Об изменяемости и неизменности православного богослужения
Другие рефераты
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
БОГОСЛОВИЕ
8-1998
------------------------------------------------------------------------
Протопресвитер Иоанн МЕЙЕНДОРФ
Об изменяемости и неизменности православного богослужения
В течение всей истории православного, или “кафолического”,
христианства вера была неотделима от молитвы и богослужения, а богослужение
выражало веру Церкви. Эту неотделимость Lex orandi и Lex credendi (лат.:
правило молитвы и правило веры. - Прим. ред.) знало древнее монашество.
Авва Евагрий писал: “Кто молится, тот богослов”, а наше восточное
Православие испытало на опыте и испытывает по сей день, как вера
действительно сохраняется в богослужении Церкви. В течение многих веков
православное богослужение сохраняло Православие на Ближнем Востоке под
турецким игом. О силе богослужения, как выражения веры и верности, хорошо
знает и Русская Церковь.
Но эта неразрывность церковной веры и церковного богослужения
предполагает верное ощущение самой Церкви, верный церковный опыт, то есть
восприятие верного соотношения между разными аспектами православной
экклезиологии.
В рамках предоставленного времени я постараюсь поделиться с вами
несколькими замечаниями:
об экклезиологических предпосылках всякого истинно православного
подхода к вопросу о богослужебных изменениях;
об исторических примерах таких изменений, имеющих отношение и к
нашему времени.
1. Экклезиологические замечания
Отец Павел Флоренский хорошо определил значение культа как выражения
культуры в целом, включающей прошлое, настоящее и будущее
(эсхатологическое) бытие церковного общества. Так, Церковь живет
апостольской верой, выраженной раз в прошлом, но на веки вечные сохраненной
свидетелями Воскресения Христа из мертвых и в последующие времена святыми
отцами и учителями Церкви. Эту же веру хранит весь церковный народ в целом.
Но эта вера есть также и предвосхищение будущего Христова Царства. В
евхаристической молитве святителя Иоанна Златоуста мы поминаем: “Крест,
гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную сидение,
второе славное паки пришествие”. Евхаристия есть центр всей церковной жизни
и всего богослужения, а поэтому смысл евхаристического действия осмысляет и
весь церковный культ в целом. Богослужение неотрывно от прошлого,
настоящего или грядущего: настоящий момент в жизни Церкви связывает нас со
всеми “от века благоугодившими” Богу и питает нас опытом радости и победы,
которые от века предуготованы для избранных, но также возможны здесь и
сейчас.
Если это так, то становятся понятными как необходимый и неизбежный
консерватизм Церкви, хранящей богослужение с апостольских времен, так и
“мистериальный”, священный характер богослужения - Таинства Царства. Текст
евхаристических молитв (или “канонов”), употребляемый нами в наши дни,
повторяет, часто дословно, текст таких же молитв II и III веков, хотя
основное ядро богослужения и обросло в византийские времена многими новыми
элементами, отражающими другие века и эпохи. Эта основная связь с прошлым
дополняется “горизонтальным” единством культа, объединяющим местные Церкви
в единую Вселенскую Церковь. В древней Церкви не существовало
административного единства между Церквами. Не было центральной власти,
которая регулировала бы богослужение для всех местных Церквей. И тем не
менее скажем, в IV веке - богослужение в Александрии, в Риме, в Антиохии
или в далекой Галлии было в основном однозначно. Структура его была
одинакова. Церковь жила без единого административного центра, но едина в
жизни; и это духовное единство в восприятии апостольской веры выражалось в
единстве (или, по крайней мере, однозначности) богослужебных форм. В наше
время литургисты много настаивают на богослужебном разнообразии в древней
Церкви. Такое подчеркивание разнообразия удобно для современного
экуменического диалога, в котором его участники ищут формы церковного
единства веками разделенного христианства. Но при изучении древней Церкви
еще более поражает стремление древних христиан к сохранению литургического
единства, которое легко обнаружить в истории богослужения. Поместные Церкви
легко воспринимали отдельные элементы одна у другой: Александрия у
Антиохии, Галлия у Константинополя и т. д. А Константинопольская Церковь
вообще имела тенденцию к синтезу: ее богослужение в IV, V, VI и VII веках
было богослужением сборным именно потому, что церковь столицы была церковью
приходящих отовсюду, церковью литургического синтеза... Как бы то ни было,
у древней Церкви не было стремления во что бы то ни стало сохранять
отдельные, самодостаточные “обряды”. Богослужение было выражением веры всей
Церкви - единой в вере, в молитве и в Таинствах, хотя и неизбежно
“многоликой” в языковом отношении.
Если богослужение Церкви выражает единство веры, а вера - едина, то
и форма богослужения должна отображать это же единство. Некоторое
разнообразие неизбежно, но не является самоцелью: оно имеет значение
миссионерское, подчиненное основному и единому назначению бытия Церкви.
Но если вера и богослужение неразрывно связаны, то эта связь должна
быть не только формальной, но и живой, питающей и веру людей, и их
молитвенную жизнь. В православном понимании Церкви вера сохраняется не
только через апостольское преемство епископата, но и всем народом Божиим;
соборность Церкви выражается не только в Соборах - Вселенских и Поместных,
но также и в их принятии и усвоении всем народом Божиим. Так и богослужение
не есть дело одного лишь духовенства: оно творится и питается благочестием
всего народа. В историческом бытии Церкви часто возникают опасности от
нарушения соборного единства и соборного восприятия истин веры. Например:
- Богослужение, или, вернее, народное благочестие, иногда
развивается независимо от церковного богословия, от Писания, от церковного
учительства, а тем самым и церковного Предания. Когда богослужение
застывает в непонятных формах, совершается на непонятном языке, отдает
предпочтение внешним (а иногда и совсем недавним) обычаям, то народ
начинает прибегать к “кустарному творчеству”, питается сентиментализмом, а
иногда и вовсе уходит на совсем нецерковные (сектантские) пути...
- Другая психологическая и духовная опасность: богослужебные
реформы, исходящие “сверху”, навязываемые иерархией, может быть, и на
вполне правильных богословских основаниях, но без народного восприятия, без
доверия и единства между церковной властью и народным благочестием. Такие
реформы создают атмосферу разлада и часто приводят к расколу.
- Еще одна опасность, вполне очевидная и сразу возникающая там, где
произошел разрыв между богословием и благочестием, где богослужение больше
не питается живым Преданием Церкви: это склероз литургических обычаев,
отсутствие понимания их смысла, вымышленные символические толкования,
направленные лишь на то, чтобы оправдать то, что в оправдании, собственно,
не нуждается. Когда общество и культура меняются, такое “замороженное”
богослужение перестает быть проводником Истины и Жизни.
В наше время миллионы людей духовно питаются православным
богослужением. Очень многие - у нас, на Западе - начинают понимать
Православие именно через литургическую традицию не только христианского
Востока, но и древнего христианского Запада. В православном богослужении
они находят и связь с апостольской верой первых веков христианства, и опыт
грядущего Царства Божия. Именно поэтому нам, православным, надо хранить
богослужение не только как необходимую связь с прошлым, но и как живое
свидетельство о вере. Это требует как хорошего знания его истории, так и
богословского духовного опыта того, что составляет ядро именно церковной
молитвы, в которой прошлое, настоящее и будущее объединяются в жизни Тела
Христова.
Русская Церковь имела и имеет особый, часто трагический опыт в этом
отношении. Поэтому именно русскому богословию, русским литургистам и,
конечно, русскому пастыреначалию принадлежит особая ответственность в деле
сохранения и развития православного богослужебного предания в наши дни.
2. Уроки прошлого
Если, поставивши вопрос об изменяемости и неизменяемости богослужения, мы
обратимся к истории Русской Церкви, то в самом центре сознания сразу же
явится раскол XVII века. И не только потому, что он оказался решительным
событием в преддверии петровских реформ, но и потому, что он выявил
некоторые черты, как положительные, так и отрицательные, в Русском
Православии того времени. Обо всем тут говорить невозможно, да и очень
многое о расколе уже было сказано. Ограничусь только вопросом о
богослужении как таковом.
Первое, что можно сказать, это то, что впервые во всей истории
христианства сам принцип изменяемости богослужения как будто бы оспаривался
обеими сторонами. Обе они ощущали необходимость правки книг, но они также
были твердо уверены в том, что существует единый, незыблемый церковный
богослужебный устав, принятый из Византии во времена Крещения Руси.
Расходились стороны то
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
