Любовь в поэтическом сознании стихотворцев XVIII века.
ой любви. Несколько дружеских
посланий Муравьев посвятил вологодскому помещику А.М. Брянчанинову. Одно из
них — «Письмо к Брянчанинову» — написано в связи со смертью жены
последнего. Это послание — знак сердечного участия.
Одна лишь грусть твоя твое днесь утешенье;
Воззри на тлен вещей. Ум, юность, красота,
Увы! Пред божиим величьем суета.
Стихотворение «К Хемницеру» связано с той мыслью, что Муравьеву
хотелось бы и после смерти жить в воспоминаниях своих друзей — Хемницера и
Львова:
Когда ж со Львовым вы пойдете мимо оба,
И станут помовать цветочки сверху гроба,
Поколебавшись вдруг,
Я заклинаю вас: постойте, не бежите!
И, в тихом трепете обнявшися, скажите:
«Се здесь лежит наш друг».
И, хотя дружеская и семейная лирика занимает большое место в
творчестве М.Н. Муравьева, также в нем присутствует и лирика собственно
любовная. В конце 1770-х годов появляется в его творчестве цикл,
озаглавленный «Pieces fugitives». Сам Муравьев переводит этот термин как
«убегающая поэзия».
У Муравьева мы сталкиваемся с темой, резко противоположной традиции
французской легкой поэзии, где доминировала тема вполне земной любви. Он
либо ограничивается поверхностным, подчеркнуто легким изображением
отдельных внешних сторон своих отношений с реальной, а очень вероятно, что
и условной дамой сердца:
Ты мне делаешь приветства,
Пляшешь весело со мной,
И во всех забавах детства
Ты всегда товарищ мой,
либо любовная тема для него является только отправным пунктом для создания
своих «убегающих» стихов:
Я жизнию доволен,
Ходя твоей тропой.
Оставить приневолен, —
Ты следуешь за мной.
Существует группа стихов Муравьева, которая в большей мере отвечает
названию «любовная лирика», так как имеет своим предметом сердечные
взаимоотношения автора с героиней. Но чувства в этих стихах изображены
достаточно условно. Даже самое «драматическое» стихотворений цикла,
несмотря на специфический подбор «чувствительной» лексики, воспринимается,
как стилизация минутного настроения:
Боги, все, что злее в муке,
Все то в сердце сем брегу.
Я с Еглеею в разлуке
Жить нещастный не могу.
Я чувствителен был ею,
Для нее я трепетал,
Вы похитили Еглею,
Я теперь бесстрастным стал;
Я бегу приятной неги,
Мрачну зреть желаю твердь,
В море слышать ветров беги,
Ощущать пришедшу смерть.
Муравьев и не стремится отражать реальную правду чувств. Для него
характерно даже само определение любимой женщины: «Благополучие,
питательница Муз». Для его поэзии чувство любви, объект этого чувства важны
постольку, поскольку они являются источником вдохновения и эмоций. Такое
понятие о любви впервые появляется в русской лирике именно в творчестве
Муравьева:
Приди, в сии явленья,
Со мной перенесись,
Эмилий размышленья
Мгновеньем насладись, —
призывает Муравьев.
Если герой стихотворения грустит:
Воздыхаю приученно,
Сердце может ли мое,
Не прервавши бытие,
Зреть, о небо, пресеченно
Упражнение свое,
то в самой мелодике стиха ощущается «наслаждение» грустью. Отношение
поэта к содержанию своей лирики наиболее ярко проявляется в следующем
отрывке:
Не разгоняй туман волшебный
Манящих, сладостных и легких образов,
Которых общества желал бы философ
Во храмине учебной.
Желал бы суетной: затем, что весь их строй
Сегодня учится в уборной
У этой Нины непокорной,
Которой раболепствуют и пастырь и герой.
В стихотворениях Муравьева отражены не реальные события, а порожденный
ими «волшебный туман манящих, сладостных и легких образов». Когда мы
говорим о поэзии Муравьева, мы имеем дело не столько с поэзией чувств,
сколько с поэзией сердечного воображения. Автор сознательно предпочитает
роль стороннего наблюдателя в любовных отношениях, которые могли бы вызвать
в нем определенный внутренний отклик:
А я любил бы чрезвычайно,
Когда бы дар позволил мой
Входить в сердца, хранящи тайны,
Быть зрителем минуты той,
Как чувство новое зачнется
Во всей невинности своей.
И сердце юное проснется
Ко пробужденности своей.
Такая позиция Муравьева объясняет появление малосвойственной любовной
лирике 18 века темы нравоучительного восхваления добродетельности.
Восторженное описание поэтом красоты своей возлюбленной:
Так сияют очи ясны,
Сладок голос уст твоих,
Все черты твои прекрасны..,
сменяется несколько настораживающей строкой:
Мы сперва к тебе влекомы
Внешней вида красотой,
Более с тобой знакомы,
Забываем образ твой.
Внешний «образ» оказывается забытым для того, чтобы уступить место
воспеванию «добродетелей твоих», души, открытой состраданью, и так далее.
И можно поспорить с Бруханским, который утверждает, что «легкие стихи
Муравьева различны по настроению: пессимистическая медитация чередуется с
анакреонтическими мотивами, сердечные горести — с радостями, салонная
камерность — с интимностью. Легкая поэзия становится продуктом случайных
эмоций, а не средством выражения нравственных и философских убеждений, как
это имело место в поэзии Сумарокова и Хераскова. Она призвана отражать
человеческие переживания даже в самых незначительных их проявлениях».[22]
Это подтверждается стихотворением «О милое мечтанье» (1778), в котором
Муравьев рассуждает о любви как о чем-то чистом, том, что не может тронуть
мерзость жизни, о том, что сильнее порока:
Не внидет нагла дерзость
В то сердце, в коем ты.
Бежит порока мерзость
Соседства красоты.
А в стихотворении «Благоразумие» Муравьев приводит читателей к мысли,
что лучше вообще отказаться от любви:
Хотите ль ваш покой, о юноши, спасти? —
От искушения старайтеся уйти.
Но затем опять появляется понимание любви как наваждения, захватившего
лирического героя; как это происходит в стихотворении «Постоянство»:
Я могу тебя, сурову,
Без надежды обожать,
Слезы в сих глазах держать
И оставить жизнь по слову,
Не преставши воздыхать.
Те же мысли — и в стихотворении «Обаяние любви». Любовь — это то, что
переживается как яркое внутреннее действо, то, что связано с красотой и
юностью:
Влюбленного очам яснее день сияет:
Волшебства смутные природа исполняет,
Душа величится, и силы, спящи в ней,
Восходят в полноту деятельности своей.
Любовью дышит все от небеси до ада.
Таким образом, М.Н. Муравьев как один из первых русских поэтов-
сентименталистов ввел в литературу круг тем сентиментализма — нежные
чувствования, связанные с дружбой, нежной любовью между родственниками,
между мужчиной и женщиной. Но теоретическую базу для русского
сентиментализма создал другой выдающийся литературный деятель 18 века —
Н.М. Карамзин.
Доминантой «человеческой природы» сентиментализм объявил чувство, а не
разум. Сентиментализм остался верен идеалу нормативной личности, однако
условием его осуществления полагал не «разумное» переустройство мира, а
высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. Русский
сентиментализм в значительной степени рационалистичен, в нем сильна
дидактическая установка. Сентименталистов привлекают не страсти, как
классицистов Сумарокова и Тредиаковского, а чувства, создающие устойчивые
отношения между людьми. Социальные и политические отношения между людьми
сентименталисты стремятся обосновать и объяснить также законами природы.
Поэтому они так идеализируют первичные, «естественные» связи людей —
супружеские, семейные, в которых человек проходит первую школу общения и
тем самым воспитывает в себе будущие гражданские добродетели.
Н.М. Карамзин в своей лирике стремился выразить принципы именно
сентиментализма. И поэтому его лирика отличается стремлением к описанию
громадного мира человеческих чувств и, конечно же, любви. Карамзин-лирик
выступил как выразитель эмоционально-субьективного начала в поэзии. Поэзия
для Карамзина являлась, по словам исследователя Н.Л. Степанова, «средством
создать интимно-иллюзорный мир, отгороженный от жизненных волнений и
конфликтов»[23]. «Чувствительность», любовная тема или философическое
созерцание природы, чуждой суетным треволнениям света, — таков основной
круг тем и эмоций поэзии Карамзина. Для него реальный мир, конкретные
житейские чувства — лишь обман, лишь оболочка чувств идеальных:
Что здесь счастьем называют,
То едина счастья тень...
По мнению того же Н.Л. Степанова, «вся поэтическая система Карамзина
подчеркивает это настроение умиления, грусти, меланхолии, отграничения от
«грубой» действительности, используя нюансы, полутоны, чувствительные
эпитеты и эмоционально окрашенные слова («кроткие», «тихие», «нежные»,
«нежнейшие»)»[24]. Вот как эти «нежные» чувства показаны в стихотворении
«Прости»:
Мучительно плениться,
Быть страстным одному!
| |  скачать работу |
Любовь в поэтическом сознании стихотворцев XVIII века. |
