Норманнская теория происхождения государства у славян и ее роль в российской истории
ется Днепровских порогов, то М. Ю. Брайчевскийв своей статье по
существу полностью опроверг один из важнейших аргументов норманистов: он
показал, что большинство «темных» названий порогов, перевод которых искали
в германских языках, на самом деле легко объясняется словами из алано-
осетинского языка.
Но, на мой взгляд, самым главным аргументов в пользу антинорманизма
является то, что государство не может возникнуть само сабой, его не могут
построить несколько человек, государство – это всегда закономерный процесс
в развитии общества. Даже если на минуту предположить, что Рюрик был
варягом, это не означает, что он построил государство, общество само
внутренне было готово и достаточно развито для государственности. Поэтому
норманнскую теорию можно вполне считать беспочвенной.
Глава 3. Почему норманнская теория существует до сих пор
Читателя, может быть, удивит то, что эта унизительная для русского
национального достоинства теория не встретила в верхах нашего культурного
общества никаких протестов. Но это тоже имеет свое историческое объяснение.
Почва и все условия для пышного расцвета норманизма были подготовлены на
Руси задолго до эпохи немецкого засилья.
Еще в конце пятнадцатого столетия у великих князей Московских, уже
начавших титуловать себя царями, возникла чисто политическая необходимость
официально возвысить свой род в глазах европейских монархов. Это было
вызвано следующими обстоятельствами: в 1453 году турки сокрушили
Византийскую империю, а девятнадцать лет спустя великий князь Иван Третий
женился на племяннице последнего императора Зое (Софье) Палеолог и в
качестве русского государственного герба принял римско-византийского
двуглавого орла. С этого момента в Кремле возникает и провозглашается идея:
"Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать». Иными словами, Москва
объявила себя прямой наследницей и преемницей Византии, которая была
оплотом православия и восточно-европейской культуры. Московским государям
надо было чем-то обосновать свои права на такую преемственность и в то же
время утвердить за собой царский титул, которого никак не желали признавать
за ними другие монархи.
В соответствии с этим, опальный митрополит Спиридон, — известный на Руси
как широко образованный человек и духовный писатель, — получил от великого
князя Василия Третьего задание: разработать соответствующим образом
родословную Московской династии.
Спиридон это поручение выполнил. Вскоре появился его труд, озаглавленный
«Посланием», в котором он взял отправной точкой всемирный потоп: от Ноя
вывел родословную египетского фараона «Сеостра» (Сезостриса), а прямым
потомком этого фараона сделал римского императора Августа. У Августа, по
Спиридону, оказался родной брат Прус, получивший, будто бы, во владение
область реки Вислы, которая, по его имени, стала с тех пор называться
Прусской землей. По прямой линии от Пруса Спиридон вывел род Рюрика и в
результате всех этих «генеалогических» построений оказалось, что «государей
Московских поколенство и начаток идет от Сеостра, первого царя Египту, и от
Августа кесаря и царя, сей же Август пооблада вселенною. И сея от сих
известна суть».
Интересно отметить, что в том же «Послании» Спиридон выводит родословную
Литовских князей, но их, на-
от него же род Кобылий»... «Выеха из прус к великому князю Василию
Димитриевичу честен муж Христофор, прозванием Безобраз и от него род
Безобразов»... и т. п.
В соответствии с подобными заявлениями, потомками немцев оказались
Колычевы, Кутузовы, Салтыковы, Епанчины, Толстые, Пушкины, Шереметевы.
Беклемишевы, Левашевы, Хвостовы, Боборыкины. Васильчиковы и очень многие
другие; потомками шведов — Аксаковы, Суворовы, Воронцовы, Сумароковы,
Ладыженские, Вельяминовы, Богдановы, Зайцевы, Нестеровы и пр.; потомками
итальянцев — Елагины, Панины, Сеченовы. Чичерины, Алферьевы, Ошанины,
Кашкины, и др.; греков — Жуковы, Стремоуховы, Власовы; англичан —
Бестужевы, Хомутовы, Бурнашевы, Фомицыны; венгров — Батурины и Колачевы.
Апухтины и Дивовы оказались французами; Лопухины, Добрынские и Сорокоумовы
— черкесами и т. д.
Несомненно, некоторые из них действительно шли от нерусских корней и о
своем происхождении писали правду. Но подавляющее большинство было,
конечно, иностранцами такого же порядка, как Иван Грозный. Нередко то
происхождение, которое люди себе приписывали, чтобы удовлетворить этой
печальной моде, было много хуже подлинного, которое казалось скверным
только потому, что оно было чисто русским. Доходило до абсурдов. Так,
например, всей России известные Рюриковичи —- князья Кропоткины показали
себя выходцами из Орды. Даже это, очевидно, казалось более почетным, чем
происхождение от великих князей Смоленских. Собакины, — тоже потомки
Смоленских князей, — стали писаться выходцами из Дании.
При Петре Первом и его ближайших преемниках эта тенденция в русском
дворянстве еще усилилась. Меншиков, до встречи с Петром, как
известно, торговавший на улицах Москвы пирожками, оказался потомком
литовских магнатов; Разумовский и Безбородко — заведомые малороссы и притом
далеко не знатного происхождения, — отпрысками древних польских родов и т,
д.
Стоит ли говорить о том, что порожденная немцами норманнская доктрина, при
такой настроенности верхушки русского общества, не могла задеть в нем каких-
либо специфически русских национальных чувств и была принята в лучшем
случае с полным равнодушием.
Она вошла во все академические труды и учебники, ее стали преподавать в
школах и в университетах, постепенно отравляя национальное сознание русских
людей, прежде справедливо гордившихся своей древней историей и самобытной
культурой, а теперь все глубже проникающихся подсунутой им идеей
неполноценности русской нации и неспособности русского народа обойтись без
руководства и опеки иностранцев. Она была с отменным удовольствием принята
и утверждена за границей, давая нашим соседям «научное» основание для того,
чтобы смотреть на русских свысока, как на низшую расу, пригодную лишь в
качестве удобрения для других
. Более всего в этом погрешны немцы, навязавшие нам норманнскую теорию и
старавшиеся ее использовать в своих политических целях. Но многие русские
впадают в глубокую ошибку, не делая различия между этими «внешними» немцами
и немцами прибалтийскими, которые тут совершенно неповинны. Эти потомки
Ливонских рыцарей, с присоединением Ливонии, вошли в состав Российского
государства и честно служили ему на протяжении веков.
Все это привело к тому, что развитие русской исторической науки пошло по
совершенно ложному пути, искривленному предвзятой уверенностью, что мы
народ без прошлого, из мрака неизвестности выведенный на историческую арену
каким-то другим народом высшей категории, — конечно, не славянским.
Приняв летопись Нестора за основу истории Киевской Руси, наши официальные
историки вынуждены были в какой-то мере считаться со сведениями, которые
имеются в этой летописи об основателе города Киев — князе Кие и его
династии. Однако, допустить, что эти князья были полянами, т. е. русскими,
никто не хотел. Академики Байер, Миллер и другие отечественные немцы,
конечно, объявили их готами; В. Татищев — сарматами, историк князь Щербатов
— гуннами. Только Ломоносов утверждал, что они были славянами, позже к
этому мнению не без колебаний примкнул Карамзин. Наконец, просто решили
объявить все это легендой и таким образом совершенно списать князя Кия и
все с ним связанное с исторического счета. На эту позицию твердо встал С.
Соловьев, заявивший: «Призвание князей-варягов имеет великое значение в
русской истории, которую с этого события и следует начинать». Костомаров,
отважившийся верить в «легенду» и считать Кия исторической личностью, этим
испортил свою репутацию серьезного историка. Преуспевающий Ключевский
благоразумно обходил спорные вопросы молчанием, хотя по существу
норманистом не был. Платонов тоже счел за лучшее о Кие не упоминать и с
некоторыми оговорками примкнул к норманистам, — иначе бы ему не бывать
академиком. Иловайский, как уже было сказано, сидел на двух стульях.
Итак, под Рюрика был подведен германский фундамент, и с него стали
начинать официальную историю Русского государства. Все, что было прежде,
объявили вымышленным или недостоверным. Даже допущение того, что поляне
были способны сами построить свой столичный город, считалось ненаучным и
противоречащим всему норманистскому представлению о древней Руси. Основание
Киева старались приписать кому угодно, только не славянам. Многие русские
историки (Куник, Погодин, Дашкевич и др.) защищали совершенно нелепую
гипотезу, согласно которой он был построен готами и есть не что иное, как
их древняя столица Данпарштадт. То обстоятельство, что Константин
Багрянородный в одном из своих трудов назвал Киев Самбатом, сейчас же
породило целую серию «исторических» гипотез, будто этот город был построен
аварами, хазарами, гуннами, венграми и даже армянами, — только лишь потому,
что в языках этих народов нашлись слова, похожие на Самбат. Но прямое
указание Птолемея на то, что в его время1 на Днепре уже существовал
славянский город Сарбак (чем легче всего объяснить «Самбат»
Багрянородного), в
| |  скачать работу |
Норманнская теория происхождения государства у славян и ее роль в российской истории |
