Миф большого города в реалистической литературе XIX века
изации в больницы для неизлечимых», мебель «ветхая,
чуть живая»; «мерзкие гравюры, от которых пропадает аппетит». Здесь носят
«вышедшие из моды, перекрашенные и снова выцветшие платья», щеголяют в
«ветхом белье». Здесь, наконец, беспрестанно встречаются потухшие,
выцветшие глаза, «сморщенные» лица, тела, сохранившие лишь «остатки
красоты». Вспомните описание комнаты пансиона, где живет один из героев
романа Отец Горио: «Пол сырой и весь в пыли (…) скверная конторка; кресло с
соломенным сидением и два стула завершали нищенскую обстановку. Грядка для
полога прикреплена была к потолку какой-то тряпкой, а вместо полога с нее
свисал лоскут дешевой материи в белую и красную шашку»[5] (I, с. 92).
И эта общая атмосфера увядания, бедности, холода пансиона усугубляется
тошнотворным запахом, который стоит здесь. «В нем чувствуется затхлость,
плесень, гниль; он вызывает содрогание, льет чем-то промозглым в нос,
пропитывает собой одежду, отдает столовой, где кончили обедать; воняет
кухмистерской, лакейской, кучерской» (I, с. 8). Автор не только рисует
обстановку, но заставляет нас вдохнуть спертый, ядовитый воздух, которым
дышат обитатели пансиона.
Описание дома Воке заканчивается обобщением: «Короче говоря, здесь
царство нищеты, где нет намека на поэзию, нищеты потертой, скаредной,
сгущенной. Хотя она еще без дыр и без лохмотьев, но скоро превратится в
тлен» (I, C.9).
В этом изображении обстановки уже содержится предварительная
характеристика действующих лиц. Черты их обобщенного портрета заключены в
описании жилья. Таким образом читатель введен в атмосферу этого мирка, где
встречается с молодым, честолюбивым, но бедным студентом Эженом
Растиньяком, приехавшим в Париж «ради стремления проникнуть в «высшие
круги».
Но пансион – не единственный центр романа. Салоны Сен-Жерменского
предместья, аристократические особняки – предмет вожделений Растиньяка. Это
два полюса Парижа – низ и верх земля и небо, ад и рай. Наверху – роскошь,
внизу – нищета. «По одну сторону зловещие картины в обрамлении грязной
нищеты, лица, у которых от игры страсти только и осталось, что двигавшие
ими когда-то веревочки и механизмы».
Бальзак то и дело сопоставляет эти два мира. Находясь в салоне у
виконтессы, Растиньяк вспоминает о пансионе: «Мысль Эжена на одно
мгновение перенесла его обратно в семейный пансион, - им овладел глубокий
ужас (..) (I,c. 85)», а в пансионе Растиньяк думает о высшем свете.
Нищета смотрится на фоне роскоши, а роскошь на фоне нищеты. Верх и низ
у Бальзака друг с другом соприкасаются, друг в друге отражаются, друг от
друга зависят – они как бы составляют двуединый образ. Наверху роскошь,
потому что внизу нищета, внизу нищета, потому что наверху роскошь.
Тема «пансиона» и тема «света» в романе все время перекликаются, а к
концу сплетаются в одно целое. Низом и верхом управляют одни и те же
законы.
Смерть Горио вырастает в грандиозный символ общего неблагополучия
мира. Блеск бала внешний, это позолота, а внутри грязь и трагедия.
Жизнь Парижа раскрывается Растиньяку как арена борьбы. «Жизнь в Париже
– непрерывная битва, - пишет он матери, - я должен выступить в поход» (I,
с. 61). На кладбище, глядя на Париж, Эжен бросает ему вызов. Но он идет не
на борьбу против того растленного мира, который он познал, а лишь на борьбу
за личное свое преуспеяние. Растиньяк и не думает о каком-либо сокрушении
устоев, на которых держится этот гнусный мир больших и малых хищников, он
принимает его таким, каков он есть, включается в «игру» и признает ее
«правила» непреложными, прочно усваивает мораль хозяев жизни, преподанную
ему Вотреном и раскрытую самой действительностью. И вот уже через несколько
произведений Бальзака мы встречаем барона де Растиньяка, пэра Франции. Куда
же делся честолюбивый студент, так сокрушавшийся по поводу несправедливости
«высшего света» даже к собственным отцам?! Он переродился под влиянием
Парижа, отвердел и закаменел. Человек либо гибнет, либо капитулирует и
развращается в Париже.
В романе «Утраченные иллюзии» читатель дышит подлинной атмосферой
Парижа, перед ним открывается вся подноготная общественной и частной жизни,
изнанка деловых и политических махинаций, закулисная жизнь театров,
редакций и издательств того времени, раскрывается картина коммерческих
битв, политических, литературных боев. И в основе всех этих жестоких
схваток – алчный, эгоистичный интерес, пустое честолюбие, низменное
стремление к наживе. И тем не менее «Париж, - пишет Бальзак в своем
предисловии к роману, - подобен заколдованному замку, на приступ которого
устремляются все молодые провинциалы». Одним из таких героев – провинциалов
в романе выступает Люсьен Шардон – юный поэт, мечтающий завоевать славу и
богатство в Париже при помощи своего таланта. Герой полон иллюзий, которые
с первых же шагов в столице будут рассеиваться. Начинается все с
разочарования в поэтической любви Люсьена к Луизе де Баржетон, главную роль
в которой играло ее положение «королевы Ангулема», ее замок, торжественная
мебель, слуги. И вот он видит ее в захудалой парижской гостинице: «Люсьен
не узнал своей Луизы в этой холодной комнате, лишенной солнечного света, с
поблекшими занавесками, с дурным состоянием пола, с потрепанной мебелью,
безвкусной и случайной. В самом деле, есть люди, облик и даже ценность
которых удивительно меняются, едва только они утратят предметы, вещи,
обстановку, которые служили им рамой» (IV, с. 135). Однако кроме перемены
обстановки что-то произошло и в самой Луизе, почему-то она холодно стала
относиться к Люсьену. В душе у юного честолюбца начинается ужасный
переполох. Он суетливо присматривается к Парижу и чувствует «пропасть,
отделяющую его от этого мира, и спрашивает себя, какими средствами может он
через нее перешагнуть?» (IV, с. 147). Но он заранее ответил – любыми; ведь
еще в Ангулеме Люсьен давал себе клятву «пожертвовать всем, лишь бы
утвердиться в большом свете».
Неожиданно Люсьен встречает среди постоянных посетителей Фликото –
дешевой кухмистерской, где вынужден обедать герой, потративший почти все
свои деньги, незнакомца, которого он «постоянно видел в библиотеке Сен-
Женевьев в том же углу (…), который работал с такой устойчивой
сосредоточенностью, которую не расстраивает и не рассеивает ничто. По
одному этому узнается настоящий литературный труженик…» (IV, с. 181). Так
Бальзак знакомит нас с д'Артезом, вождем кружка молодых мечтателей, смелых,
честных и одаренных представителей интеллектуальной молодежи, которые
противостоят тлетворному воздействию окружающей среды. Когда д'Артез
впервые заговорил с Люсьеном. На глазах поэта были слезы: «золотые сны» его
не сбылись. Действительность приготовила поэту, «столь славному в Ангулеме
и столь ничтожному в Париже», жестокий удар: рукопись романа не покупали.
Участие д'Артеза пришло в тот момент, когда рассеялись заблуждения Люсьена
и он убедился, как труден путь литератора.
На улице Четырех Ветров, в Содружестве д'Артреза, Люсьен увидел
«крайнюю скудость» жизни в сочетании с «великолепием умственных сокровищ».
Люди, отмеченные печатью «высоких дарований», связаны были искренней
дружбой и «серьезностью умственных запросов»; они жили «в области науки и
разума», не зная сделок с совестью и малодушия перед нуждой. Понятия членов
Содружества не расходились с их жизненной практикой, они не знали
противоречия между словом и поступком.
Даниель д'Артез, бедный пикардийский дворянин, существовал на скудный
гонорар за статьи для словарей; он писал «ровно столько, чтобы иметь
возможность жить и осуществлять намеченную цель», изучал философию,
совершенствовался в литературном стиле.
Орас Бьяншон – будущее светило Парижской медицинской школы –
представлял в Содружестве естественные науки.
Леон Жиро, философ и социолог, собирался издать газету, «которая
никогда не будет оскорблять истины и справедливости».
Член Содружества Жозеф Бридо – художник с богатой и прихотливой
фантазией, острым умом и тонким вкусом – «не сказал еще последнего слова».
От него можно было ожидать многого: он принадлежал к тем натурам, «у
которых жажда совершенства становится болезнью».
Фюльжанс Ридаль – «великий философ обыденной жизни» писал комедии и
был равнодушен к славе.
И, наконец, «республиканец большого размаха» - Мишель Кретьен: он жил
с «диогеновской беспечностью на жалкие средства, получаемые за составление
проспектов для книгоиздательских фирм».
«Все они шли различными путями», но каждый готов был пожертвовать
самыми насущными своими нуждами ради другого. Содружество могло бы стать
спасительной силой для Люсьена. Но бешеная погоня за богатством и славой,
которая, как зараза, овладевает всеми в Париже, захватывает в свой
водоворот и Люсьена. Парижская
| |  скачать работу |
Миф большого города в реалистической литературе XIX века |
