Миф большого города в реалистической литературе XIX века
т пульс современной «деловой»
коммерческой Англии.
Представляя нам Домби, Диккенс показывает его в неразрывной связи с
окружающей средой. Оживший внешний мир никогда не остается нейтральным.
Здесь не существует «равнодушной природы» или бесстрастного фона. Свойства
характера Домби передаются дому, в котором он живет, даже улице, на которой
стоит этот дом. Жилище Домби носит отпечаток его личности, вкусов, всех его
склонностей. Дом его «огромен и пуст» снаружи и внутри. Это «печальный
дом», в котором солнце бывает редко, «в час первого завтрака, появляясь с
водовозами и старьевщиками». (XVIII, с. 38) Из каждого его камина несутся
запахи, «как из склепов и серых подвалов», а «каждая люстра, закутанная в
полотно, напоминала слезу, падающую из потолочного глаза». Дом
«величествен», как и его хозяин.
Чтобы усилить впечатление о Домби, автор также прибегает к картинам
природы: «Был серый осенний день с резким ветром. Мистер Домби олицетворял
собою ветер, сумрак и осень этих крестин». (XIII, с. 73)
Отношение к предметам и зданиям у Диккенса субъективно, оно может
меняться в соответствии с настроениями героя. Подобное изменение внешнего
мира под впечатлением своего несчастья ощущает молодой Уолтер, спешащий по
улицам Лондона, чтобы спасти дядю от возможного суда, ареста и тюрьмы. «Все
как будто изменилось… Дома и лавки были не те, что прежде… Даже само небо
изменилось, и, казалось, на нем был начертан исполнительный приказ». (XIII,
с. 149-150)
Слияние безрадостных внешних впечатлений и внутреннего,
психологического подтекста этих впечатлений мы видим в следующем примере:
«Рассвет с его бесстрастным, пустым ликом, дрожа, подкрадывается к церкви,
под которою покоится прах маленького Поля и его матери, и заглядывает в
окна. Холодно и темно. Ночь еще припадает к каменным плитам и жмурится,
мрачная и тяжелая, в углах и закоулках здания». (XIII, с.294)
Итак, холод, туман, сырость Лондона в «Домби и сыне» олицетворяет
характер, склад жизни главного героя, относящегося к классу деловых
могущественных людей, а также его отношения к другим людям: будь то
представители его среды, родственники или бедняки.
Читая роман «Крошка Доррит», мы попадаем вместе с его героями в
долговые тюрьмы Лондона.
Первое же упоминание о Лондоне вызывает у нас гнетущее чувство. «Был
лондонский воскресный вечер – унылый, тягостный и душный (…) Не на что
кинуть взгляд, кроме улиц, улиц, улиц. Негде подышать воздухом, кроме улиц,
улиц, улиц. Нечем разогнать тоску и неоткуда набраться бодрости». (XX,
с.43) В этом романе, как и в «Приключениях Оливера Твиста», Диккенс
сравнивает воздух в деревне и городе, показывая огромную разницу: «В
деревне воздух после дождя наполнился бы благоуханной свежестью, и на
каждую упавшую каплю земля откликнулась бы новым и прекрасным проявлением
жизни. В городе дождь только усиливал дурные, тошнотворные запахи да
переполнял водостоки мутной, тепловатой, жирной от грязи водой». (XX, с.
74)
Постепенно читатель подходит к описанию долговой тюрьмы Маршанси: «Это
был длинный ряд строений казарменного вида (…) Внутри этой темной и мрачной
тюрьмы, предназначенной для несостоятельных должников, находилась другая,
еще более тесная и мрачная тюрьма, предназначенная для контрабандистов».
(XX, с. 80) Нужно заметить, что при описании задворок тюрьмы почти всегда
Диккенс повествует о погоде Лондона, которая подчеркивает печальное
положение людей, находящихся здесь. «Вечер был темный, и ни фонари,
зажженные на тюремном дворе, ни огоньки, мерцавшие в окнах тюремных
строений за убогими занавесками, не в силах были разогнать тьму». (XX, с.
111) «Рассвет не слишком торопился переползти через тюремную стену и
заглянуть в окна; а когда это, наконец, случилось, он, к сожалению, явился
не один, а с проливным дождем». (XX, с. 122)
А какое тягостное впечатление оставляет ночной Лондон в сердце Крошки
Доррит! «Зрелище позора, нищеты, беспринципности, безобразная изнанка жизни
великой столицы; сырость, холод, быстрый бег облаков в небе и томительная
медлительность мрачных ночных часов». (XX, с. 232)
Лондон словно чувствует уныние Артура Кленнэма после посещения
Министерства Волокиты: «Дождь лил упорно, барабанил по крыше, глухо ударяя
в размокшую землю, шумел в кустарнике. Дождь лил упорно, уныло. Ночь будто
плакала».
Но если грязь, туман и холод присутствуют везде, где идет описание
жизни бедных или же арестантов долговой тюрьмы, то и в домах богатых и
состоятельных людей мало веселого. Вспомним несколько примеров из романа.
Дом матушки Артура Кленнэма: «Это был старый, закопченный почти до черноты
кирпичный особняк, одиноко стоявший в глубине двора (…). Теперь вид этого
сооружения, замшелого от времени и почерневшего от дыма, не внушал особого
доверия». (XX, с. 47) А вот впечатление, оставленное у Артура, после
взгляда на дом Кристофера Кэсби, владельца доходных домов: «Дом также мало
изменился, как и дом моей матери, - думал Кленнэм, - и снаружи он такой же
мрачный».
А когда в романе заходит речь о Министерстве Волокиты, где занимаются
тем, что «не делают того, что нужно», то упоминания о погоде содержат
только такие эпитеты, как «промозглый, серый, грязный». «Наконец сырой
промозглый ветер завершился сырой промозглой ночью…» (XX, с. 161) И дом,
где живет представитель Министерства Волокиты Тит Полип, - «неудобный, с
покосившимся парадным крыльцом, немытыми тусклыми оконцами и темным
двориком (…) Если говорить о запахах, то дом был точно бутылка с крепким
настоем навоза, и лакей, отворявший Артуру дверь, словно вышиб из бутылки
пробку». (XX, с. 147-148)
Такие серые картины лондонской жизни прослеживаются на протяжении
всего романа. Ясный, солнечный день наступает только в день бракосочетания
счастливой пары – Артура Кленнэма и Эмми Доррит, которым Диккенс
заканчивает свое повествование о Крошке Доррит.
Итак, Лондон живет на страницах романов тысячею жизней! Лондон
Диккенса – это таинственный, загадочный город, покрытый пеленой тумана,
который в одних случаях служит укрытием для преступного воровского мира, а
в других – олицетворяет холод и опустошенность людей высшего света. Лондон
– сердце капиталистической Англии, центр, к которому сходятся жизненные
нити со всех концов страны. Роскошь и нищета, величие и убожество – такова
контрастная картина, созданная художником.
В лабиринте кривых узких улиц можно наткнуться на воров, мошенников,
убийц (Фейджин, Сайкс, Каркер), а можно повстречаться с добрыми отзывчивыми
людьми (мистер Браунлоу, Роз, Кленнэм). Вся изнанка беднейших кварталов
заставляет содрогаться читателей, она дает полное представление о жизни
тех, кто вынужден обитать на этом «дне».
Тему бедноты, изображение нищенской жизни англичан продолжил Джеймс
Гринвуд в романе «Маленький оборвыш». А туманный, преступный, загадочный
мир получил полное отражение в «Рассказах о Шерлоке Холмсе» Артура Конан
Дойля.
Ф.М. Достоевский был увлечен творчеством Диккенса. Свое представление
о Лондоне он дал в «Зимних заметках о летних впечатлениях» в главе ВААЛ. Он
описал Лондон как громадный и своеобразный центр капитализма, где бедность
не прячет себя, а «смелость предприимчивости, кажущийся беспорядок»
являются «буржуазным порядком в высочайшей степени»[12]. (V, с. 69). Эта
великая столица крупнейшей страны, с «визгом и воем машин», отравленной
Темзой, этим воздухом, пропитанным каменным углем, с великолепными скверами
и парками соседствует вместе со «страшными углами города, как Вайтчапель, с
его полуголым, диким и голодным населением». (V, с. 69). Царство Ваала
(капитализма) творит здесь свои чудеса: оно возвеличивает город, имеющий
колоссальное экономическое значение для всей страны и тут же опускается в
самые грязные, убогие трущобы, где существует бедный люд, за счет которого
процветает столица.
Описание ночного Гай-Маркета, квартала, «где тысячами толпятся
публичные женщины», вынужденные таким образом зарабатывать на жизнь,
приводит читателя в ужас. И здесь, «в этой толпе толкается и пьяный
бродяга, сюда же заходит и титулованный богач» (V, с. 71). Богатство и
нищета соседствуют в Лондоне, противореча, но не исключая друг друга.
Таким представился Достоевскому Лондон, центр капитализма, где его
«гордый и мрачный дух снова и снова царственно проносится над исполинским
городом» (V, с. 77).
Диккенс явился ближайшим предшественником Достоевского в изображении
большого города. Следующая глава нашей работы будет посвящена Петербургу
Достоевского.
Глава III. Петербург Достоевского.
Каждая эпоха в истории русского общества знает свой образ Петербурга.
Каждая отдельная личность, творчески переживающая его, преломляет этот
образ по-своему. Для поэтов XVIII века: Ломоносова, Сумарокова, Державина –
Петербург предстает как «преславный град», «Северный Рим&raqu
| | скачать работу |
Миф большого города в реалистической литературе XIX века |