Нигилизм Базарова (Отцы и дети Тургенева)
пришлось жить. Базаров основательно знает естественные и
медицинские науки; при их содействии он выбил из своей головы
всякие предрассудки; затем он остался человеком крайне необразованным;
он слыхал кое-что о поэзии, кое-что об искусстве, не потрудился
подумать и сплеча произнёс приговор над незнакомыми ему предметами.
Эта заносчивость свойственна нам вообще; она имеет свои хорошие
стороны как умственная смелость, но зато, конечно, приводит порою к
грубым ошибкам. Общий характер эпохи заключается в практическом
направлении; мы все хотим жить и придерживаемся того правила, что
соловья баснями не кормят. Люди очень энергетические часто
преувеличивают тенденциями, господствующие в обществе; на этом
основании слишком неразборчивое отрицание Базарова и самая
односторонность его развития стоят в прямой связи с преобладающими
стремлениями к осязательной пользе. Нам надоели фразы гегелистов, у
нас закружилась голова от витания в заоблачных высях, и многие из
нас, отрезвившись и спустившись на землю, ударились в крайность и,
изгоняя мечтательность, вместе с нею стали преследовать простые
чувства и даже чисто физические ощущения, вроде наслаждения музыкою.
Большого вреда в этой крайности нет, но указать на неё не мешает,
и назвать её смешною вовсе не значит стать в ряды обскурантов и
стареньких романтиков.
« - И природа пустяки? – проговорил Аркадий, задумчиво глядя вдаль
на пёстрые поля, красиво и мягко освещенные уже невысоким солнцем.
- И природа пустяки в том значении, в каком ты её теперь
понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней
работник».
В этих словах у Базарова отрицание превращается во что-то
искусственное и даже перестаёт быть последовательным. Природа –
мастерская, и человек в ней – работник, - с этою мыслью я готов
согласиться; но, развивая эту мысль дальше, я никак не прихожу к
тем результатам, к которым приходит Базаров. Работнику надо отдыхать,
и отдых не может ограничиться одним тяжёлым сном после
утомительного труда. Человеку необходимо освежиться приятными
впечатлениями, и жизнь без приятных впечатлений, даже при
удовлетворении всем насущным потребностям, превращается в невыносимое
страдание. Если бы работник находил удовольствие в том, чтобы в
свободные часы лежать на спине и глазеть на стены и потолок
своей мастерской, то тем более всякий здравомыслящий человек сказал
бы ему: глазей, любезный друг, глазей, сколько душе угодно; здоровью
твоему не повредит, а в рабочее время ты глазеть не будешь, чтобы
не наделать промахов. Преследую романтизм, Базаров с невероятною
подозрительностью ищет его там, где его никогда и не бывало.
Вооружаясь против идеализма и разбивая его воздушные замки, он
порою сам делается идеалистом, т.е. начинает предписывать человеку
законы, как и чем ему наслаждаться и к какой мерке пригонять сои
личные ощущения. Сказать человеку: не наслаждайся природой – всё
равно, что сказать ему: умерщвляй свою плоть. Чем больше будет в
жизни безвредных источников наслаждения, тем легче будет жить на
свете, и вся задача нашего времени заключается в том, чтобы
уменьшить сумму страданий и увеличить силу количество наслаждений.
В отношениях Базарова к простому народу надо заметить прежде
всего отсутствие всякой вычурности и всякой сладости. Народу это
нравится, и потому Базарова любит прислуга, любят ребятишки, несмотря
на то, что он с ними вовсе не миндальничает и не задаривает их
ни деньгами, ни пряниками. Заметив в одном месте, что Базарова любят
простые люди, Тургенев говорит в другом месте, что мужики смотрят
на него как на шута горохового. Эти два показания нисколько не
противоречат друг другу. Базаров держит себя с мужиками просто, не
обнаруживает ни барства, ни притворного желания подделаться под их
говор и поучить их уму-разуму, и потому мужики, говоря с ним, не
робеют и не стесняются; но, с другой стороны, Базаров и по
обращению, и по языку, и по понятиям совершенно расходится как с
ними, так и с теми помещиками, которых мужики привыкли видеть и
слушать. Они смотрят на него как на странное, исключительное
явление, ни то ни сё, и будут смотреть таким образом на господ,
подобных Базарову, до тех пор, пока их не разведётся больше и пока
к ним не успеют приглядеться. У мужиков лежит сердце к Базарову,
потому что они видят в нём простого и умного человека, но в то
же время этот человек для них чужой, потому что он не знает их
быта, их потребностей, их надежд и опасений, их понятий, верований и
предрассудков.
После своего неудавшегося романа с Одинцовой Базаров снова
приезжает в деревню к Кирсановым и начинает заигрывать с Фенечкою,
любовницею Николая Петровича. Фенечка ему нравится как пухленькая,
молоденькая женщина; он ей нравится как добрый, простой и весёлый
человек. В одно прекрасное июльское утро он успевает напечатлеть на
её свежие губки полновесный поцелуй; она слабо сопротивляется, так
что ему удаётся «возобновить и продлить свой поцелуй». На этом
месте его любовное похождение обрывается: ему, как видно, вообще не
везло в то лето, так что ни одна интрига не доводилась до
счастливого окончания, хотя все они начинались при самых
благоприятных предзнаменованиях.
В конце романа Базаров умирает; его смерть – случайность; он
умирает от хирургического отравления, т.е. от небольшого пореза,
сделанного во время рассечения трупа. Это событие не находится в
связи с общею нитью романа; оно не вытекает из предыдущих событий,
но оно необходимо для художника, чтобы дорисовать характер своего
героя. Действие романа происходит летом 1859 года; в течение 1860 и
1861 года Базаров не мог бы сделать ничего такого, чтобы показало
нам приложение его миросозерцания в жизни; он бы по-прежнему резал
лягушек, возился бы с микроскопом и, насмехаясь над различными
проявлениями романтизма, пользовался бы благами жизни по мере сил и
возможности. Всё это были бы только задатки; судить о том, что
разовьётся из этих задатков, можно будет только тогда, когда
Базарову и его сверстникам минёт лет пятьдесят и когда им на
смену выдвинется новое поколение, которое в свою очередь отнесётся
критически к своим предшественникам. Такие люди, как Базаров, не
определяются вполне одним эпизодом, выхваченным из жизни. Такого рода
эпизод даёт нам только смутное понятие о том, что в этих людях
таятся колоссальные силы. В чём выразятся эти силы? На этот вопрос
может отвечать только биография этих людей или история их народа,
а биография, как известно, пишется после смерти деятеля, точно так
же, как история пишется тогда, когда событие уже совершилось. Из
Базаровых, при известных обстоятельствах, вырабатываются великие
исторические деятели; такие люди долго остаются молодыми, сильными и
годными на всякую работу; они не вдаются в однородность, не
привязываются к теории, не прирастают к специальным занятиям; они
всегда готовы променять одну сферу деятельности на другую, более
широкую и более занимательную; они всегда готовы выйти из учебного
кабинета и лаборатории; это не труженики; углубляясь в тщательные
исследования специальных вопросов науки, эти люди никогда не теряют
из виду того великого мира, который вмещает в себя их лабораторию
и их самих, со всею их наукою и со всеми их инструментам и
аппаратами; когда жизнь серьёзно шевельнёт их мозговые нервы, тогда
они бросят микроскоп и скальпель, тогда они оставят недописанным
какое-нибудь ученейшее исследование о костях или перепонках. Базаров
никогда не сделается фанатиком, жрецом науки, никогда не возведёт её
в кумир, никогда не обречёт своей жизни на её служение; постоянно
сохраняя скептическое отношение к самой науке, он не даст
приобрести самостоятельное значение; он будет ею заниматься или для
того, чтобы дать работу своему мозгу, или для того, чтобы выжать
из неё непосредственную пользу для себя и для других. Медициною он
будет заниматься отчасти для препровождения времени, отчасти как
хлебным и полезным ремеслом. Если представится другое занятие, более
интересное, более хлебное, более полезное, - он оставит медицину, точно
так же как и Вениамин Франклин оставил типографский станок.
Базаров – человек жизни, человек дела, но возьмётся он за дело
тогда, когда увидит возможность действовать машинально. Его не
подкупят обманчивые формы; внешние усовершенствования не победят его
упорного скептицизма; он не примет случайной оттепели за наступление
весны и проведёт всю свою жи
| |  скачать работу |
Нигилизм Базарова (Отцы и дети Тургенева) |
