык, считает Марр, «есть надстроечная категория на базе производства и
производственных отношений, предполагающих наличие трудового коллектива»,
это «такая же надстроечная общественная ценность, как художество и вообще
искусство». Из представления о языке как надстроечной категории Марр сделал
ряд выводов:
1. Языковые состояния сменяются в результате смены общественных
формаций (учение о стадиальности языка): «…так называемые семьи
языков… представляют различные системы, отвечающие различным типам
хозяйства и общественности, и в процессе смены одной культуры
другой одна система языков преображалась в другую». Таким образом,
переход общества из одной формации в другую должен сопровождаться
переходом языка из одного состояния в другое, причем эта смена
языковых состояний сопровождается коренной ломкой одной структуры
языка и появлением новой, качественно отличной языковой системы, но
сохраняющей много элементов старой.
2. Пути развития всех языков едины (теория единства глоттогонического
процесса).
3. Исключительно большое значение в формировании отдельных, особенно
индоевропейских, языков имеет языковое скрещивание. В скрещивании
языков Марр видел главный фактор, обусловивший расхождение
близкородственных диалектов.
4. Поскольку всякой идеологической надстройке присуща классовая
сущность, то и язык, будучи надстройкой, тоже является классовым
(учение о классовости языка) [1, с. 269].
Линия компаративистов была четко сформулирована в работах и
выступлениях Е. Д. Поливанова, который, решительно отстаивая достижения
сравнительно-исторического языкознания, стремился осмысленно, путем строгих
лингвистических методов и на надежных фактах увязать языковую эволюцию с
историей общества. Н. Я. Марр же, вульгарно-социологизаторски истолковав
общие положения марксизма и перенеся их на яфетическую теорию, развил
«новое учение о языке», а его ученики провозгласили эту теорию единственно
марксистским направлением в советской лингвистике.
4 февраля 1929 года Поливанов открыто выступил против марристов.
Именно после этого выступления его труды были объявлены «истошным воем
эпигона субъективно-идеалистической школы», а он сам – «разоблаченным в
свое время черносотенным лингвистом-идеалистом». Так писал о нем некто В.
Б. Аптекарь в книге «Н. Я. Марр и новое учение о языке», вышедшей в 1934
году.
На дискуссиях принимались резолюции, в которых клеймили позором
«хулигански-наглое, циничное выступление профессора Поливанова». Его
называли «кулацким волком в шкуре советского профессора». Ответ Поливанова
(разумеется, оставшийся ненапечатанным) полон достоинства. Он писал: «В
пересмотре, которому подлежит все наследуемое советской наукой, нет места
ни авторитарному мышлению, ни кваканью профанов» [4, с. 16].
Получился своеобразный исторический парадокс. Еще в 1929 году Е. Д.
Поливанов выступил с уничтожающей, но конструктивной критикой яфетической
теории Н. Я. Марра, за что был обвинен марристами в идеализме, «буржуазном
индоевропеизме» и прочих смертных грехах, и, лишенный возможности работать
в Москве или Ленинграде, был вынужден уехать в Среднюю Азию, но именно он
оказался пророчески прав. «Новое учение о языке» Н. Я. Марра, хотя почти
безраздельно и господствовало в советском языкознании на протяжении двух
десятилетий, в результате известной дискуссии 1950 года потерпело полное
фиаско: оно было признано лженаучным, вульгаризаторским, антимарксистским.
Критика марровского «нового учения» начиная с 1950 г. по существу
велась по тем же параметрам, которые в свое время отметил Е. Д. Поливанов.
Между тем в ходе дискуссии 1950 года о Поливанове как главном оппоненте
Марра не было сказано ни слова, т. е. тем самым не была отмечена выдающаяся
роль Е. Д. Поливанова в развенчании антинаучного характера «нового учения о
языке», не была дана объективная оценка его научной деятельности [4, с.74-
75].
В заключение отметим, что Е. Д. Поливанов не отвергал целиком Н. Я
Марра и его труды. Он утверждал, что «за вычетом яфетической теории
остается очень много материала, который делает Марра великим ученым». Он
ценил его как археолога, филолога, в частности как «описательного»
языковеда, например автора чанской грамматики. Да и в самой яфетической
теории Марра Поливанов видел здоровое зерно, а именно – сравнительно-
грамматическое исследование южно-кавказских языков, «проводившееся, однако,
неумело, без должного знания методов компаративистики и общего языкознания,
отчего в этой теории сплошь и рядом грубые лингвистические ляпсусы» [4,
с.78].
4. Взгляды Е. Д. Поливанова на сущность языка и на методологию
языкознания в 20-30-е годы.
[Этот вопрос мы осветим на материале книги А. А. Леонтьева «Евгений
Дмитриевич Поливанов и его вклад в общее языкознание»].
Взгляды Е. Д. Поливанова по принципиальным вопросам теории языка,
естественно, претерпевали определенную эволюцию. Вот что нового мы находим
в работах Е. Д. Поливанова 20-х годов: связь языка с совместной трудовой
деятельностью коллектива и понимание языка (речи) как деятельности.
Приведем некоторые характерные примеры.
Язык есть «достояние и орудие борьбы определенного общественного
коллектива, объединенного кооперативными потребностями» [5, с. 51]
В основе концепции «лежит понимание языка как трудовой деятельности,
имеющей целью коммуникацию…» [5, с. 57]
К вопросу о «принципе экономии» в языке: «…экономия энергии в
пределах, обеспечивающих, однако, достижение результата…, есть типичная
черта любой трудовой деятельности, имеющей определенное задание…» [5, с.
60]. С другой стороны, «экономический уклад» и «характер кооперативных
связей» определяют систему общения в коллективе, а также сам «контингент
носителей» [5, с. 86-87].
«Что нужно для того, чтобы данная произвольно созданная индивидуумом
система получила реальное существование в качестве языка..?» Ответ: нужно,
«чтобы нашлись лица, заинтересованные в том, чтобы эту систему усвоить и
применять для взаимного общения», а «для этого требуется реальное
существование коллектива, реально объединенного известными кооперативными
потребностями и неспособного обслужить себя…какой-либо другой системой (т.
е. другим языком)» [5, с. 179].
Думается, достаточно уже приведенных примеров. Во всяком случае ясно,
что Е. Д. Поливанов не ограничивался «определение языка как социально-
исторического факта». Напротив, он самым четким о
| |  скачать работу |
Лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова |
