Любовь в поэтическом сознании стихотворцев XVIII века.
Для героя этого стихотворения
любовь — это сладкий плен, из которого никто и не думает освобождаться:
Нет блаженнее той части,
Как быть в плене милой власти,
Как взаимну цепь носить,
Быть любиму и любить.
Герои Державина всегда носят «взаимну цепь», все чувства их никогда не
остаются без ответа. На празднике жизни, каким является анакреонтическая
поэзия, нет места неразделенной любви.
Так же взаимна и сладострастная любовь, описание которой встречается в
таких стихотворениях, как «Пеночка», «Пчела» и другие. В стихотворении
«Пеночка» через образ пеночки показывается сладость любви:
...Как сладка, сладка любовь!
Как приятно восхищенье
Быть любиму и любить.
Это совершенно новый тип образности, введенный Державиным в русскую
любовную лирику. Сладострастная любовь в стихотворении «Пчела» появляется в
образе пчелы. Любовь в этом стихотворении сладка, как мед: «К меду
прилипнув, С ним и умру», от нее невозможно оторваться. Красавица
сравнивается с цветком, на который летит пчела:
Соты ль душисты
В желтых власах,
Розы ль огнисты
В алых устах,
Сахар ли белый
Грудь у нее...
Наслаждение жизнью, земные радости бытия воспеваются Державиным в
«Анакреонтических песнях». Им свойственен и эротический элемент — то, что
Пушкин называл эротикой «невинного, великого Державина». Вот как, например,
поэт рисует вакхическое сладострастие цыганской пляски:
Неистово, роскошно чувство,
Нерв трепет, мление любви,
Волшебное зараз искусство
Бакханок древних оживи.
Жги души, огнь бросай в сердца
От смуглого лица.
В стихотворении «Праздник воспитанниц Девичьего монастыря» любовь
Державин понимает как «сладострастную заразу».
В стихотворении «Возвращение Весны» приход Весны символизирует начало
любви. И когда «Вся природа торжествует, празднует весны приход», то вместе
с Весной возвращается и любовь:
С нею жить летят эроты:
Без любви нельзя и вам
Немного трансформируется этот образ в стихотворении «Мечта», в нем
любовь тоже символизирует начало, но не начало цветения, а начало дня.
Центральный образ этого стихотворения — заря, но эта заря идет не с неба,
она исходит от человека:
Рекою искры упадали
Из рук его, во тьме горя,
И розы по лицу блистали,
Как утрення заря.
И огонь этой зари поражает сердце любовью:
Одна тут искра отделилась
И на мою упала грудь,
Мне в сердце, в душу заронилась —
Не смела я дохнуть.
Любовь в этом стихотворении — это что-то инородное, проникающее в душу
извне и зажигающее ее «пламенем мечты».
Такое же понимание любви, как силы, поражающей извне, присутствует еще
в некоторых стихотворениях Державина. Поражение любовью чаще всего
происходит с помощью стрел Купидона — бога любви. Рядом с античным
божеством любви появляется и славянское божество — Лель.
Стрелы Купидона вносят яд любви, который становится неотделимым от
души человека. Очень ярко об этом говорится в стихотворении «Анакреон в
собрании»:
Он у той блистал во взглядах,
У иной блистал в улыбке
И пускал оттуда жалы,
Как лучи пускает солнце.
Но любовь, проникшая со стрелами Купидона, не только радует, но и
жалит, и мучает: «И душа б твоя томилась, Уязвленная любовью». И все-таки
любовь и радость рядом, что подтверждается стихотворением «Спящий Эрот»,
героини которого, Грации, привязывают к себе Эрота, и, вследствие этого:
«Неразлучны с тех пор стали, — Где приятность, там любовь».
Герой стихотворения «Анакреон у печки», видя, как «острейшими
стрелами» бог любви разит сердца, заметил так:
«Как бабочка от свечки,
Сгорю, — сказал, — и я»,
утверждая тем самым, что чаша сия не минует никого, что и происходит с
лирическим героем стихотворения «Купидон»:
...Ранил сердце мне смертельно
И смеялся, говорил:
«Не тужи, мой лук сгодится,
Тетива еще цела» —
С тех пор начал я крушиться,
Как любви во мне стрела.
А в стихотворении «Венерин суд» Эрот как бы попадает на место жертв
своих стрел. Кроме образа Эрота здесь присутствует и образ его матери
Венеры:
Богиня отвечала:
«Суди ж: коль так пчелы
Тебя терзает жало,
Что ж твой удар стрелы?»
Анакреонтика в сознании Державина была равнозначна поэзии частой
жизни, личных судеб, радостей и горестей любви, и именно поэтому поэт
обращается в своем творчестве к анакреонтической поэзии — в попытке
отразить внутреннюю жизнь человека.
Но за свой долгий творческий путь Г.Р. Державин обращался не только к
темам любви семейной, любви между мужчиной и женщиной, но и к теме любви к
Родине, к своему народу. Примером этому могу служить строки стихотворения
«На взятие Измаила», в которых Державин восхищается непобедимым могуществом
русского народа:
Где есть народ в краях вселенны,
Кто б столько сил в себе имел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О кровь славян! Сын предков славных,
Несокрушаемый колосс!
Кому в величестве нет равных,
Возросший на полсвете росс!
А его стихотворение «На смерть князя Мещерского» показывает нам, что
Державин обращается в своем творчестве к такой теме, как дружеские чувства,
чувства достаточно глубокие и играющие важную роль в жизни и творчестве
поэта.
Также эта тема развивается в стихотворении «К другу»:
Мы, сидя там в тени древесной,
За здравье выпьем всех людей:
Сперва за женский пол прелестный,
За искренних своих друзей...
А в стихотворении «Память другу», посвященном памяти Львова, Державин,
вспоминая об умершем, призывает всех его близких вспомнить о нем:
Уж нет тебя! Уж нет! — Придите
Сюда вы, дружба и любовь!
Печаль и вздохи съедините,
Где скрыт под пеленою Львов.
Г.Р. Державин оставил большой след в развитии русской лирики, выйдя из
классицистических рамок и попытавшись в своих стихотворениях передать,
какие чувства в реальности испытывает поэт и его лирический герой, когда
любит, ненавидит, негодует или восхищается.
Уже в творчестве Г.Р. Державина появляются мотивы сентиментализма —
нового литературного течения, которое пришло на смену классицизму. Державин
говорит о человеке с его интимными, внутренними чувствами. В его лирике
появляются новые образы — образ любви сладостной, любви — радостного
светлого чувства.
Но свое развитие сентиментализм получил в творчестве других поэтов,
таких, как М.Н. Муравьев, Н.А. Карамзин, И.И. Дмитриев, Н.А. Нелединский-
Мелецкий и другие.
Глава вторая.
Развитие темы любви в творчестве
поэтов-сентименталистов.
Сентиментализм, пришедший на смену классицизму, разрушал его эстетику. Для
сентименталистов наиболее важен сам человек «со всеми его психологическими
противоречиями, с его настроениями, чувствованиями, переживаниями»[20].
Одним из первых русских поэтов-сентименталистов был М.Н. Муравьев.
Творчество Муравьева строится на основе его сентименталистского
мировоззрения. Человек для Муравьева — это живая чувствующая личность.
Чувство для него — единственная основа бытия, истины, морали.
Но, как отмечает П.А. Орлов, «собственно любовная лирика не характерна
для поэзии Муравьева, о чем он сам говорит в одном из своих посланий к
сестре («Письмо к Феоне»):
Люблю, но мне любовь не есть сладчайше чувство,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . .
Но дружба, но родство, как ты их ощущаешь,
Бесценны нежности, ты кои освящаешь,
Не отвращаются несчастного оне,
Пристрастия свои присвоила ты мне.»[21]
Интимная лирика его посвящена родственникам и друзьям. Муравьев
прославляет отца и нежно любящую сестру (в его стихах — Феона).
В лирике Муравьева образ отца — это образ гуманного воспитателя:
Ты знаешь кроткий нрав и милый
Добрейшего из человек,
Который тихостью, не силой
К добру сыновне сердце влек,
Которому я всем обязан:
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ума и сердца правотой,
...любовью просвещенья
И сим служеньем чистых муз.
Сестре Муравьев посвятил два стихотворения: «К Феоне» и «Письмо к
Феоне». Также ей адресованы надпись на рукописи дневника Муравьева
(«Присвоение сей книги Федосье Никитишне») и несколько строк в
стихотворении «Итак, опять убежище готово». Во всех этих произведениях
сплетается образ самоотверженной дочери и заботливой сестры:
И с нежным целый день родителем деля,
Тьмой маленьких услуг дух отчий веселя,
Не забываешь отсутственного брата,
Желаешь каждый день к себе его возврата.
Кроме родственных уз, брата и сестру связывает духовная близость,
общность мыслей и чувств («Чья чистая душа душе моей ближайша»). Поэт
восхищается нравственным обликом Феоны и воспевает его.
Рядом с семейной темой — тема дружеск
| |  скачать работу |
Любовь в поэтическом сознании стихотворцев XVIII века. |
