Николо Макиавелли: политическая культура средневековья
ится
безоружному по доброй воле, а безоружный никогда не почувствует себя в
безопасности среди вооруженных слуг. Как могут двое поладить, если
один подозревает другого, а тот в свою очередь его презирает. Так и
государь, не сведущий в военном деле, терпит много бед, и одна из них
та, что он не пользуется уважением войска и в свою очередь не может на
него положиться.
Поэтому государь должен даже в мыслях не оставлять военных
упражнений и в мирное время предаваться им еще больше, чем в военное.
Заключаются же они, во-первых, в делах, во-вторых -- в размышлениях.
Что касается дел, то государю следует не только следить за порядком и
учениями в войске, но и самому почаще выезжать на охоту, чтобы
закалить тело и одновременно изучить местность, а именно: где и какие
есть возвышенности, куда выходят долины, насколько простираются
равнины, каковы особенности рек и болот. Такое изучение вдвойне
полезно. Прежде всего благодаря ему лучше узнаешь собственную страну и
можешь вернее определить способы ее защиты; кроме того, зная в
подробностях устройство одной местности, легко понимаешь особенности
другой, попадая туда впервые, ибо склоны, долины, равнины, болота и
реки, предположим, в Таскане имеют определенное сходство с тем, что мы
видим в других краях, отчего тот, кто изучил одну местность, быстро
осваивается и во всех прочих. Если государь не выработал в себе этих
навыков, то он лишен первого качества военначальника, ибо именно они
позволяют сохранять преимущество, определяя местоположение неприятеля,
располагаясь лагерем, идя на сближение с противником, вступая в бой и
осаждая крепости.
Филопемену, главе ахейского союза, античные авторы расточают
множество похвал, и в частности за то, что он и в мирное время ни о
чем не помышлял, кроме военного дела. Когда он прогуливался с друзьями
за городом, то часто останавливался и спрашивал: если неприятель
займет тот холм, а наше войско будет стоять здесь, на чьей стороне
будет преимущество? как наступать в этих условиях, сохраняя боевые
порядки? как отступать, если нас вынудят к отступлению? как
преследовать противника, если тот обратился в бегство? И так,
продвигаясь вперед, предлагал все новые и новые обстоятельства из тех,
какие случаются на войне; и после того как выслушивал мнение друзей,
высказывал свое и приводил доводы в его пользу, так постоянными
размышлениями он добился того, что во время войны никакая случайность
не могла бы застигнуть его в расплох.
Что же до умственных упражнений, то государь должен читать
исторические труды, при этом особо изучать действия выдающихся
полководцев, разбирать, какими способами они вели войну, что
определяло их победы и что -- поражения, с тем чтобы одерживать первые
и избегать последних. Самое же главное -- уподобившись многим великим
людям прошлого, принять за образец кого-либо из прославленных и чтимых
людей древности и постоянно держать в памяти его подвиги и деяния.
Так, по рассказам, Александр Великий подражал Ахиллу, Цезарь --
Александру, Сципион -- Киру. Всякий, кто прочтет жизнеописание Кира,
составленное Ксенофонтом, согласится, что, уподобляясь Киру, Сципион
весьма способствовал своей славе и что в целомудрии, обходительности,
человечности и щедрости Сципион следовал Киру, как тот описан нам
Ксенофонтом. Мудрый государь должен соблюдать все описанные правила,
никогда не предаваться в мирное время праздности, ибо все его труды
окупятся, когда настанут тяжелые времена, и тогда, если судьба захочет
его сокрушить, он сумеет выстоять под ее напором.
ГЛАВА XV
О ТОМ, ЗА ЧТО ЛЮДЕЙ, В ОСОБЕННОСТИ ГОСУДАРЕЙ, ВОСХВАЛЯЮТ ИЛИ
ПОРИЦАЮТ
Теперь остается рассмотреть, как государь должен вести себя по
отношению к подданным и союзникам. Зная, что об этом писали многие, я
опасаюсь, как бы меня не сочли самонадеянным за то, что, избрав тот же
предмет, в толковании его я более всего расхожусь с другими. Но, имея
намерение написать нечто полезное для людей понимающих, я предпочел
следовать правде не воображаемой, а действительной -- в отличие от тех
многих, кто изобразил республики и государства, каких в
действительности никто не знавал и не видывал. Ибо расстояние между
тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто
отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе,
нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях
жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых
добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть,
должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим
умением смотря по надобности.
Если же говорить не о вымышленных, а об истинных свойствах
государей, то надо сказать, что во всех людях, а особенно в государях,
стоящих выше прочих людей, замечают те или иные качества,
заслуживающие похвалы или порицания. А именно: говорят, что один щедр,
другой скуп -- если взять тосканское слово, ибо жадный на нашем
наречии это еще и тот, кто хочет отнять чужое, а скупым мы называем
того, кто слишком держится за свое -- один расточителен, другой алчен;
один жесток, другой сострадателен; один честен, другой вероломен; один
изнежен и малодушен, другой тверд духом и смел; этот снисходителен,
тот надменен; этот распутен, тот целомудрен; этот лукав, тот
прямодушен; этот упрям, тот покладист; этот легкомыслен, тот степенен;
этот набожен, тот нечестив и так далее. Что может быть похвальнее для
государя, нежели соединять в себе все лучшие из перечисленных качеств?
Но раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни
добродетели, ни неуклонно им следовать, то благоразумному государю
следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от
остальных же -- воздерживаться по мере сил, но не более. И даже пусть
государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без
которых трудно удержаться у власти, ибо, вдумавшись, мы найдем немало
такого, что на первый взгляд кажется добродетелью, а в
действительности пагубно для государя, и наоборот: выглядит как порок,
а на деле доставляет государю благополучие и безопасность.
ГЛАВА XVI
О ЩЕДРОСТИ И БЕРЕЖЛИВОСТИ
Начну с первого из упомянутых качеств и скажу, что хорошо иметь
славу щедрого государя. Тем не менее тот, кто проявляет щедрость,
чтобы слыть щедрым, вредит самому себе. Ибо если проявлять ее разумно
и должным образом, о ней не узнают, а тебя все равно обвинят в
скупости, поэтому, чтобы, распространить среди людей славу о своей
щедрости, ты должен будешь изощряться в великолепных затеях, но,
поступая таким образом, ты истощишь казну, после чего, не желая
расставаться со славой щедрого правителя, вынужден будешь сверх меры
обременить народ податями и прибегнуть к неблаговидным способам
изыскания денег. Всем этим ты постепенно возбудишь ненависть
подданных, а со временем, когда обеднеешь,-- то и презрение. И после
того как многих разоришь своей щедростью и немногих
облагодетельствуешь, первое же затруднение обернется для тебя
бедствием, первая же опасность -- крушением. Но если ты вовремя
одумаешься и захочешь поправить дело, тебя тотчас же обвинят в
скупости.
Итак, раз государь не может без ущерба для себя проявлять щедрость
так, чтобы ее признали, то не будет ли для него благоразумнее
примириться со славой скупого правителя? Ибо со временем, когда люди
увидят, что благодаря бережливости он удовлетворяется своими доходами
и ведет военные кампании, не обременяя народ допонлительными налогами,
за ним утвердится слава щедрого правителя. И он действительно окажется
щедрым по отношению ко всем тем, кого мог бы обогатить, а таких
единицы. В наши дни лишь те совершили великие дела, кто прослыл
скупым, остальные сошли неприметно. Папа Юлий желал слыть щедрым лишь
до тех пор, пока не достиг папской власти, после чего, готовясь к
войне, думать забыл о щедрости. Нынешний король Франции провел
несколько войн без введения черезвычайных налогов только потому, что,
предвидя дополнительные расходы, проявлял упорную бережливость.
Нынешний король Испании не предпринял бы и не выиграл стольких
кампаний, если бы дорожил славой щедрого государя.
Итак, ради того, чтобы не обирать подданных, иметь средства для
обороны, не обеднеть, не вызвать презрения и не стать по неволе
алчным, государь должен пренебречь славой скупого правителя, ибо
скупость -- это один из тех пороков, которые позволяют ему править.
Если мне скажут, что Цезарь проложил себе путь щедростью и что многие
другие, благодаря тому, что были и слыли щедрыми, достигали самых
высоких степеней, я отвечу: либо ты достиг власти, либо ты еще на пути
к ней. В первом случае щедрость вредна, во втором -- необходима.
Цезарь был на пути к абсолютной власти над Римом, поэтому щедрость не
могла ему повредить, но владычесту его пришел бы конец, если бы он,
достигнув власти, прожил дольше и не умерил расходов. А если мне
возразят, что многие уже были государями и совершали во главе войска
великие дела, однако же слыли щедрейшими, я отвечу, что тратить можно
либо свое, либо чужое. В первом случ
| |  скачать работу |
Николо Макиавелли: политическая культура средневековья |
